— Могла — не могла? В жизни случаются странные вещи, господин старший инспектор.
— Так вы собираетесь утверждать, что она действительно совершила самоубийство?
— Нет… — задумчиво произнесла мисс Силвер и, чуть поколебавшись, добавила: — Пожалуйста, поймите меня правильно. Сейчас я не пришла к какому-то определенному выводу, я стараюсь сохранить объективность. Я согласна с вами, что миссис Леттер мало похожа на женщину, способную наложить на себя руки. Согласна я и с тем, что если бы у нее и возникло такое намерение, то скорее всего она приняла бы морфий, ложась в постель. Однако, как я уже сказала, в жизни случаются странные вещи, — в особенности под действием шока или сильного душевного потрясения. Мы ведь по-настоящему очень мало знаем о внутреннем состоянии миссис Леттер. Внешне она всем казалась женщиной жесткой и избалованной, привыкшей добиваться своего любой ценой. Однако мы совсем не представляем, что происходило в ней самой. Все, и особенно мистер Энтони, постоянно подчеркивали, что ее увлечение мистером Энтони носило чисто эгоистический характер и объяснялось желанием во что бы то ни стало настоять на своем. Вполне естественно, мистер Энтони отстаивал именно эту точку зрения. Он, как я понимаю, влюблен в мисс Джулию и хотел, по возможности, преуменьшить значение той сцены, которая произошла у него в спальне, и представить все это, как злой каприз со стороны миссис Леттер и ее желание свести таким образом счеты с мужем. Однако возможно, что миссис Леттер испытывала к Энтони гораздо более глубокие чувства. Она не привыкла к тому, что ей могут предпочесть кого-то другого. Предположим, что она действительно находилась под влиянием роковой страсти — одной из тех, которые столь часто завершаются трагедией; допустим далее, что она узнала о существовании соперницы в лице мисс Вейн. Согласитесь, что тогда складывается довольно серьезная ситуация. Что происходит дальше? Дальше ее не только отвергают, но делают это в присутствии ее собственного супруга и при обстоятельствах, которые для нее унизительны. Помнится, еще много лет назад меня поразило замечание о том, что женщины чаще всего совершают преступление непосредственно после того, как они претерпели сильное унижение.
— Пожалуй, это верно. Ну вот: вы начали с того, что еще не сформировали никакого суждения, а кончили тем, что высказали его мне.
— Это была всего лишь гипотеза, господин инспектор, — ответила мисс Силвер, сделав легкий отрицательный жест.
Глава 31
Едва мисс Мерсер уселась на стул, который только что занимала Глэдис Марш, как всех троих посетила одна и та же мысль о разительном контрасте между нею и их предыдущей собеседницей. Вид у мисс Мерсер был не только больной и утомленный. Казалось, она вот-вот готова лишиться чувств, чем немало встревожила Лэма. Измученными глазами она смотрела на инспектора, уронив руки на колени и бессильно откинувшись на спинку стула.
Лэм держался спокойно, даже доброжелательно. Он обещал себе, что задаст ей только самые необходимые вопросы. Подождав, пока она устроилась, Лэм задал свой первый, как всегда, наиболее несложный вопрос:
— Вы долго живете в Леттер-Энде?
— Да, — прозвучало почти шепотом.
— Двадцать пять лет, кажется?
И снова он услышал тихое «да».
— Когда-нибудь подумывали о том, чтобы уехать отсюда?
Едва слышное «нет» было ему ответом.
— Но теперь вы уезжаете? Или, точнее сказать, собирались уехать до того, как погибла миссис Леттер?
— Да.
— Почему?
— Миссис Леттер понадобилось иначе организовать ведение хозяйства и дома, — ответила мисс Мерсер, крепко сцепив руки.
— Значит, она отказала вам от места?
Видимо, он намеренно задал ей вопрос в такой грубой форме. Слабая краска появилась на ее щеках, но, сохраняя внешнее спокойствие, она с достоинством ответила:
— Не совсем так. До сих пор из-за недостатка обслуживающего персонала всю работу по дому делили между собой миссис Стрит и я. Это было временное соглашение. Миссис Леттер, — на этом имени она запнулась, — миссис Леттер удалось найти дворецкого и двух горничных.
Лэм пристально взглянул на нее.
— Вы так и не ответили на мой вопрос. Тогда я поставлю его иначе: вас попросила оставить этот дом миссис Леттер или инициатива исходила от вас?
Легкий румянец сбежал со щек мисс Мерсер. Всегда тяжело смотреть, когда всякие краски теряет лицо и без того бледное. Ее губы слегка приоткрылись и снова сомкнулись.
— Я вас слушаю, мисс Мерсер.
Губы полуоткрылись. На этот раз она нашла в себе силы ответить:
— Моему пребыванию здесь наступил конец.
— Так. Теперь вернемся немного назад. Каковы были ваши обязанности в доме перед женитьбой мистера Леттера?
— На это довольно трудно ответить. Я вела хозяйство. До той поры, пока миссис Стрит и мисс Джулия не покинули дом, чтобы служить в военном госпитале, я смотрела за девочками. После смерти миссис Вейн это было необходимо.
— Собственно, вы заняли место миссис Вейн.
— Ее никто не мог заменить, — впервые оживившись, проговорила мисс Мерсер. — Я просто старалась делать, что было в моих силах.
— Можно ли утверждать, что вы находились на положении близкой родственницы? Ведь именно вы, в конце концов, вели дом и заботились о детях.
— Думаю, что да, можно.
— Но вам платили жалованье?
Щеки ее опять вспыхнули, но тут же побледнели снова.
— Да.
— У вас были какие-то свои средства?
— Нет.
— Вы не собирались поступать на службу?
Она покачала головой.
— Сколько вы получали?
— Со времени смерти миссис Вейн шестьдесят фунтов.
Старший инспектор и Фрэнк Эбботт переглянулись. Шестьдесят фунтов в год! И это в военное время, когда и цены и зарплата подскочили до небес!
— Это очень мало, — вслух сказал Лэм. — Вам не приходило в голову потребовать прибавки?
— Что вы! Конечно нет.
Если бы посторонний наблюдатель в этот момент обратил внимание на мисс Силвер, то он, без сомнения, заметил бы ее негодующе сжатые губы и сердитый взгляд. И в самом деле: она с трудом сдерживала себя, чтобы не вмешаться. Она весьма уважительно относилась к старшему инспектору Лэму, но иногда ее неприятно поражало в нем отсутствие простого такта. Как-никак, мисс Мерсер была интеллигентной женщиной, а не рыночной торговкой. С интеллигентными, воспитанными людьми не разговаривают в подобном тоне. Как сказано в псалме Давида, она сдержала свой язык, но было ей горько и больно.
Лэм же, как ни в чем не бывало, продолжал свой допрос в прежнем тоне.
— Значит, у вас нет никаких сбережений?
— Нет.
— Вы не ожидали, что в вашей жизни могут произойти перемены?
— Перемен не ждешь, они сами приходят, — ответила она устало.
— Да. И это приводит нас к тому моменту, с которого мы начали разговор. Кто решил изменить положение вещей — вы сами или миссис Леттер?
— Миссис Леттер. Это не стало для меня неожиданностью.
— Ясно. Однако у мистера Леттера создалось впечатление, будто вы сами этого хотите. Кто ему это внушил? Миссис Леттер?
— Да.
— Вы не попытались его разуверить?
Она покачала головой.
— Ведь он был расстроен, что вы собрались уехать? Он же сам просил вас остаться, а вы позволили ему считать, что уезжаете добровольно. Почему?
— Так было бы спокойнее. Я все равно не смогла бы остаться, если миссис Леттер этого не желала. Я не хотела, что бы из-за меня происходили столкновения в семье.
— Хорошо. Вы не хотели стать причиной ссоры, так? Теперь скажите: они часто ссорились?
— Нет.
— Но вы подумали, что из-за вас может произойти скандал?
— Я не хотела никому причинять неприятностей.
Лэм подался вперед всем телом.
— Теперь о том, что произошло в понедельник поздно вечером. Вы, конечно, знаете об этом: когда в доме есть такие особы, как Глэдис Марш, не узнать невозможно. Вам известно, что мистер Леттер застал свою жену в спальне мистера Энтони. Скажите, когда и от кого вы об этом узнали?
Минни Мерсер тоже наклонилась вперед, сцепив руки так, что побелели пальцы.
— Мистер Леттер рассказал мне об этом сам. Я услышала, как по коридору ходят, выглянула и увидела его. Я поняла, что что-то произошло. Он обернулся, тоже увидел меня и тут же рассказал обо всем.
— Как он выглядел?
— Ошеломленным… — голос ее на мгновение прервался, и затем она продолжала: — Я помогла ему дойти до его спальни, потом спустилась вниз, приготовила горячий чай и заставила его выпить чашку. — И Минни, смотря на Лэма, с печальной прямотой добавила: — Он не был рассержен. Он был просто… просто убит.
— Как долго вы с ним пробыли?
— Не очень долго. Я надеялась, что ему удастся уснуть.
— Хорошо. Теперь поговорим о вторнике. Вы говорили с ним во вторник?
— Он почти весь день провел вне дома.
— Однако к вечеру вернулся. О чем вы говорили с ним около семи, когда он пришел к вам, чтобы взять снотворное?
Она широко раскрыла глаза и тихо сказала:
— Я дала ему две таблетки аспирина. Он так и не спал в предыдущую ночь.
— Нам это известно. Итак, он пришел к вам около семи. Что же между вами произошло?
В ее утомленных глазах мелькнула тень пережитого страдания. Чувствовалось, что допрос дается ей нелегко.
— Он вошел. Он провел на ногах весь день. Он был очень-очень угнетен. Просил меня дать снотворное, — чуть слышно проговорила она.
— Дальше?
— У меня есть, то есть был, пока его не забрали, аптечный шкафчик!..
— Да-да?
— Ко мне все обращаются, когда нужно какое-нибудь лекарство. Поэтому и мистер Леттер пришел ко мне. Я дала ему две таблетки аспирина.
— Но ведь это далеко не все, что тогда произошло? — Лэм обратился к Фрэнку: — Вы можете зачитать вашу запись разговора с Глэдис Марш?
— Да, сэр.
Минни с усилием вздохнула.
Ровным, без выражения голосом Фрэнк стал зачитывать показания Глэдис. Минни вынуждена была слушать, она не могла заткнуть уши, и ей надо было знать, что именно подслушала Марш из их разговора, Ей казалось, будто ее публично раздевают. Комнату словно вдруг застлало прозрачным плывущим туманом. Голос Эбботта, казалось, доносился откуда-то издалека. Потом он прекратился, и Минни поняли, что к пей снова обращается инспектор Лэм.