Тихон:
«В первый раз он пришел в Оптину с обрезом и ножом на Страстную неделю, в Великую Среду, в день, когда Церковь вспоминает предательство Иудой Спасителя. В душе его происходили борения… бес, руководящий им, принуждал его к убийству… стыдил, что медлит…»
Вспоминался хитрющий взгляд Аверина…
Тихон:
«Во второй раз он пришел в Оптину через день, в Великую Пятницу, когда вспоминались распятие и страдания Христа… в обитель… приехали дети… Аверин пробрался туда. Дети спали. Он ушел, не разбудив их. “Мне не нужны были дети, — сказал он на следствии, — мне нужны были только монахи”».
Ну, немного не так… Он просто не стал трогать девочек…
И все-таки: что, два раза приходил? И только на третий его подвозили?
Второй слева отец Ипатий, справа от него отец Василий
Иеромонах писал, что Аверина подвезли на мотоцикле, что вряд ли мотоциклист не видел вооружение, не знал, что голос преследовал…
Иеромонах:
«…услышал колокольный звон… Два инока только что взошли на низкую надземную колокольню и начали благовест… Сатанист вонзил меч сначала в спину одного инока, потом другого. Покрыл их лица скуфьями и бросился бежать к скитским воротам, которые были, как он помнил, открыты. Но теперь они были заперты. У ворот столкнулся с отцом Василием. “Что случилось?” — спросил монах. “Что-то случилось…” — ответил Аверин. Отец Василий повернулся в сторону звонницы, и тогда Аверин со спины пронзил его мечом насквозь. Потом покрыл лицо мантией и клобуком…»
Читал как выдержки из дела…
Иеромонах:
«С чем столкнулась Россия, все мы в этих событиях?»
Да, с чем?
Убийством трех соотечественников.
Насилием над верой.
Метастазами былого…
Читал:
«Сатанизм, богоборчество и сознательное служение дьяволу с каждым днем усиливается…»
Вот оно что…
Читал:
«Нынешнее преступление, быть может, самый яркий пример этого, но вспомним события только двух последних месяцев: появление сатанинских знаков и надписей на стенах храмов в Москве и других городах России; расстрел неугасимой лампады в память Святым Кириллу и Мефодию…; …попытки убийства архимандрита Иннокентия в Иосифо-Волоцком монастыре[16]; …неистовая клевета и потоки злобы в адрес митрополита Иоанна… отца Иоанна Кронштадтского; распространение по всей стране… самого дикого сектантства…»
Мороз бежал по спине у Мортынова.
Иеромонах:
«Только слепой, а точнее, не желающий видеть, не поймет, что это сознательное обнажение человеческих душ для воздействия самых низменных страстей, что это не что иное, как сатанинские мистерии…
Иосифо-Волоцкий монастырь
Все это симптомы смертельной болезни, тем более опасной, что большая часть людей воспринимает проявление этого смертельного недуга как норму, а порой — как естественные и безобидные формы человеческой деятельности.
А криминальные эксцессы преподносят как плоды психических расстройств».
Плоды психических расстройств…
Обман…
И дело касается не только монастыря, а всего честного народа…
Иеромонах:
«Можно без труда предположить дальнейшее развитие событий по оптинскому делу: Аверина признают психически больным (а он и является таковым, если смотреть только с точки зрения психиатрии и игнорировать весь остальной опыт духовного познания), версию о возможном участии Аверина в сатанинской организации даже не будут серьезно проверять…»
Все и идет к психушке…
А версию о сатанистах разве я смогу осилить?..
Да и дадут ли…
Иеромонах:
«Государство, которое должно пресекать все проявления сатанизма и изуверства… в своем порыве к “демократии и плюрализму” пока остается… сообщником и гарантом безнаказанности самых губительных псевдодуховных, оккультных и гипнотических поверий — для того, чтобы убедиться в этом, достаточно включить телевизор…»
Да, эту помойку!
На этот раз захлопал в ладоши…
«…донести до людей всю меру опасности надвигающегося… мистического оккультного геноцида».
Вот оно как!
Голова у Мортынова раскалывалась, на душе творилось что-то невероятное… Его как будто обливали из ушата то горячей, то холодной водой…
Архимандрит Иннокентий
Он не стал дальше возиться с делом, сунул его в сейф, закрыл сейф на ключ и раньше обычного направился из прокуратуры домой.
— Какой счет? — спросил его при выходе вахтер.
— С чего ты взял?..
— А я слышу, хлопаете… Наши гол забили…
«Кому что… Одному футбол, а другому муки душевные…»
Дома Мортынов тоже не мог успокоиться, в нем бродило и кипело, не давая спать.
Утром он пришел к Еркову.
— Всю ночь работал? — посмотрел тот на синяки под глазами у следователя.
— Да пришлось, — положил на стол шефу газету.
— А что тут?
— Откровения иеромонаха…
— Что ты мне этих затворников?..
— Почитайте-почитайте…
— Ты лучше посмотри: в Москве скандал за скандалом… Республики отваливаются от Москвы… Теперь развалом грозит и России… А ты тут, монахов…
— Да развал и есть последствие…
— Слушай, не дури. — Ерков швырнул газету.
Мортынов поднял ее с пола. Сказать об отказе от дела язык не повернулся, как и сказать, что готов подать рапорт на увольнение…
Ведь окажется на улице…
Куда он потом?
К иеромонаху Тихону в помощники?
Возьмет ли он его, когда он ни «а», ни «б» в вере?..
Батюшка Амвросий похлопочет?
Но что-то он не отзывался.
Тогда торговать на рынке огурцами?
Подумал, покумекал и вернулся в кабинет.
Лязгнула дверца сейфа.
5. Опознание в Орлинке. Саботаж в монастыре
Среди свидетелей, кто видел Аверина, значились жители села Орлинка, к которым Аверин ворвался в дом, выстрелил в пол, его там накормили, угостили водочкой, дали одежду, отсюда он ушел в Калугу.
Мост через Оку
Утром 10 июня автозак отъехал от следственного изолятора в Калуге и взял курс на юг, в Козельский район. В нем везли особо опасного преступника, автозак сопровождала прокурорская «Волга», в которой на пассажирском сиденье сидел следователь Мортынов, а сзади шел УАЗ с милиционерами.
Вот машины проехали по мосту Оку…
Мортынов представлял, как сюда добирался Аверин, шел по лесу, заходил в кинутые деревни, спал в стогу, доехал на автобусе, как потом шел отсюда, избегая посты, по полям, заблудился, проходил деревни и не провалился ни в яму, не утоп в болоте, на него не упало дерево, разве что осталось несколько царапин и синяков.
«А ведь мог сгинуть…»
И тогда бы не ехал он сейчас в Орлинку.
Заехали в Сосенский в отделение милиции, где на заднее сиденье «Волги» сели двое лысоватых молодых людей.
— Вы побудете статистами… — сказал Мортынов. — Лучше вас взять в поселке, там ведь не найдешь…
— Да, нас предупредили…
На опушке при повороте к деревне дорогу перегородил мотоциклист:
— Старший оперуполномоченный Соснин.
— А я уж подумал, отбивать будут… — испугался Мортынов.
— За мной, — махнул Соснин.
Автозак заурчал за мотоциклом к дому на окраине.
Следом «Волга» с УАЗом.
На крыльце гостей ждали дед и бабуля.
Мортынов вылез из «Волги»:
— Вы уж извините, но снова к вам…
Прошел за бабулей в горницу, где у окна сидели мужчина и женщина.
Соснин пояснил:
— Это все понятые…
— Понятно, а статистов мы захватили в Сосенском… Так, теперь прошу вас… — Мортынов оглядел хозяев дома. — Идите в соседнюю комнату. И не выходите. Когда я позову, тот, кого позвал, зайдет. И я задам вопросы…
— Хорошо…
Вот молодые люди прошли в центр и стали у скамьи.
Мортынов вышел на крыльцо:
— Заводите, — махнул конвою.
Дверца будки открылась, из нее спрыгнул на землю Аверин. Его пристегнул к себе милиционер, и уже трое милиционеров повели его в дом. Аверин шел и оглядывался вокруг, смотрел на лес, на дорогу, на домик и качал головой. Видимо, не раз мелькнула в голове мысль: бежать бы…
В комнате Мортынов ему сказал:
— Вот молодые люди. Предлагаю выбрать любое место, хочешь с краю, хочешь между ними…
Аверина отстегнули, он встал между статистами.
Отец Мелхиседе
Мортынов прошел к двери в соседнюю комнату, приоткрыл:
— Марченко Пелагея Павловна…
Когда бабуля зашла, то охнула…
Мортынов:
— Без эмоций… Опознаете ли вы кого из стоящих?
Марченко:
— А як же. Этить, — показала на Аверина.
— А кто он?
— Утром ворвался к нам в хату с обрезом… И в пол пульнул…
— А по каким признакам опознаете?
— Да як же, лысай… Тольки он тогда был с бородкой, а сейчас без…
Мортынов обратился к Аверину:
— Вы узнаете бабушку?
— Ну прям, бабушку, — повела плечами Марченко.
— Пелагею Павловну…
— Узнаю. Она была дома, когда я к ним ввалился…
Заполнив протокол и дав всем расписаться, Мортынов попросил бабулю побыть на улице и сказал Аверину снова встать рядом с молодыми людьми.
На этот раз Аверин встал с левого края.
Когда пригласили Марченко Василия Петровича, он тоже с ходу показал на стоящего слева Аверина.
И рассказал, как тот ворвался в дом…
Аверин подвердил показания Марченко.
Поблагодарив хозяев, Мортынов дал команду:
— В монастырь…
Нужно было еще предъявить Аверина отцу Силуану…
Аверина снова пристегнули к милиционеру и повели в автозак.
Подъехав к монастырю, машины остановились.
Мортынов вылез из «Волги» и подошел к воротам:
— Брат, нам нужен отец Силуан… — обратился к дежурному послушнику.
— А, счас. — Тот скрылся на территории монастыря.
Пока искали монаха, около автозака собрались паломники и монахи. Они словно почувствовали, кого привезли. Кто негодовал, кто молился, кто стучал в будку автозака: