— Сразу же после этого я побежал в сторону скитских ворот.
«Не посмотрел, как люди умирают…»
— Хотел через них убежать домой.
«Домой… Не смешно ли?..»
— По дроге к воротам я видел впереди себя монаха. Я сразу же спрятал меч за спину. Когда я подбежал к монаху, я сказал, что на звоннице что-то случилось. Он спросил: «Что?» В этот момент я оказался у него за спиной и мечом ударил в спину.
«Почти дословно повторил прежние показания».
— После этого я заметил, что скитские ворота закрыты, и побежал в правую сторону. Меч я выбросил недалеко от сарая. Добежал до сарая, вспомнил, что в прошлый раз перелезал через забор здесь. Сбросил шинель на землю (финка осталась в кармане шинели). Если бы я побежал в сторону подсобного хозяйства, я бы не одного еще человека убил.
«Жуть!»
— Обрез был на ремне у меня за спиной. Перебравшись через забор, я побежал в лес. Хотел бежать домой и там застрелиться.
«Родным, что ли, досадить?»
Лес
— Когда бежал, то брал правее, но, как потом оказалось, бежал не туда. Через некоторое время добежал до какой-то деревни и зашел в крайний дом. Перед тем как войти в дом, взвел курки на обрезе. В доме были дед и бабка. Дед спросил меня: откуда я. Я ответил ему, назвал какую-то деревню. Дед сказал, что сам с этой деревни и всех там знает. Тогда я назвал свою фамилию. Я попросил у них какую-нибудь одежду. Дед сказал бабке, чтобы та дала мне фуфайку, но бабка дала рубашку… Когда я хотел спустить курок, то нечаянно произвел выстрел из обреза в пол. Стрелять я не хотел. Я дал деду пять или шесть патронов за то, что он налил мне рюмку водки, затем еще одну и накормил меня. После этого я пошел дальше. Помню, что залезал в какую-то дачу, взял там пальто и сумку. Здесь же оставил патронташ. Еще на какой-то даче взял сапоги, брюки. Там же оставил кроссовки, брюки и рубашку. Это какая-то заброшенная деревня в Суворовском районе Тульской области. Ночевал в какой-то деревне у какой-то бабки.
«Пробирался по дебрям, отчего и телесняки».
— Еще одну ночь ночевал в стогу. 20 апреля 1993 года я добрался до Калуги. Меня довезли ребята, которые продавали рыбу. В Калуге провел два дня. Ни с кем из знакомых и родственников не встречался. Ночевал в заброшенном доме на улице Жукова.
Калуга
Мортынов слушал и не перебивал.
«Наверно, увидел ориентировку, что его ищут…»
— Здесь же сбрил себе бороду станком, который купил в магазине «Калуга». Примерно 22 апреля пешком пошел в Козельск. Шел ночами. В субботу 24 апреля, утром около 8 часов, пришел домой к своей тетке в Козельске. Тетка меня накормила, а затем я лег спать. Сонного меня и задержали.
«Повезло, а то бы грохнули, если оказал сопротивление».
— Когда я спал, обрез был у меня под ногой. При задержании у меня изъяли обрез, заряженный двумя патронами, и звездочку ниндзя, которую в эти дни я носил с собой.
Мортынов спросил про сатанистов, что выясняли у Аверина при первом допросе, на что Аверин повторил:
— С сатанистами (отдельными лицами или организациями) я никаких отношений не поддерживал. Я не знал таких, и очень об этом сожалею…
— Вы хотели убить конкретное лицо?
— Конкретно кого-либо убивать я не хотел, убивал тех монахов, которые мне попались.
Мортынов закончил писать:
— Читай и расписывайся…
Аверин читал, а Мортынов смотрел на его круглую лысую голову, и прежняя нетерпимость к убийце куда-то исчезла. Пробудившийся при прежнем допросе в Мортынове обостренный человек превратился в заурядного следователя.
Аверин притушил очередную папиросу, забрал пачку «Беломорканала». Его увели.
А Мортынов еще сидел в комнате, помечая на листке, что выяснил, что нужно уточнить, что осталось сделать.
А коллега зудил:
— Ну, поехали…
При выходе из изолятора Мортынов чуть не столкнулся с адвокатом Лакусовым.
— Чуть очки не разбил…
— Смотреть надо перед собой, — отскочил Лакусов, поправляя окуляры.
— А мы уж закончили, — произнес Мортынов.
— А я по другому делу…
— Вы прям нарасхват…
— А як же! — воскликнул адвокат и помахал газетой: — Гэкачеписты отвели прокуроров…
Мортынов наслышан был о тяжбе в Москве, в которой никак не могли начать рассматривать дело ГКЧП, но особенно не вникал, хотя заинтересовало, как смогли отвести гособвинителей: почти не случавшееся в практике судов событие. Только открыл рот спросить об отводе, а Лакусов уже пропал за дверями в следственном изоляторе.
— Балаболка, — бросил коллега Мортынова вслед очкарику.
Часть шестаяДело обрастает, как снежный ком
1. День экспертиз
Для ознакомления Аверина с экспертизами Мортынов выделил целый день — 1 июня 1993 года.
Следователь утром приехал в следственный изолятор. Снова перед ним сидел в комнатушке без решеток Аверин.
Мортынов сложил на столе стопочку бумаг.
Взял верхний лист:
— «Постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы Рослякову…»
— Кто это? — спросил Аверин.
— Кого ты завалил третьим…
— А, понятно, у ворот в скит…
Мортынов:
— «Вопросы: Какова причина смерти…»
— Какова? Я его мечом, — рукой повторил движение.
— «Какова давность наступления смерти…»
— Я думаю, сразу. Таким тесаком!
Мортынов:
— Не зуди… «Имеются ли на трупе… телесные повреждения…»
— Еще какие!
Мортынов:
— «Какова последовательность нанесения повреждений…»
— Один удар…
— Мортынов:
— «Мог ли потерпевший после получения данных телесных повреждений выполнять активные действия (кричать, звать на помощь, передвигаться…)»
— Не-а, не мог…
— «Имеется ли в крови потерпевшего алкоголь…»
— Кагорчик. — В улыбке Аверин оголил зубы.
Мортынов помолчал, потом:
— «Каковы особенности травмирующего орудия…»
— Острющий! — чуть не ткнул пальцем в Мортынова, что тот отдернулся.
Мортынов:
— «Каково направление раневого канала…»
— В спину справа…
Мортынов:
— «В каком положении мог находиться потерпевший в момент нанесения ему повреждения…»
— Стоял…
Мортынов скороговоркой:
— «Могли ли быть причинены повреждения ножом типа тесака…»
Аверин:
— Я же сказал, чем ударил…
Мортынов:
— Вопросы есть по экспертизе?
— Есть. Не нужно назначать экспертиз. Я все рассказал…
Мортынов:
— Слухай, умник. Дяденька медик посмотрит и напишет…
— Ну, если дяденька… — Аверин взял лист, посмотрел: — А че тут следователь… Грищенка, ты ж Мортын…
— Хм… А она назначала…
Мортынов подсунул другой лист:
— Вот, что тебя ознакомил с постановлением. Пиши: заявлений не имею. И расписывайся.
— А ты забыл, дай прикурнуть…
— На… — Мортынов достал специально запасенную пачку папирос.
— Так бы сразу. Где расписываться?
— Здесь…
Аверин взял ручку, написал: «Заявлений не имею».
Прикурил от зажигалки следователя и расписался.
Мортынов отложил бумаги, снял сверху стопы следующий лист:
— Это насчет инока Трофима судмед… — зачитал постановление.
Выслушал те же ответы Аверина, после чего тот, куря, расписался в листке ознакомления.
Также познакомил с постановлением о назначении СМЭ иноку Ферапонту.
Бумаги, с которыми познакомился и где расписался Аверин, следователь складывал в отдельную стопочку.
Взял следующий листок с первой стопки:
— Это постановление о назначении дактилоскопической экспертизы…
— А зачем? — удивился Аверин.
— На ножах обнаружили следы пальцев…
— А, понимаю. — Аверин спрятал руки.
— Но экспертиза не насчет тебя… А Котлярен… Городец… Карташ… и Проку… — произнес, проглатывая окончания фамилий.
— Э, не-не, обожди, кого-кого? — Аверин подался вперед.
— Котляренко Александра Николаевича, — произнес четко фамилии имена и отчества. — Городецкого Александра Анатольевича, Карташова Александра Ивановича, Прокушева Андрея Леонидовича…
— А хто это?
— Сначала подозрение пало на них, что они натворили эти чудеса, — потряс стопочкой.
— И пусть падает, — хлопнул в ладоши Аверин так, что папироса вывалилась из губ.
— Не получается…
— И что там? — поднял папиросу.
— Вот заключение, — показал скрепленные листы: — «Заключение дактилоскопической экспертизы… два следа пальцев обнаружены на одном ноже и два следа на липкой ленте на втором ноже… пригодны для идентификации личности… Другие следы рук… непригодны…»
— Ну и что?
— «Четыре отпечатка… оставлены не Котляренко… не Городецким… не Карташовым… не Прокушевым… а другими лицами».
— Не мною…
Мортынов промолчал.
Аверин расписался в протоколах об ознакомлении с назначением экспертизы и заключением.
— А теперь с тобою. — Следователь выложил на стол следующую пачечку. — Читай…
Аверин взял верхний листок:
«… По заключению эксперта… следы на липкой ленте… ножа… оставлены указательным пальцем правой руки Аверина…»
Изменился в лице и сверкнул глазами:
— Зря вам сдался…
— Зря не зря, но пальчики твои…
Мортынов:
— Заявления есть?
Аверин не ответил и написал: «Заявлений не имею» и поставил росчерк.
— А это твои синяки. — Мортынов пустил по столу еще листок. — Как по лесу слонялся…
Аверин читал и бубнил:
«Заключение…
У Аверина имеются в теменной области слева… ссадина… покрытая корочкой… сбоку от описанной ссадина… линейная ссадина, покрытая… корочкой… на кончике носа линейная ссадина…»
Потрогал кончик носа:
— Да в сук втюрился…
Читал, бубня:
«…на тыльной поверхности левого запястья… ссадина… Повреждения образовались от воздействия тупых предметов… давностью 5–6 суток к моменту освидетельствования… легкие телесные, не повлекшие за собой расстройства здоровья…»
Уставился на Мортынова: