Молодой человек не утерпел и вскочил с постели. Ему хотелось до боли в сердце повидать прелестную девушку, за одну улыбку которой и щебетание о пустом он готов был жизнь отдать.
Для того, чтобы нанести ей визит, было слишком рано, поэтому молодой человек заварил себе чаю и, отхлебывая горячий напиток, не заметил, как наливает третью чашку, поглядывая на последнее оставшееся у него богатство — брегет, подарок деда, немного потертый, но показывающий точное время, еще ни разу не отданный в починку. Делали ж в прежние времена, «не то что нынешнее племя».
Стрелки едва передвигались, выказывая нетерпеливому человеку свою медлительность. Взяв в руки «Русский вестник» за прошлый месяц, вспомнил, что не прочел еще вторую часть романа графа Салиаса «Земцы и немцы» из времен Екатерины Великой.
— …Нешто это свадьба была? Это самокрутка! Мархешван какой-то! — ворчливо говорил князь Родион Зосимыч, угрюмо сидя у столика с шашками против Кречетова. — Эдак и татарва не женится!..
Молодой человек очнулся от забытья на десятой странице, но он не помнил ни слова из прочитанного. Голова была забита совсем другим. Он вернулся к первой странице и со злостью запустил журналом в стену, прочитав первые слова, которые, словно издеваясь над ним, вещали о свадьбе.
Он долго ходил по комнате, то и дело задевая углы мебели. Наконец он решился и по чистой, надраенной до блеска лестнице спустился на улицу, где замер, подняв голову. Он долго смотрел на низкие серые тучи, застывшие в неподвижном молчании над городом. Прохожие обходили его стороной, боясь потревожить или нечаянно задеть.
Дворники давно убрали снег с тротуара. По обнажившемуся от снега деревянному настилу с неприятным скрипом скользили сани.
Наконец, молодой человек очнулся от минутного забытья, поднял потертый бобровый воротник старенького мехового пальто и направился на Литейный проспект пешим ходом, к дому Романа Риттера, где папенькой Машеньки была арендована квартира в шесть комнат с маленьким балконом. На извозчика лишних денег не нашлось. Пока он шел, шилом жалила мысль: что же рассказать девушке? Порочить ушедшего в небытие Сергея Ивановича не было нужды, но и сказать неправду он не посмеет. Словно стоишь на перепутье и перед тобою две прямые дороги: на одной написано — голову потеряешь, на второй — убитым тебе быть. И так негоже, а эдак совсем худо. «Зачем я туда иду?» — в сотый раз спрашивал себя молодой человек и не находил разумного ответа. Однако ноги продолжали нести его к заветной цели. Вот долгожданный дом, он на миг задумался перед дверью квартиры, повернул рукоятку звонка, и где-то в глубине звякнул колокольчик, потом еще раз, и еще.
Дверь чуть приоткрылась, и появилась Лиза — служанка, недавно нанятая на работу отцом Машеньки. Она присела в приветственном реверансе.
— Проходите! Марья Николаевна в гостиной собираются чай кушать, — Лиза знала, что молодого человека принимали в семье как сына старинного друга Николая Васильевича. — Разрешите?
Молодой человек протянул снятое пальто.
— Я доложу о вас Марье Николаевне.
У вошедшего вмиг пересохло в горле, и он только кивнул.
Через минуту Лиза воротилась.
— Прошу, — и открыла дверь в гостиную.
Молодой человек сделал несколько шагов и застыл на пороге. Машенька была обворожительна: кругленькое личико с ямочками на алеющих щеках, волосы, собранные на голове в причудливую высокую прическу, несколько светлых локонов завитками спускались по вискам. Она улыбалась, обнажив белоснежную полоску зубов.
— А я не ожидала, что ты составишь мне компанию, — прожурчал лесным ручейком ее голосок.
Он молчал, позабыв о приветствии.
— Что стряслось? — вмиг ее лицо преобразилось, и на нем застыло выражение то ли внезапного удивления, то ли предчувствия беды.
— Я принес скорбное известие, — выдавил он из себя, потом подошел к столу, дрожащей рукой налил из графина в стакан воды и выпил почти одним глотком. Поставив стакан на место, он продолжил, стараясь не встречаться взглядом с девушкой, и вновь замолчал.
— Что стряслось? Говори, говори, не молчи, — она вцепилась в подлокотники кресла, подавшись хрупкой фигуркой вперед.
— Сегодня ночью произошло несчастье, которое непосредственно коснулось тебя, Левовский…
— Сергей, — вскрикнула девушка, пытаясь подняться, но ноги не выдержали, и девушка рухнула, лишившись чувств.
— Помогите! — крикнул в отчаянии молодой человек. Он не слышал, как гостиная наполнилась слугами.
Через несколько минут Марья начала шевелиться, бледность начала исчезать со щек.
— Скажи, что с ним? — первое, что она смогла вымолвить.
— Сегодня ночью… — он отвернул взгляд в сторону, потом выдохнул едва слышно: — Он мертв.
Ее глаза расширились от услышанного, но она не верила или не хотела верить.
— Кто он?
— Левовский.
— Что с ним? Скажи, не томи.
— Убит. — Она восприняла слова молодого человека как признание.
— Уйди, уйди от меня… — взгляд красноречиво говорил о ее мыслях и чувствах, вновь сознание покинуло Марью.
Молодой человек не помнил, как схватил шапку и пальто, как выскочил на Литейный, едва не угодив под копыта лошади, которая шарахнулась в сторону. Он не осознавал, как пальто оказалось не только надетым, но и застегнутым на все пуговицы, как шапка водрузилась на голову. Он ничего не видел и ничего не осознавал. Ноги сами несли его по городу, а дикие глаза Машеньки стояли перед его мысленным взором, в ушах звенел ее голос: «уйди от меня», «уйди от меня», «уйди».
«Я же ничего не делал, — кричало в нем желание оправдаться, а потом он остановился, словно уперся в непроницаемую стену, — я же не виновен. Это не я. Как мне доказать, что я не виновен? Ведь она знала о моем чувстве и могла подумать, что я убил его из ревности. О боже! Почему на меня свалился сей тяжелый груз? Чтобы доказать свою невиновность, надо самому найти того человека со шрамом, рассекающим надвое бровь. Но как его я смогу найти среди бесконечного количества живущих в столице?.. Пойти в полицию? Что я им скажу? Что следил за женихом девушки, в которую влюблен, для того чтобы доказать, что он недостоин Машеньки? Что у этого отвратительного человека на набережной Лиговского канала живет полюбовница, к которой он ходит сразу же после визита к Залесским?.. Не сочтут ли там меня душевнобольным?»
К себе на квартиру возвращаться не было сил. Сидеть в одиночестве среди четырех стен, взаперти он боялся. Еще страшнее будет зажечь свет и ненароком увидеть в зеркале отражение своего лица с безумным взглядом, всколоченными волосами, уж лучше угодить в каталажку, провести ночь на тюремной койке среди питерских отбросов, чем услышать от любимой девушки «уйди», брошенное как бродячей собаке с изрядной долей презрения и откровенной брезгливостью.
В карманах он наскреб около целкового серебром и медью. Размышлять много не стал, а зашел в ближайший трактир, даже не взглянул на название, устроился в углу, не столько, чтобы не побеспокоить кого-то своим присутствием, а скорее, чтобы никто не тревожил его.
Сколько было им выпито в тот день, он не мог сказать. Он заставлял себя через силу пить противное хлебное вино, чувствуя, что это и есть нужное лекарство от хандры, любви и боли.
Лишь поздним вечером он побрел на свою ставшую постылой квартиру. В голове шумело, и все плыло перед глазами. От непривычного ощущения стало легко, казалось, никаких напастей нет и в помине. Они исчезли, растаяли где-то там, за дымкой, что скрывала взгляд. Ему легко было идти, крылья за спиной, и неважно, что шатает, как тогда на пароходе, когда плыли по Ладожскому озеру. Хоть это и происходило с ним в нежном, детском возрасте, но до сих пор он вспоминал большие волны, что били в борта, отчего судно вздрагивало и натужно скрипело, а маленький мальчик, начитавшийся Мерриота и Купера, грезивший морями и приключениями, столкнулся с настоящим штормом. Вот бы попасть на необитаемый остров, как тот английский моряк, который потом встретил туземца, с которым пережил столько приключений…
Молодой человек шел, не чувствуя под ногами земли. Он не догадывался, что столь неприятная жидкость с отвратительным запахом так обостряет чувства. Я свободен от всего, хотелось ему закричать во все горло, но не хватало сил.
Глава пятаяСледствие в начале пути
ИЗУЧЕНИЕ ПУТИЛИНЫМ ПЕЧАТНОГО слова прервалось на середине следующей статьи. Да и бог с ними, газетами, невелико счастье узнавать очередную новость, которой даже и поделиться не с кем. Довольно-таки тихий, но в то же время настойчивый стук нарушил добровольное уединение статского советника.
Не успел он поинтересоваться, в чем дело, как поначалу в кабинет заглянула голова с нечесаной копной волос, а вслед за ней, как вода сквозь сито, просочился личный помощник господина Путилина — Миша Жуков.
Как водится, Иван Дмитриевич нахмурился, чтобы с первой минуты дать понять: хотел бы он быть более покладистым, но, к великому сожалению, таковым не является, да и положение не позволяет.
— Иван Дмитрич… — Быстрым шагом Миша пересек кабинет и без позволения плюхнулся на стул. В таких случаях становится очевидным, что Михаил Силантьич Жуков прибыли-с с важными вестями и желательно его поскорее выслушать, ведь «нельзя бить по рукам дающего», не то можно отбить всякое желание думать головой.
— Я уделю тебе пять минут, только пять минут, так что докладывай кратко и самую суть.
— Мне удалось взять след, и в ближайшее время я надеюсь выяснить личность зарезанного, — выдавил он на одном вздохе.
— Как? — искренне удивился начальник сыска, недоумевая, как мог это выяснить Михаил, ведь с момента убийства прошло всего-то четыре-пять часов. К тому же в Лиговском Миша не присутствовал. Только потом Путилина осенило. Две недели тому у Обводного обнаружили убитого, тоже зарезанного ножом, но, по отзывам врача, делавшего вскрытие, самым обычным ножом — односторонней заточкой. Найден он был около семи часов утра в рабочей одежде, в которую одета половина рабочего люда. Ни одной бумажки в карманах, никакого намека на личность убитого, ни одной мало-мальски пригодной ниточки, и никаких заявлений о пропаже. Становилось ясно, что обнаруженный приезжий без отметки в участке, и стало понятным, что выяснить его имя не представится возможным, хотя, как полагается, он был фотографирован: вдруг когда-нибудь представится случай найти человека, что его опознает. Но Миша был упорный, Иван Дмитриевич отдавал должное разуму помощника, сел и сопоставил протоколы обнаружения тела и вскрытия. Оказалось, что в желудке убитого непереваренный картофель. Жуков поехал к врачу, который пояснил, что убитый ел не просто вареный картофель, а в похлебке, и не когда-нибудь вечером, а за час до своей гибели. Мише пришла мысль, что убитый каждое утро заходил в одно и то же заведение, чтобы перед работой набраться сил. Он установил несколько