«Отмазывается…»
Комендант общежития:
— В пасхальную ночную службу, которая длилась с часа ночи до пяти утра 18 апреля, я находилась в храме. После службы пошла к себе. Пошла быстрее, так как почувствовала себя плохо… Потом пришли послушницы и рассказали об убийстве… Отца Ферапонта я знала давно, он сначала работал послушником в трапезной. Он безотказный… Трофим такой же… Отца Василия знала только как монаха…
Трапезная для паломников
«Надо бы изъять списки и с каждым из приезжих разбираться».
Бабенка, переваливаясь, заскрипела по лестнице вниз.
Сенищев допрашивал охранника.
— …Владимир Фалилеев… — отвечал смурной послушник. — Родился в 1975 году… Звонил в милицию…
«Ему крикнули вызывать милицию, и он вызвал. Вот и вся ценность допроса».
После допросов Сенищеву оставалось провести опознание вещдоков отцом Силуаном. Монаха искали. Сенищев ждал и в окно видел, как под ним в ворота проходили паломники, как к Казанскому собору подъехал грузовик с кирпичами, и вот оперок повел по дорожке к вратам огромного монаха.
— Наконец-то! — воскликнул Сенищев, когда монаха ввели в комнату. — Олег Юсиф-оглы Гаджикасимов, — произнес и с ходу спросил: — Вы дежурили на Пасху в Оптиной пустыни?
Вход в монастырь
— Да, я комендант монастыря, — ответил громила, сморщившись от длинного обращения.
— Вы видели человека в шинели, который хотел помочиться?
— Было такое…
— Сейчас я проведу опознание…
— Я вам говорю, — перебил комендант. — Вы не там ищете. В монастыре убийцы нет… И отвлекаете от Божьих дел…
— Отче, это недолго.
Следователь вышел, с кем-то поговорил, потом позвал отца Силуана в соседнюю комнату, в которой вдоль стены на стульях сидели двое мужичков в робах, а на столе на одной половине лежали головные уборы, а на другой — сумки.
Силуан налетел на мужиков:
— Вы чего здесь баклуши бьете?!
Те вскочили крестясь.
— Это понятые, — вырвалось из Сенищева.
— Какие еще понятые?! Это послушники. А ну, марш на стройку, антихристы! — поднял кулачище.
Мужики кинулись к дверям, но проход грудью преградил Сенищев:
— Куда?! Обождите, обождите…
Ему кое-как удалось успокоить Силуана и вернуть мужичков на стулья.
Сенищев подошел к столу:
— Провожу опознание. Вот, — говорил, показывал на вещи и записывал: — «…на столе лежат кепки: 1) кепка замшевая коричневого цвета; 2) кепка из кожзаменителя коричневого цвета; 3) кепка из вельветовой ткани коричневого цвета».
Потом показывал на сумки:
— «Лежат сумки: 1) сумка матерчатая синего цвета; 2) сумка матерчатая серого цвета; 3) сумка матерчатая из темно-синего материала…»
Записал и спросил у отца Силуана:
— Вы из этих головных уборов узнаете какой-нибудь?..
Гаджикасимов походил вдоль стола, потер нос, пробурчал:
— Он помочиться хотел. — И ткнул в вельветовую кепку: — Вот в ней…
— А по чему опознаете?
— Ну как? Нема козырька, цвет похож…
— А из сумок?..
— Вот синю-ю-ю… — ткнул в сумку.
— А почему?
— Вроде такая…
Сенищев записал:
«Осмотрев предъявленные вещи, отец Силуан заявил, что опознает кепку коричневого цвета из вельвета — по материалу, цвету, по отсутствию козырька. Он видел ее на неизвестном мужчине с 17 на 18 апреля 1993 года около храма… Из сумок отец Силуан опознал матерчатую сумку синего цвета… Он видел ее у неизвестного мужчины…»
— А ну, живей, кирпичи таскать! — рявкнул Силуан на послушников.
— Стойте, стойте, а расписаться?.. — остановил всех следователь.
Послушники складывают кирпичи
Когда формальности по составлению протокола выполнили, послушники загремели ботинками по лестнице, а за ними раздавался гром Силуана:
— Вздумали лоботрясничать!.. Только сбегите у меня еще раз в понятые, я вас на ферму зашлю. Будете коровам хвосты заносить!
Круг вокруг потенциального преступника сужался. Все говорило о причастности Аверина Николая к убийству.
3. Кепка и сумка
Из Козельска позвонили в монастырь и попросили срочно вернуть вещдоки. Им ответили: приезжайте и забирайте, они больше не нужны. Дежурка сгоняла в обитель, забрала у Сенищева кепку и сумки и привезла вещи в отдел.
Мортынов пригласил в кабинет Аверину.
У стены стояли женщина и мужчина, а на стульях в ряд лежали сумки, потом кепки.
Аверина, еще не понимая, что к чему, спросила:
— Это что, ярмарка-распродажа?..
— Да, ярмарка…
Когда следователь спросил ее:
— Узнаете ли здесь какие-нибудь вещи?
Она посмотрела на сумки и замолчала. В голове побежали по-женски понятные мысли: «Синтетика… Из кожзаменителя…Вельветовая…» Одна синяя из кожзаменителя, с черными ручками. Другая — красная синтетическая, с желтыми. Еще черная вельветовая с матерчатыми ручками. Она бы такие не стала покупать.
Следователь:
— Какую-нибудь узнаете? — встал и, как тореадор, помахал сначала одной, потом другой, третьей…
Аверина помотала головой:
— Нет…
Ей хотелось спросить, а при чем здесь сумки.
Но Мортынов спрашивал:
— А среди этих…
Она смотрела на кепки. Серая спортивная могла быть у ее сына, но давно-давно. Коричневая замшевая — у зятя. Увидела вельветовую, без козырька, и удивилась:
— А почему она здесь?
— Какая?
— Вот эта.
— А что, узнаете ее?
— Колина…
— А почему без козырька?
— Он отрезал козырек и зашил черными нитками…
— Модник!
Следователь щелкнул большим пальцем о другой палец.
Ручка быстро застрочила по бумаге.
— Подписывайте…
Только тут холодом обожгло Аверину. Терзавшие ее сомнения начали развеиваться. Она расписалась и хотела что-то спросить у следователя, но тот вывел понятых и ее из кабинета и с кепкой исчез в конце коридора.
С нескрываемой улыбкой Мортынов вбежал в кильдим канцелярии, где сидела грудастая секретарь начальника милиции.
— Мне нужен телефон…
Развернул к себе аппарат, покрутил циферблат телефона и потом чуть не закричал:
— К вам едет Грищенко. Обязательно ей передайте: кепка вельветовая и синяя сумка сына Авериной… Все подтверждается… Какая еще кепка? Да она поймет…
Распахнулась дверь кабинета начальника милиции. Оттуда выскочил Зубов и пятерней нажал на клавиши аппарата. В трубке запикало.
— Подполковник, ты чё? — обернулся Мортынов. — Звоню, говорю, что Аверина опознала вещи…
— А я подумал, что докладываешь: раскрыл…
— Не переживай. Если что, мы про тебя не забудем… Как раскрыла преступление века козельская милиция и лично подполковник Зубов…
— Ну, если так…
— Мне срочно нужно в Волконск… Провести обыск… Допросить родню…
— Счас сделаем…
Когда следователь вернулся в кабинет, мать Аверина жалостливо спросила:
— Так он?
— Не знаю, — бросил следователь. — Дома кто есть?
— Дочь. Сын. Может, зять…
— Поедемте…
— А зачем?
— Давайте поменьше вопросов…
4. Обыск в Волконском. Допросы родни Аверина
Дежурка повезла следователя Мортынова с экспертом и Авериной в Волконское.
Мортынов сидел на переднем сиденье рядом с водителем и следил за дорогой. Когда выехали из города, вглядывался в прорехи посадок из березок и осин на море сосен до горизонта: «Вот там мог добираться Аверин до монастыря… Что ж не остановили…»
Он словно упрекал в чем-то окружающие леса и просторы, которые чудодейственной своей силой могли повлиять на убийцу.
Дорога в Волконское
Въезд в Волконское
Спуск в село
И даже не ругался на колдобины, на которые налетал УАЗ.
Вот на горке к ним на заднее сиденье подсел капитан:
— Участковый Воробушкин…
— Ну, показывай, куда нам ехать… — сказал Мортынов.
— Спускаемся вниз… — сказал участковый и, потянувшись к уху Мортынова, шепнул: — Осторожно, там выставили засаду
— Объявлялся? — следователь машинально схватился себе за бок, где должна была висеть кобура с пистолетом.
Почта
Дом Авериных
Но ее не оказалось: «Забыл».
Сам, служа в милиции, Мортынов предпочитал оружие с собой не носить, боясь потерять, чем мог заполучить больше неприятностей, чем даже если бы оказался без пистолета и упустил разбойника.
— Пока нет… — шепнул участковый.
Мортынов прокашлялся, выражая недовольство разговорчивостью участкового при посторонних.
— До почты не доезжаем… Останавливаемся… Дом напротив.
УАЗ съехал на обочину и замер в стороне от домишки почтового отделения.
Воробушкин в несколько прыжков пересек дорогу и взбежал на горку к дому с высоким коньком.
Мортынов еле поспевал за ним.
Входя в калитку, Мортынов мысленно перекрестился: «С Богом».
Штык-нож
Поднялся на веранду. С трудом представлял, как поведет себя, если ворвется или спрыгнет с чердака «зверь» с обрезом, да еще с подельниками, успеет ли позвать на подмогу. Слова о засаде разве что успокаивали, но полной надежности охраны не сулили, а преступник мог обмануть милиционеров.
Стоило Мортынову дать команду привезти родных Аверина в Козельск, ему бы доставили их, но потеряли бы время. И упустили элемент неожиданности. Каждый день, каждый час промедления мог обернуться утратой доказательств и грозил страшными последствиями: стрелок — он же убивец, мог принести еще много несчастий.
— Ждут сестра, зять и брат Аверина, — сказал Воробушкин.
— Какой брат? — встрепенулся Мортынов.
— Младший, Игорь…
— Пусть ждут… Мне нужны понятые, — сказал участковому.
— Сейчас организуем…
Воробушкин убежал, Мортынов прошел в комнату, сел за стол, достал бланк протокола обыска:
— Здесь вы живете?.. — спросил Татьяну Аверину.
— Да, жили… и не тужили…
Шинели в доме
Мортынову было жалко хозяйку дома, которая приехала с Новгородчины, родила и вырастила детей, у нее появилась внучка. Живи и радуйся, но пришла беда. Беда, затронувшая стольких людей. Всегда, когда он проводил обыски в домах, его не покидали неприятные мысли. И теперь, оглядывая все вокруг, невольно сетовал на чужую судьбу.