– Да. Я сейчас расскажу вам нечто, чем до сих пор еще не делился ни с кем. При этом не стану даже просить вас сохранить мои слова в тайне. Я достаточно доверяю вам. В то утро, когда доктор Рэнсфорд вышел из хирургической и направился в сторону дома настоятеля собора, он оставил меня одного. Через несколько минут в дверь постучали. Я открыл ее и увидел мужчину.
– Неужели того самого? – с ужасом воскликнула Мэри.
– Да, Брэйдена. Он спросил, может ли видеть доктора Рэнсфорда. Я сообщил, что доктор отсутствует, и попросил посетителя назвать свое имя. Но он отказался. По его словам, он пришел, потому что в прошлом знал некоего доктора Рэнсфорда. Добавил, что заглянет чуть позже, и тоже двинулся через Клоуз в сторону собора. В следующий раз я увидел его мертвым около лестницы в «Райском уголке».
Румянец на лице Мэри сменился бледностью, она вздрогнула.
– Почему же вы не сообщили об этом на следствии? – тихо спросила Мэри.
– Я понимал, в какое сложное положение поставлю Рэнсфорда, – ответил Брайс. – Сразу возникли бы подозрения. Был уверен, что о приходе Брэйдена в хирургическую знаю только я, если бы промолчал, о том визите никому больше не стало бы известно. Но, увы, я ошибался. Как выяснилось позже, уход Брэйдена от приемной доктора Рэнсфорда был замечен.
– Кем?
– Миссис Дерамор из соседнего дома. Она выглянула в окно своего второго этажа. Видела, как он покинул ваш дом и направился через газон к собору.
– Это она сама вам сказала? – с надеждой спросила Мэри, зная репутацию миссис Дерамор как досужей сплетницы.
– К сожалению, нет. Своими наблюдениями она поделилась с миссис Фоллиот, а уже та сообщила обо всем мне.
– Значит, слух расползся по городу! – с горечью констатировала Мэри.
– А я вам что говорил? Вы же знаете, какой длинный язык у миссис Фоллиот.
– Значит, скоро слухи дойдут до доктора Рэнсфорда.
– Как раз он-то узнает обо всем последним, – заявил Брайс. – Перешептывания по углам, кривотолки за спиной обычно не сразу становятся известны тем, о ком судачат.
Мэри некоторое время колебалась, прежде чем задать следующий вопрос:
– Почему вы рассказали об этом мне?
– Не хотел, чтобы сплетни застали вас врасплох, – ответил Брайс. – Кто знает, чьих ушей скоро достигнут слухи, а ведь полиция до сих пор проявляет интерес к личности погибшего. И если они заподозрят, что доктор Рэнсфорд мог быть с ним знаком прежде…
Мэри положила руку на калитку, и Брайс, который добился всего, чего пока хотел, мгновенно открыл ее и позволил пройти.
– Весьма вам признательна, – промолвила Мэри. – Не представляю, какой смысл в подобных слухах, но это проблемы мистера Рэнсфорда, если какие-либо проблемы вообще существуют, в чем я сомневаюсь. А теперь, пожалуйста, оставьте меня в покое.
Брайс отступил в сторону и приподнял шляпу, а Мэри, кивнув, зашагала через лужайку в сторону гольф-клуба. Брайс же вернулся в город в приподнятом настроении от своей успешной утренней миссии. Он посеял семена тревоги и подозрительности, уверенный, что вскоре они дадут всходы.
В гольф Мэри Бьюэри тем утром играть не стала. Она отправилась в клуб лишь для того, чтобы избавиться от Брайса, но тут же вернулась домой, погруженная в размышления. А поразмыслить, как она признавалась сама себе, было о чем. По натуре прямая и честная, она ни на секунду не допускала, что Брайс мог сознательно лгать. Ей очень многое не нравилось в нем, но Мэри знала и о положительных свойствах его характера. Верила, что он хранил секрет, чтобы избежать последствий, которые могли стать для нее неприятными. Но не Брайс и его новости занимали ее мысли. Мэри думала о возможной связи, существовавшей между незнакомцем, неожиданно появившимся и пропавшим из их жизни, с Марком Рэнсфордом. Существовала ли вероятность, что они действительно встретились в то утро около собора? Она решила, что подобная вероятность допустима. Ничто не свидетельствовало против нее. А от этой точки ход ее рассуждений естественным путем привел к другому важному вопросу: была ли тайна, окружавшая личность того мужчины, каким-то образом связана с тайной их с братом прошлого? С той тайной, разговоров о которой, как она заметила, упорно избегал Рэнсфорд. Почему он был так скрытен, почему тщательно избегал ненавистной ему темы, что мешало ему рассказать им с Диком все, чтобы раз и навсегда покончить с проблемой?
По пути к себе ей пришлось миновать дом Фоллиотов – добротный старинный особняк, окруженный многочисленными деревьями и высокой стеной из красного кирпича. Дверь в стене оказалась открытой, и во дворе Мэри увидела мистера Фоллиота, разговаривавшего с одним из садовников. В саду благоухали розы, уходу за которыми он посвящал свое свободное время. Мистер Фоллиот заметил Мэри и окликнул ее.
– Не хотите ли зайти и взглянуть на мои новые сорта роз? – спросил он. – Настоящие красавицы! Я сделаю для вас букет.
Мэри всегда испытывала симпатию к мистеру Фоллиоту. Это был крупный, но будто полусонный мужчина, молчун, замкнутый в себе, говоривший в основном о своих цветах. Но уж зато цветы и другие растения являлись его подлинной страстью, и он, несомненно, обладал талантом по части разведения роз, готовый в любое время с удовольствием показать всем желающим свой сад. Мэри свернула с дорожки и вошла.
– Я тут провожу небольшой эксперимент, – произнес он, подводя ее к клумбе с цветами, имевшими необычные размеры и цвет. – Что скажете о результатах?
– Потрясающе! – воскликнула она. – Никогда не видела такой красоты!
– Верно, не видели, – с добродушной усмешкой кивнул мистер Фоллиот. – Как и никто другой. Нигде больше в Англии вы таких роз не найдете. Мне придется обратиться к святым отцам из собора, чтобы они подобрали для них подходящее латинское название. Они стали результатом сложного процесса скрещивания различных сортов. У меня ушло три года, чтобы вывести их. И посмотрите, сколько цветов – десятки на каждом кусте.
Мистер Фоллиот достал ножик и принялся выбирать лучшие из роз, вручив затем букет Мэри.
– Между прочим, – сказал он, когда Мэри поблагодарила его, и они двинулись в обратный путь по тропинке, – я хотел побеседовать кое о чем с вами или с самим Рэнсфордом. Вам известно – а главное, известно ли ему, – что эта пустоголовая сплетница, живущая рядом с вами, миссис Дерамор, распускает слухи… Короче, она говорит вещи, которые могут доставить доктору неприятности.
– Уверена, он ни о чем подобном не знает, – ответила Мэри. – А что за слух, мистер Фоллиот?
– Ну, это по поводу случившегося на прошлой неделе. Несчастного случая с незнакомцем. Миссис Дерамор, вздорная болтунья, повсюду болтает, как странно, что доктор Рэнсфорд ничего о нем не знает и не говорит, потому что своими глазами якобы видела, как тот мужчина уходил от дома доктора в день трагического происшествия.
– Лично я понятия не имею о том, что он заходил к доктору Рэнсфорду, – произнесла Мэри. – Сама я его не видела, а в то время гуляла у нас в саду с вашим пасынком, мистер Фоллиот.
– Сэквилл тоже мне рассказывал об этом. Он присутствовал вчера вечером в гостиной, когда миссис Дерамор болтала ерунду. Сэквилл сразу заявил, что не заметил незнакомца рядом с вашим домом. А ваши слуги ничего не упоминали об этом?
– Нет.
– Я прямо сказал миссис Дерамор, что ей надо попридержать язык, – продолжил мистер Фоллиот. – Трескотня на подобные темы ни к чему хорошему не приведет. А когда дошло до подробностей, то оказалось, что и видела она не так уж много – вроде бы этот чужак пересекал Клоуз в сторону собора со стороны вашего дома. Вроде бы! Значит, ничего определенного. Но вот почему я решил упомянуть об этом в разговоре с вами, – сказал он, взяв Мэри под локоть, но прежде украдкой бросив взгляд в сторону своего дома. – Строго между нами. Понимаете, многие женщины в годах, подобно моей жене, приобретают привычку болтать лишнее. Я опасаюсь, что миссис Фоллиот могла повторить где-нибудь все, что услышала от миссис Дерамор. А мне бы не хотелось, чтобы доктор, если до него дойдет этот слух, подумал, будто мы его распустили. Вы уж тогда объясните ему, что это ваша соседка дала волю языку, ладно? Наши дамы из Клоуза старые сплетницы!
– Спасибо, – кивнула Мэри. – Но даже если предположить, что мужчина заходил к нам, то что это меняет? У него могли быть для этого десятки причин.
– Кое-кто может заинтересоваться, почему Рэнсфорд промолчал на следствии, – заметил мистер Фоллиот. – Вот в чем дело. Когда в происшествии не все ясно до конца…
Он распрощался и вернулся к своим цветам, а Мэри продолжила путь домой с букетом роз в еще большей задумчивости, чем прежде. Тайна? Завеса мистерии? Сейчас эта завеса казалась ей очень плотной, и она сознавала, что ей не обрести покоя, пока туман не рассеется.
Глава одиннадцатаяВ укрытии
Но даже в смятении чувств Мэри отлично понимала: слухам, о которых упомянули Брайс и мистер Фоллиот, не потребуется много времени на распространение. Она жила в Райчестере недолго, однако видела и слышала достаточно, чтобы знать, каким рассадником сплетен и досужих вымыслов был этот городок. Стоило слуху зародиться, как он начинал расходиться, охватывая все более и более широкие круги населения. И хотя Брайс был, скорее всего, прав, утверждая, что объект сплетен обычно последним узнавал, о чем шепчутся у него за спиной, Мэри понимала: рано или поздно пересуды о Рэнсфорде достигнут его ушей. Но она и предположить не могла, что это случится так скоро, а виновником станет ее брат.
Обед в доме Рэнсфордов традиционно проходил в неформальной обстановке. Каждый день подавали холодные блюда, и все трое членов семьи сами наполняли тарелки в соответствии с собственными вкусами, обходясь без помощи прислуги. Иногда они собирались за едой одновременно, порой Рэнсфорд опаздывал на полчаса. Вовремя всегда являлся только Дик Бьюэри, любивший основательно подкрепиться после напряженных утренних занятий в школе. В тот день они пришли к обеду минута в минуту и втроем уселись за стол. И Дик не успел еще съесть и половину обычной порции пирога с мясом, когда вдруг с загадочным видом наклонился к своему опекуну.