— Уточните, в чем он был одет?
— В чем конкретно, я сказать не могу. Знаю только, что на нем были одеты брюки серого цвета в крапинку, и все. Человек, о котором я писала, является моим родным братом — Авериным Николаем.
Мосина продолжила отвечать и писать:
«Примерно около двух недель назад я видела у брата синюю сумку хозяйственную из синтетической ткани. В конце года у него появились шинели три или четыре. В настоящее время осталось три шинели. Еще у него была коричневая вельветовая кепка, он в ней часто ходил. Потом он отрезал козырек у кепки. Еще были у него кроссовки белого цвета с зелеными полосками. Кроссовки, кажется, фирмы “Адидас”. В настоящее время кроссовок этих в доме нет…»
Расписалась в протоколе и отдала его Мортынову.
Тот прочитал и про себя заметил: «Обрез, нож, шинель, психушка… Что-то просил у мужа».
Брата Аверина Мортынов допрашивал через силу. Когда тот зашел вместо сестры и спросил:
— Теперь моя очередь?
Он не смог отказать:
— Садитесь… Как звать-величать?
— Аверин Игорь Николаевич… — отвечал брат. — Родился в 1964 году в селе Волконском… Образование среднее… Работаю в колхозе «Дружба» водителем…
Следователь в протоколе писал:
«Аверин Николай является моим старшим братом. Человек он обычно спокойный, но бывали у него и нервные вспышки. Эти нервные вспышки у него бывали на почве того, что его не понимали. Человек он был волевой, мнение свое отстаивал. Отклонений в поведении брата я не замечал. Одно время он лечился в психбольнице с диагнозом: шизофрения. В последнее время нигде не работал. Я видел его довольно часто. Обычно он носил джинсовый костюм, иногда шинель солдатскую, коричневую вельветовую кепку без козырька, ботинки, кроссовки или сапоги».
«Шинель, кепка без козырька, кроссовки…» — фиксировалось в памяти Мортынова.
Он писал со слов Игоря в протокол:
«Каких-либо сумок я у него не видел. Кроме этих вещей я видел у Николая нож, изготовленный по типу финского ножа. Рукоятка изготовлена из дерева светлого цвета, лезвие заточено с двух сторон, на лезвии ближе к рукоятке гравировка — “666”. Еще у Николая я видел обрез двухствольного охотничьего ружья 16-го калибра. Курковое или бескурковое ружье, я не помню. Откуда у него появился нож и обрез, я не знаю, так как об этом он мне не говорил. Нож я видел у него около двух месяцев назад».
Мортынов спросил:
— В боженьку верил?
В протокол лег ответ:
«В Бога он не верил, постоянно его ругал, был против него. Он верил в Сатану, в Дьявола, в дьявольскую силу. Это было его убеждением. Насколько я знаю по его рассказам, он слышал какие-то голоса. Сначала эти голоса ему что-то приказывали, требовали. Он понял, что Бог — это зло и стал верить в Сатану. Он говорил только об этом. О том, предпринимал ли он какие-либо активные действия по насаждению культа Сатаны, я не знаю. В последнее время разговоры о Сатане у него были постоянными. Два раза у него были попытки покончить жизнь самоубийством. Их он оправдывал тем, что ему не хочется жить. Что-либо дополнить об этом я не могу. В последний раз я видел Николая 15 или 16 апреля 1993 года…»
«Паршивая овца все стадо портит», — подумал о Николае Аверине в семье.
5. Опознание вещей. Ориентировка
Смеркалось, а следователь Мортынов не покидал Волконское. Вышел на улицу покурить. Дома облепили взгорки, за дорогой виднелась двухэтажка, за ней вытянулся Дом культуры, дальше похожая на казарму школа и возвышался остов обезглавленной церкви.
— Разрушили? — спросил у участкового.
— Да, Владимирская церковь. Говорят, два века простояла, а в 1929-м закрыли. Там колхозная кузница, потом мельница…
Церковь
Контора колхоза «Дружба»
— Как и всюду…
— А эта? — показал на двухэтажку.
— Контора колхоза «Дружба»…
— Где работают Аверины?
— А где же еще?.. Колхоз-миллионер. У них председателем тетка крепкая. Всех держит в кулаке…
— А вот Николая Аверина не удержала…
— А за правлением Дом культуры, там Аверин худруком… За ДК на пустыре деревянная школа, там он учился… А перед ДК — два бюста Ленина…
— Почему два?
— Здесь любили вождя… Дальше село Ульяново…
— Там был Ленин?
— Да нет, ходоки ходили к его сестре… Вот и назвали…
— Богатая история…
Вот снова привели бабуль, на столе выложили головные уборы, в комнату позвали:
— Лариса Николаевна…
Зашла сестра Николая Аверина. Мортынов попросил посмотреть на стол и сказать, узнает ли она среди них вещи брата и если узнает, то почему она так решила.
После опознания появился протокол:
«…предъявил Мосиной…
а) кепки: 1) коричневая из кожезаменителя; 2) коричневая из вельвета; 3) серая шерстяная; 4) серая в “елочку” шерстяная; 5) замшевая коричневая; 6) мохеровая коричневая…
б) сумки матерчатые: 1) светло-синего цвета; 2) темно-синего цвета; 3) серая вельветовая…
в) сумки хозяйственные: 1) синего цвета; 2) черного цвета; 3) желтого цвета в белую полоску. Все сумки изготовлены из синтетической ткани…
Козельские просторы
На вопрос следователя, узнает ли она среди представленных вещей принадлежащие брату, Аверину Николаю, ответила, что опознает кепку вельветовую, без козырька. Козырек отрезал брат.
Среди матерчатых сумок не опознала ни одной и пояснила, что таких у брата не видела…
Среди хозяйственных сумок опознает синюю сумку, она ее видела у брата, когда он вечером 17 апреля ушел из дома…»
За Мосиной в комнату пригласили ее мужа и предъявили те же самые вещи. И на этот раз слабая испарина выступала у Мосина на лбу.
Мортынов записал:
«…предъявил Мосину Геннадию Николаевичу…
а) … б) … в) …
Он опознает кепку коричневую вельветовую без козырька. Опознает по материалу, по цвету. Козырек Аверин отрезал сам.
Из матерчатых сумок не опознает ни одной, таких сумок у Аверина не видел.
Из хозяйственных сумок опознает сумку синего цвета. По покрою, по цвету. Видел у Аверина за несколько дней, как он ушел из дома».
Опасения Мортынова, что возникнут сложности с родней Аверина, не подтвердились. От них получил сведения, которые говорили о причастности Николая Аверина к убийству монахов. Он был на месте преступления. Оставил там ножи, кепку, сумку. Видели человека, который снимал шинель, убегая. У Аверина были шинели. Потом стрелял в доме лесника человек такой же внешности, с таким же именем. Собиралось столько изобличавших его данных, что все меньше оставалось сомнений, что убийство совершил кто-то другой.
На ножах обнаружили отпечатки пальцев и теперь хорошо было бы провести дактилоскопическую экспертизу. Но где взять отпечатки Аверина Николая?
Следователь Мортынов подошел к эксперту:
— Всех откатать…
— Зачем нас откатывать? — удивился Мосин.
— Нашли отпечатки пальцев… — объяснил Мортынов. — Чьи они? Вот надо вас исключить или…
— Вы думаете, что мы… — Мосин снова покрылся потом.
— Я ничего не думаю, за меня он «подумает». — Следователь показал на эксперта. — И откатывать будем только лиц «мужскаго» пола…
Привели еще отца, старшего брата Николая Аверина и всех лиц «мужскаго» пола из родни Аверина откатали. Забрав у эксперта дактокарты, Мортынов заполнил протокол:
«Протокол получения образцов для сравнительного исследования… 21 апреля… в деревне Волконск в доме Авериных… произвел изъятие отпечатков пальцев рук… у Аверина А.Н., Аверина Н.Н., Аверина И.Н… Мосина Г.Н…»
В Козельск Мортынов возвращался с экспертом затемно. Свет фар вырывал дорогу из кромешной темноты, откуда могли раздаться выстрелы из обреза. Выстрелы могли прогреметь в Волконском, откуда они только что выехали. Могли при схватке в засаде, которая осталась у дома. В любом месте в Козельском районе, той же Калужской и соседних областей, куда за трое суток мог добраться стрелок с ружьем.
В милиции зксперт закрылся в своей комнатенке и сличал отпечатки пальцев родных Аверина с отпечатками пальцев, которые обнаружили на ножах. Он понимал, что, если отпечатки пальцев кого-нибудь из них совпадут с отпечатками или хотя бы одним отпечатком на ноже, придется снова мчать в Волконск и задерживать еще одного фигуранта.
Мортынов сел и печатал телетайпограмму:
«По подозрению в совершении тяжкого преступления… разыскивается Аверин Николай Николаевич… 1961 года рождения… житель села Волконск… рост 165 см, худощавого телосложения, плечи опущенные, волос темный, носит бороду светловолосую 3–5 см, лицо треугольное… лоб высокий… брови темные прямые. Просим граждан, знающих его местонахождение сообщить в Козельский РОВД или ближайший отдел милиции».
В этот же день ориентировка разлетелась по отделам милиции по всей стране.
6. Финт с Карташовым
В этот вечер совещание у начальника козельской милиции отменили. Самому начальнику стало все ясно с лицом, которого нужно поймать. А козельский прокурор даже не отзвонился, он, как обычно, оказался занят «серьезными» делами.
Теперь Мортынов доводил до конца дело Карташова.
Когда в девять вечера к нему в кабинет втолкнули Карташова, тот выдал:
— Говорите, что я сделал… Я все беру на себя…
Мортынов:
— Поздно, братец, надо было раньше…
— Мне мое признание не зачтут? — Бородач в кирзачах закачался в дверях.
— Да нет, нашли настоящего убийцу…
Карташов от неожиданного известия перекрестился и рухнул на пол.
Когда бывшего кочегара откачали и усадили на стул, следователь произносил и печатал:
«Постановление
об освобождении из ИВС
…Установил:
…В ходе осмотра места происшествия были обнаружены… шинель солдатская без знаков различия и коричневая вельветовая кепка без козырька… При проведении оперативно-следственных мероприятий был установлен гр-н Карташов… нигде не работающий и не имеющий определенного места жительства, временно проживающий на территории монастыря.