Не по-осеннему теплое солнце окрашивало золотистым цветом все, на что падали его яркие лучи. Николя шел, разглядывая лица прохожих. Вокруг сновали пешеходы, двигавшиеся с той скоростью, что позволяла лавировать в людском потоке, не сталкиваясь друг с другом. Как завороженный, он наблюдал за мимолетными встречами, взирал, как люди, обменявшись взглядами, спешили дальше. Кто-то не станет искать дальнейших встреч, кто-то, напротив, попытается найти случайного знакомого, а кто-то просто отведет взгляд. Пристрастившись к собирательству душ, он выносил суждение о каждом увиденном им лице, дабы потом поместить его в один из закоулков своей памяти, пришпилив, словно бабочку из коллекции Королевского ботанического сада. Впрочем, такой подход не слишком облегчал погоню за преступниками. Его прошлый опыт подсказывал, что за ангельской внешностью нередко скрывались далеко не ангельские страсти. И в природе, и в обществе внешность была обманчива, а надежда призрачна.
На миг он обернулся, желая полюбоваться бронзовым всадником[13] на Новом мосту, чья ставшая привычной фигура с уверенностью кормчего направляла корабль острова в открытое море. Он прошел по набережной Лувра, затем по набережной Тюильри и уже собирался свернуть в сад, чтобы пройти к террасе фельянов, когда внимание его привлекло неожиданное скопление народа. Что-то оживленно обсуждая, люди окружила лежавший на отмели предмет, по форме напоминавший бревно. Он подошел поближе. Какой-то тип, в ком он узнал полицейского осведомителя, из тех, что курсировали в саду, подслушивая чужие разговоры, изложил ему суть дела. Лодочник, переправлявшийся на своей посудине через реку, заметил колыхавшийся на воде предмет, подцепил его багром, а когда вытащил, увидел, что это труп. Кто-то из грузчиков ногой перевернул неподвижное тело. Увидев лицо утопленника, толпа в ужасе отступила: на месте правого глаза зияла устрашающая дыра. Николя покачал головой. Он успел привыкнуть к таким зрелищам: лодочники в большинстве своем не умели плавать, и если кому-то из них случалось упасть в воду, можно было с большой долей уверенности предсказать, что он утонет. Когда же их собратья по ремеслу, пытаясь помочь утопающему, подцепляли его багром, они часто попадали крюком прямо в глаз, отчего спасаемый расставался с жизнью. Получалось, что, даже если жертве удавалось побороть холод, страх и волны и избежать столкновения с быками мостов, багор спасателя добивал ее, проливая море крови.
Стража занялась утопленником, а Николя пересек сад Тюильри, добрался до площади Людовика Великого[14] и пошел дальше, на улицу Нев-де-Капюсин, где находилось управление полиции. Старый слуга встретил его как хорошего знакомого и без промедления провел в кабинет начальника полиции. В том, что его не заставили ждать, Николя усмотрел благоприятный знак и достойный начальника способ проявить свое благоволение. Прием оказался более любезным, нежели обычно. Тем не менее Николя чувствовал, что Ленуар чем-то встревожен. Напомнив в прошлую встречу комиссару о его обязанностях, он, без сомнения, не ожидал, что тот исполнит их так быстро.
— Следуя вашему пожеланию, сударь, — с поклоном произнес Николя, прижимая к груди треуголку, — я прибыл к вам с подробным отчетом о ходе расследования, ибо понимаю, что даже незначительные детали могут привлечь ваше внимание.
— Будьте уверены, дорогой комиссар, я ценю ваше рвение и расторопность. Полагаю, речь идет о деле, порученном вам министром при моем посредничестве?
Подобно актеру театра Бургундского отеля, начальник нарочито сделал ударение на слове «посредничество». «Он переигрывает» — подумал Николя. Впрочем, он понимал, что Ленуару необходимо найти зацепку, чтобы сгладить неуважение, проявленное по отношению к нему герцогом де Ла Врийером. Комиссар приступил к рассказу, выстроив его поистине виртуозно; в свое время талант рассказчика снискал ему особое расположение Людовика XV. Он говорил без устали, не вдавался в излишние подробности, подчеркивал главное и не забывал о разъяснениях. Строго придерживаясь фактов, он не рискнул выдвигать гипотезы, уже сложившиеся и у него, и у Бурдо. Не переставая ритмично поглаживать левую щеку пером, которое он держал в руке еще до прихода Николя, Ленуар пытался изобразить на лице улыбку. Когда комиссар умолк, он не стал задавать вопросов и долго сидел, перебирая бумаги, толстым слоем устилавшие его рабочий стол. Николя с тоской вспомнил, что во времена Сартина на этом столе никогда не лежало более одного документа, в крайнем случае, королевский альманах за текущий год; чаще всего здесь выстраивалась парадная шеренга париков.
Казалось, генерал-лейтенант полностью погрузился в чтение. Наконец он поднял голову.
— Господин Ле Флок, помимо расследования убийства на улице Сен-Флорантен, мне бы хотелось, чтобы вы, с присущей вам проницательностью, ознакомились с несколькими текущими делами, повергшими меня в изрядное замешательство. Принимая во внимание важность этих дел, я не могу доверить их первому встречному.
— Жду ваших распоряжений, сударь, — скромно ответил Николя.
Ленуар закашлялся, прочищая горло.
— Господин де Вержен, — начат он, — только что передал мне депешу от нашего министра в Брюсселе. Он пишет об исчезновении двух девушек из хорошей семьи. Несколько дней назад они бежали из родительского дома. Одной из них двадцать лет, другой семнадцать; на лице старшей заметны следы от оспы…
Он вновь погрузился в чтение, в то время как Николя достал черную записную книжечку и начал писать.
— Прекрасно, вы совершенно правы, детали необходимо записывать… Так, что у нас дальше? Да, следы от оспы, стройная фигура, глаза голубые, брови черные. У младшей также голубые глаза и черные брови, она хороша собой и ростом выше старшей. Обе прекрасно говорят по-французски и плохо по-фламандски. Старшая знает английский, младшая едва ли выучила несколько слов на этом языке. У обеих добротная и красивая одежда. Вот опись их гардероба: два полотняных дезабилье, две муслиновые кофты с кружевами, два желтых шелковых дезабилье, шелковое дезабилье в голубую и серую полоску, белое платье из выбойчатого ситца, платье гродетуровое в коричневую и желтую клетку, платье из желтого дамаста, платье из тафты с ажурной отделкой, два белых хлопчатых домашних платья в голубую полоску, две английские шляпки белые с черным и две пары шелковых чулок, розовых и голубых. Не исключено, что для путешествия они надели мужской костюм. Последний раз их видели, когда они садились в почтовую карету, направлявшуюся во Францию. С тех пор ни единого известия. Скорее всего, они хотели добраться до Парижа. Страшно представить себе, какие опасности подстерегают двух невинных созданий в нашей столице… Подумайте, что можно сделать, и сообщите мне ваши соображения.
— Если их найдут, — отозвался Николя, — их придется задержать.
— Разумеется. Поместим их в какой-нибудь монастырь, пока семья не решит, как лучше отправить их на родину. Как только вы их отыщете, мы незамедлительно сообщим нашим людям в Брюссель.
Николя собрался прощаться, но начальник жестом удержал его.
— И еще. Если верить тому, что рассказывал о вас Сартин, вы долгое время обеспечивали безопасность короля и членов королевской семьи.
— Покушение Дамьена на покойного короля выявило кричащие недостатки, — уклончиво ответил Николя.
— Королева пожаловалась его величеству, что в ее садах в Трианоне бродят какие-то непонятные личности…
Он бросил взгляд в бумагу.
— 10 августа сего года Клод Ришар, главный садовник, и его сын Антуан встретили двух женщин, одетых и причесанных крайне странно. Женщины с удивлением воззрились на садовников. Один из приближенных королевы также столкнулся с таинственными незнакомками. Король рассказал мне об этом вчера, после мессы.
На лице Николя отразилось явное неудовольствие.
— Почему нас так поздно ставят в известность? В таких делах своевременность является гарантией успеха.
— Откуда мне знать! — воскликнул Ленуар, продолжая помахивать пером. — Когда королева впервые рассказала об этом королю, он только плечами пожал. Когда выражать беспокойство стало ее окружение, она вновь обратилась к королю. Посмотрите, что можно сделать, и успокойте королеву. Наконец…
Николя ушам своим не верил. Неужели на полицейских напал мор? А может, началась эпидемия, и теперь ему придется тащить все дела? Все же он отметил, что последнее задание предусматривало его непосредственное обращение к королеве.
— И, наконец, — с торжественным видом провозгласил Ленуар, — задание государственной важности. Вы незамедлительно отправитесь к скотоводам предместья Сент-Антуан, встретитесь с главным лицом в корпорации и дадите ему надлежащие инструкции, обязав его довести эти инструкции до сведения каждого члена корпорации. В интересах общества вам надлежит отправиться как можно скорее. И держите цель поездки в секрете. Если слух о бедствии распространится, наши старания пойдут прахом, и паника неизбежна. Поэтому повторяю еще раз, сделайте все возможное и как можно скорее. Помните, королю известно о положении дел, и он намерен внимательно следить за ходом событий.
Желая усилить впечатление от своей речи, он с силой ударил ладонью по столу, в то время как Николя, не понимая, в чем суть последнего поручения, подумал, что его лодка может пойти ко дну от перегрузки. Хотелось бы понять, что за миссию доверил ему начальник!
— Сударь, я обязан подчиняться вам и исполнять приказы короля. Однако нельзя ли уточнить…
— Ох, совсем забыл! — неожиданно воскликнул Ленуар, взмахнув рукой, словно снимая невидимую шляпу, и изобразив шутливый поклон. — Я говорил с вами как с самим собой. Так вот, наши южные провинции охвачены заразной карбункулезной болезнью, поражающей скот. Начиная с 1714 года эпидемия то затухает, то вспыхивает снова.
— Вы говорите о заболевании, которое обычно называют антракс?