И все!
Тогда БОМЖ со свистом из изолятора временного содержания перелетал в следственный изолятор.
Взяла первую пачечку:
— Пальчики…
Прочитала:
«Заключение эксперта…»
Заглянула в последний лист:
«Выводы. Два следа пальцев обнаружены на одном ноже и два следа на липкой ленте на втором ноже… пригодны для идентификации личности… Другие следы рук… не пригодны…»
— Значит, есть с чем работать! Ну…
И дальше:
«Четыре отпечатка… оставлены не Карташовым Александром Ивановичем…»
«Неужели?!»
Ей не верилось. Теперь прочитала заключение от начала до конца несколько раз.
Долго не могла взять себя в руки, но вот немного успокоилась и стала читать дальше:
«…не Котляренко Александром Николаевичем… Городецким Александром Анатольевичем… Прокушевым Андреем Леонидовичем… а другими лицами».
Выходило, не оставили отпечатки члены «банды».
Надавила кулаками на стол так, что столешница прогнулась.
— А тут?
Взяла другую пачечку:
«Заключение…»
Тоже заглянула в последний лист:
«Выводы: След обуви на куске рубероида, изъятом с крыши цементного склада на территории монастыря Оптина пустынь… пригоден для установления групповой принадлежности».
— Ну? — снова заколотилось сердце в груди Грищенко.
«Пригодность данного следа для идентификации можно определить лишь при наличии конкретной обуви. Данный след мог быть оставлен подошвами спортивной обуви — кроссовками, спортивными тапочками и т. п., либо другой обувью с аналогичным рисунком низа. Определить размер обуви, оставившей данный след, не представляется возможным».
— А Карташов в кирзачах…
Встала и сгоряча заехала рукой по стулу, который с громом полетел в угол.
Часто билось сердце, ударяло в виски. Надежда сегодня отрапортовать: «Убивец найден!» улетучилась.
Приходилось либо искать новые доказательства в виновности «бандитов», или выпускать их из камеры.
Грищенко схватила со стола газету «Советская Россия» и порвала на мелкие кусочки. Все, что писали в ней, что она послала шефам в Калугу, а те в СМИ, оказывалось блефом.
20 апреля 1993 года сотрудники козельской милиции вышли еще на один след. В дежурку позвонили из кафе «Встреча», и они, как сумасшедшие, выжимая из УАЗа всю мощь, вылетели из отдела к перекрестку и с ревом полезли в горку к привокзальной площади.
Привокзальная площадь
Дежурка затормозила, чуть не въехав в стену кафе.
— За мной! — хлопнул дверцей опер, выпрыгивая из дежурки, и с пистолетом наизготовку устремился вперед.
— Руки вверх! — вбегая в зал, закричал мужикам, сидевшим за столиком с кружками пива.
При виде человека с пистолетом женщина за кассой завизжала:
— Грабители!
И нырнула под стол, а те, что были на раздаче, кинулись на мойку.
Кафе «Встреча»
Вывеска кафе «Встреч
Влетевший за опером еще один милиционер всех взял на прицел автомата.
Милиционеры извлекли работников кафе из закутков, привели в чувства.
Через пяток минут опер в подсобке допрашивал кассира.
— Моченкова Татьяна Петровна… 1951 года рождения… — отвечала толстуха. — Родилась в деревне Прыски…
В голове опера мелькнуло: «Стрелок в Орлинке говорил, что из Прысок».
Кассир:
— …работаю в кафе «Встреча» кассиром… Вчера… 19 апреля 1993 года примерно в 14 часов… в кафе пришел молодой парень… роста 170 см… лет двадцати… худощавый… волосы светло-русые… бороды не было… в куртке из болоньи, джинсах и сапогах… Парень взял обед и сел за стол есть… Народу не было, и мы, работники кафе, вчетвером сидели за столом. Разговор зашел об убийстве в Оптиной. Парень услышал наш разговор и сказал, что видел, как убили. Что какой-то мужчина, одетый в солдатскую шинель, убил в звоннице двух монахов. Зарезал их и побежал в сторону скита, и ему встретился еще монах, которого мужчина тоже зарезал. При этом парень еще пояснил, что этого третьего монаха убили случайно, так как он просто попался ему навстречу, когда тот бежал, и если был бы кто другой, он и его бы убил… Убийца был с бородой… Время было около 6 утра… Сумрачно… Парень, который убил, перелез через забор и убежал… Он говорил, что убийца бросил нож. Парень пообедал и ушел. Раньше его не видела… Сложилось впечатление, что он причастен к монастырю… Он был какой-то чудной…
Опер нервно застучал каблуком по полу: «Упустили… Уехал…»
Кассир:
— Еще парень сказал нам, что между убийцей и звонарями были какие-то счеты. Они ругались между собой и отгоняли этого мужчину.
«“Изыди!” — “Пшел прочь, не звони!” — “Изыди!” — “Пшли, а то…” — “Изыди”», — закружилось в голове опера.
Кассир сообщила:
— Думаю, что парень знает убийцу… Могу опознать парня, который нам это рассказывал…
— А не он ли убийца?.. — почесал затылок опер. — Так всё у него складно…
Кассир побледнела.
— Он мог нас порешить…
— И вас…
Опер допросил старшего повара, посудомойщицу, а когда уезжал, женщины осторожно спросили:
— Его споймали?
— Не-а, бегаить…
— Ой, может снова зайти… Вы бы с нами остались… — взмолились. — Борщечка отпробуете…
— Я на охоте! — бросил опер.
И вышел.
УАЗ рванул с места.
— Они поехали на охоту, — удрученно хором сказали женщины.
Обедавший в кафе парень мог оказаться убийцей. А мог и тем, кто все видел от начала нападения и до конца, но вмешиваться или хотя бы предупредить братьев об опасности не отважился.
Оптина пустынь. 1993 год
На этот раз на подведении итогов дня в кабинете начальника милиции Зубова прозвучало больше конкретики и всплыло больше неясного.
Отчитался каждый, что сделал за день.
Начальник потушил сигарету, помахал кипой рапортов:
— Вот обошли дома… Пока обход результатов не дал.
Отчет Грищенко оказался скупым: версия о Карташове повисала в воздухе.
Отчет Мортынова: появилось много фактов, которые запутывали и с которыми приходилось разбираться.
Отчет Сенищева: версия о стрелке одна из основных.
Отчет Сашина: надо передопросить всех, кого допрашивал прокурор, тот мог упустить очень важное.
Опер сидел, словно набрав в рот воды…
Ясно было одно: нужно искать, искать и искать…
— И в первую очередь, кому принадлежит шинель, кепка вельветовая, сумки, ножи… — сказал Зубов в заключение. — Искать хозяина шинели!
Тем временем монахи немного очухались, и монастырская жизнь мало-помалу налаживалась. Милиция взяла монастырь под круглосуточную охрану, хотя насельники больше боялись не «зверя», который скрывался в лесах и мог снова заявиться в обитель, а постовых, которые на подпитии слонялись по Оптиной с автоматами, рискуя по ошибке подстрелить. А самый главный вопрос — кто убийца, сколько их — оставался неясным.
Часть третьяПоиск
1. Вышли на след. Допрос матери
Теперь ухватились за версию о стрелке, и в козельской газете «Вести» появился портрет «опасного преступника». Просили всех, кто узнал его, сообщить в милицию. Сами козельские милиционеры объезжали деревни, хутора, обходили конторы, показывали фотопортрет и спрашивали: знают ли такого? Может, кто и узнавал, но молчал, и сообщений в милицию не поступало. Трудно сказать, правда это или нет, но говорят, одна бабулька зашла в милицию и «случайно» опознала «преступника». Она назвала его фамилию, как его зовут.
«Это Колька Аверин из Волконского», — сказала бабуля.
Они оказались жителями одной деревни.
Кое-что сходилось: стрелявший в Орлинке назвался «Николаем Николаевичем…»
В село Волконское сразу выехала дежурка с нарядом. Она взлетела на горку и, минуя домики, потом райбольницу, выскочила из Козельска и помчала по перекатам спусков и подъемов, все дальше удаляясь от города.
Въезд в Волконское
Мост через Лукосну
Взгорок с домом Авериных
Вот указатель «Волконское», вдали на бугре показался остов разрушенной церкви. Спустились к речке Лукосне и, перелетев ее по мосту, на подъеме затормозили.
Дом Авериных находился на взгорке у дороги напротив почты.
Милиционеры крадучись подобрались к дому…
Но Николая Аверина дома не оказалось.
Забрали и привезли в отдел его мать.
В прокуренной комнате в милиции сидела бледная женщина и слушала вопросы Железной Ларисы.
Шея женщины при каждом вопросе разбухала. Она то и дело хотела встать и уйти, но ее не отпускали.
Грищенко:
— Сегодня 21 апреля, 10 часов утра… Ваши фамилия, имя, отчество…
— Аверина Татьяна Ильинична… Родилась в 1935 году в Новгородской области в Холмском районе в деревне Борисово… проживаю в Волконском…
— С кем?
— Моя семья… шесть человек[11]… муж Аверин Николай Кузьмич… Сын Аверин Николай Николаевич, родился в 1961 году. Еще сын Аверин Игорь… 1964 года. Дочь Мосина Лариса Николаевна в 1972… Ее муж Мосин Геннадий Николаевич… в 1968… Внучке Ксении четыре месяца… Муж работает инженером по технике безопасности в колхозе «Дружба»…
— Этот человек похож на вашего сына? — показала фоторобот.
Женщина глубоко вздохнула:
— Коля…
Замолчала. Попросила:
— А можно форточку открыть?
Грищенко нехотя встала, подошла к окну, толкнула створку на улицу.
Аверин в армии
Вернулась за стол:
— Сначала расскажите о нем…
— …Николай демобилизовался из Советской Армии в феврале 1982 года… — говорила мать. — Служил в Афганистане. Пробыл там полтора года. Ранений, контузий не имел, но вернулся из Афганистана другим человеком. Стал по ночам кричать. Во сне вскакивал с кровати…
«Наглотался в афгане».
— Демобилизовался, стал работать художественным руководителем в Доме культуры в нашем селе Волконском. Проработал два-три года. Затем отучился на шофера, работал около года в колхозе. Затем в райсоюзе. Потом на молокозаводе. Странности в поведении сына были и раньше, но стали появляться чаще. В 1989 году он поехал в центр афганцев, и ему дали направление в больницу имени Ганнушкина. Но когда поехали его проводить, то я испугались, так как он стал совсем дурным.