Если бы один и другой сторож задались вопросом: что значит «собак ножом гонять», — глядишь, слово за слово, и вытянули бы из Аверина — зачем сделал нож, и отговорили…
Но всем, как всегда, было безразлично, к чему готовился Аверин. А может, и интересно, что же дальше произойдет. Ведь тайные звериные струны подчас пробуждаются в человеке. С каким восторгом наблюдали римляне в Колизее, когда тигры вырывали горло у людей…
Зрелищ хотели и односельчане.
И… получили.
Вечером капитан Воробушкин отвез протоколы в Козельск.
На следующий день снова нужно было ехать в Волконское, где объявился еще один свидетель. Мортынов подумывал, а не смотаться ли туда самому, чтобы присмотреться к Волконскому, куда ездил с обыском и опознанием, повнимательнее, проникнуться жизнью села, но, видя, как мается от безделья Сенищев, послал туда его.
Сенищев устроился в волконском медпункте.
Напротив него сидел молодой рыжий человек.
Он назвался и рассказал:
— Тазов Александр Александрович… родился в 1972 году в деревне Волконское… работаю в колхозе «Дружба» слесарем… проживаю в Волконском… С Николаем Авериным знаком давно. Отношения были хорошие. Общался с ним редко. Он старше меня. Конфликтов с ним не было. Знаю, что в последнее время Аверин в деревне бывал редко. С 1990 по ноябрь 1992 года я был на действительной военной службе. Когда увольнялся, так как у меня не было шинели, старшина выдал мне шинель, которая была у другого военнослужащего. Служил я в сухопутных войсках в Новороссийске… На шинели сделана хлоркой надпись прежнего владельца шинели… Вернувшись из армии, шинель хранил дома. Она мне не была нужна. В феврале 1992 года я был на похоронах жительницы нашего села… Когда похоронная процессия проходила по улице мимо дома Авериных, Аверин, который стоял на улице, подошел ко мне и спросил: цела ли у меня шинель, в которой я пришел из армии. Я сказал, что цела. Он попросил меня принести ее ему, так как он собирается у меня ее купить, но перед этим хочет посмотреть. На следующий день я принес ему домой шинель. Он посмотрел и предложил мне за нее 1 000 рублей. Я согласился и продал ему за эту сумму. Погоны, петлицы и шевроны артиллерии были целыми. При мне Аверин их не обрывал. Зачем была нужна шинель, не пояснил…
Медпункт в Волконском. 2020 год
Тяга к военному, к амуниции и оружию могла бы насторожить козельскую милицию, но в ней работали обычные менты, которые не утруждали себя излишними хлопотами, а Анискина в Волконском не оказалось.
Сенищеву предстояло еще многих допросить, передопросить, найти, изъять, назначить экспертизы, забрать заключения, и он остался в Козельске, а Мортынов поспешил в Калугу, куда доставили Аверина.
4. 30 апреля 1993 года. Обвинение
Дорога в областной центр тянулась то вдоль Жиздры, то вдоль Оки. Реки, как путеводные звезды, вели в город его юности и, возможно, старости, отдаляя от Оптиной и приближая к центру страны, где кипели митинги, и он физически чувствовал, как его магнитом тянет назад, в тихую, пусть обиженную, униженную, но спокойную пустыньку.
Калужские просторы
Но делать было нечего: поступила команда предъявить обвинение Аверину, и он обязан был выполнить приказ. И перед глазами бежали посадки берез и осины, из-за которых выныривали поля, рощицы и стада коров.
Мортынов сидел у открытого окна в кабинете, заваленного по углам вещдоками, и стучал пальцами по клавиатуре печатной машинки:
«30 апреля 1993 года… г. Калуга… следователь…
Установил:
18 апреля 1993 года около 06 часов на территории монастыря “Свято-Введенская Оптина пустынь” г. Козельска Калужской области гр-н Аверин Н.Н., реализуя свой преступный умысел на убийство монахов указанного монастыря, нанес гр-м Рослякову И.И. (иеромонах Василий), Татарникову А.И. (инок Трофим) и Пушкареву В.Л. (инок Ферапонт) по одному удару изготовленным им ранее ножом в область туловища. От полученных повреждений гр-не Росляков И.И., Татарников А.И. и Пушкарев В.Л. скончались».
«Скупо», — подумалось невольно.
В несколько строк уместилась жизнь трех монахов, которая могла найти себе отражение в многостраничных томах. За каждым пришедшим в Оптину тянулся богатый жизненный путь. Вот что просилось в текст вместо куцых слов.
Но Мортынов печатал дальше:
«Таким образом, гр-н Аверин совершил преступление, предусмотренное п. 3 ст. 102 УК РФ, т. е. умышленное убийство двух и более лиц…»
Вытащил лист из каретки, расписался.
— Теперь к Аверину…
«Волга» заурчала по улицам Калуги.
Заметив маковку церкви с крестом, Мортынов невольно перекрестился.
— Че, в монахи скоро подашься?.. — прогундосил водитель.
— Да от такой жизни немудрено… — ответил следователь по особо важным делам.
Калуга
Легковушка свернула на спуск.
«Улица Клары Цеткин, Никола-Козинская, — вспомнил названия улицы Мортынов. — Странно, сколько раз проезжал мимо и не задумывался. А ведь сколько смысла!.. Никола, видимо, по церкви. А Козинская — коз пасли. Спуск ведь к Оке. А теперь там тюрьма…»
Спускались к появившейся внизу ущербной коробке с редкими амбразурами-окнами.
Представил, как сюда несколько дней назад везли «стрелка», и оставалось только догадываться, какие громы-молнии и куда он посылал. Хотя посылал ли…
Следственный изолятор
Линия частных домишек оборвалась. С другой стороны улицы тыкались в дорогу хрущевские пятиэтажки. Проезжую часть облепили тополя, словно стараясь скрыть, что располагалось в самом низу.
Но вот приблизился забор с колючкой-проволокой и башенкой для охраны на углу, за которыми возвышался тюремный корпус.
Мортынов подхватил портфель и вылез из машины:
— Поезжай… Я позвоню…
— А скоро? — спросил водитель.
— Даже не знаю, может, и на полчаса, а может, и на полдня…
Пройдя вдоль забора, вошел в ворота, миновал другие и свернул в низкий проход, в глубине которого у железной двери мялась женщина. Прождав минуты три-четыре, пока открылась дверь, вошел в кильдим, в котором махнул корочкой девахе в зеленой форме:
— Областная прокуратура…
Видимо, узнав Мортынова и желая обратить на себя внимание, деваха улыбнулась, но Мортынов сделался серьезным и с раздражением подумал: «С чего это красивые девки всё по тюрьмам?..»
Перешел в следующий кильдим, где снова щелкали решетки.
— Мне в спецотдел… — сказал дежурному капитану.
— Туда, — показал капитан на низкий проход.
Мортынов бывал во многих следственных изоляторах, но с подобными низкими этажами встречал редко. Бывшую тюрьму построили триста лет назад, когда люди росли ниже и требования к учреждениям были проще.
Чуть не набив шишки на голове, вышел во дворик, обошел автозак, потянул ручку металлической двери в стене и по крутой лестнице поднялся на второй этаж. В длинном коридоре остановился около комнатенки с вывеской «Спецотдел».
Зашел туда:
— Девочки, — обратился к молодкам, рассевшимся за столами. — Мне вот с Авериным встретиться…
Выписав требование, спустился во двор и в другую железную дверь.
Опять поднялся на второй этаж и, находившись по древним проходам, застыл перед стеклянным окошечком:
— Девочки, я вот…
«Опять симпатяги».
Отдал бумажки.
— Ждите… — ответили ему.
— А адвокат пришел?
— Какой?
— Лакусов…
— Пока нет…
В ряду с людьми в гражданке сел на крайнее сиденье.
Достал из портфеля бумаги, листал, собирался с мыслями.
Он не ожидал, что его так быстро пропустят. Вместо обычных ожиданий по часу и более ему обьявили минуты через три:
— Ваша камера восемь… Вперед, налево и по коридору смотрите на нумерацию…
— Лакусов подойдет, скажите, я в восьмой…
— Скажем…
Зайдя в комнатенку с клеткой у стены и столом напротив, потянулся к окну и открыл проверить. Потом присел за стол и стал раскладывать бумаги.
5. Допрос обвиняемого Аверина
В комнату ввели лысого бородача с торчащими в разные стороны ушами и закрыли в клетке.
Только Мортынов сказал:
— Я твой следователь…
Как бородач подался вперед:
— Папироска есть?
Мортынов потянулся в карман, где обычно лежала пачка сигарет, но там ее не оказалось.
Помотал отрицательно головой:
— Не курю… Бросил…
— Что ж ты… Ну, достать прямо сейчас можешь?
— Как?
— Ты следак и не знаешь, как…
— Ну, спрошу, когда закончим свидание…
— Мне сейчас надо…
— Ладно…
Арестанту повезло: у девчонок-конвоирш оказалась в загашнике пачка папирос. Ему отсыпали несколько штук.
— На, курни… — принес папиросы Мортынов.
Зажигалка, в отличие от курева, залежалась у него в кармане.
Аверин опустился в клетке на табурет, закурил.
Без стука в комнату вошел изящный очкарик:
— Вот ордер… — сунул бумажку следователю, поправил на носу очки. — Но вы же знаете, я бесплатный адвокат… Так что…
Следователь понял с полуслова: воевать не будет.
— Я так, ради интереса…
«Вот так вот ради интереса и убивают…» — пронеслось в голове у Мортынова, и он забрал листок.
— Это и есть наш Аверин? — спросил Лакусов, отгоняя дым «Независимой газетой» в руке.
— Наш, наш…
Следователь показал рукой адвокату на табурет.
Адвокат примостился к столику сбоку.
— А это твой защитник, — листая бумаги, произнес скороговоркой Мортынов.
Аверин оглянулся, а потом:
— А зачем мне он?.. Мой защитник Сатана, — показал пальцем вверх.
— Ну, это там. — Следователь тоже показал пальцем в потолок, а потом вниз. — А он здесь…
— А меня допрашивали дяди и тетя… — Бородач напомнил о допросе в Козельске.
— То тетя и дяди, а теперь дядя…
— Угу, понятно.
— С адвокатом поговорить хочешь?
— А я не знаю, что он адвокат… У меня уже есть адвокат…