— Что-то случилось?
— В некотором роде.
— Рассказывай.
Ардашев повернулся и усадил жену.
— Неподалёку от Праги, в Хебе, есть школа лётчиков-истребителей. Тамошние курсанты — это вчерашние военнопленные офицеры императорской армии. Инструкторы — боевые авиаторы, прибывшие с фронта. Первые выпускники скоро отправятся в Россию воевать с большевиками. Агенты Кремля пытаются сделать всё возможное, чтобы уничтожить школу. Я, как ты, понимаешь, веду с красными непримиримую борьбу. И не я один. Несколько дней назад, спасая сына и курсантов от бомбы, погиб капитан Алексей Иванович Ильин — начальник школы. Скончалась и его жена. Пятилетний ребёнок остался сиротой. Его зовут Павел. Пока он живёт среди офицеров, но долго так продолжаться не может. С малышом надобно что-то решать.
— Я слышала, что в Праге есть детский приют для эмигрантов. Хочешь, я велю Марии найти его адрес?
— Нет, я бы хотел взять его к нам.
— К нам?
— До определения в приют?
— Нет.
— Прости, дорогой, я не совсем тебя понимаю, — растеряно вымолвила жена.
Ардашев помолчал и спросил:
— Как ты посмотришь на то, если мы его усыновим?
— Усыновим?
— Да.
— Налей, пожалуйста, мне воды.
Вероника Альбертовна жадно осушила стакан.
— То есть у меня появится сын? Павлик? Я буду о нём заботиться? — с дрожью в голосе вымолвила супруга.
— Конечно, милая. А как же иначе?
— Знаешь, я думала, что Господь навсегда лишил меня счастья быть матерью, но нет, смилостивился, — она смахнула слезу.
— Ну что ты, дорогая, успокойся.
— Да. Только… — она озабоченно взглянула на мужа.
— Что?
— Мы уже не молоды. Успеем ли мы поднять его на ноги? Дать достойное образование?
— Будем стараться. Во всяком случае, он обретёт новую семью.
— А фамилия у него останется… — она вздохнула с сожалением, — прежняя?
— Безусловно. Он должен гордиться отцом и матерью. Алексей Иванович Ильин — русский асс, истребитель. По-другому и быть не может.
— У нас до сих пор нет чехословацкого гражданства. А что, если нам придётся покинуть Прагу? И поменять не одну страну? Тогда при пересечении границ могут возникнуть сложности, ведь фамилия нашего усыновлённого мальчика будет иной. А может, ради его же блага мы дадим ему нашу фамилию? А вырастет, пусть сам решает, поменять на Ильина или нет.
— Он приёмный сын и пусть всё останется, как есть. Я привезу все документы и фотографии из Хеба. Скажем ему, что мы друзья его родителей и теперь он будет жить с нами.
— Получается, он не будет называть меня мамой, а тебя папой?
— Это зависит от нашего отношения. Если заслужим — будет. Не стоит торопить события. Всему своё время.
— Когда ты поедешь за ним?
— Во вторник, двадцать третьего. До этого времени мне надо закончить кой-какие дела.
— Буду ждать с нетерпением. Ты подарил мне надежду.
— Я рад, что ты согласилась.
Клим Пантелеевич повернулся к шкафу и достал бутылку Шато-д-Икем.
— Может, выпьем по бокалу?
— С удовольствием!
— Вот и прекрасно!
Остаток вечера Ардашевы провели за разговорами о Павле. Вероника Альбертовна говорила, что завтра же займётся покупкой мебели для ребёнка, предлагала отгородить ему часть комнаты и накупить игрушек, сводить на каток, чтобы он отошёл от потери родителей. Клим Пантелеевич соглашался, вздыхал и предлагал не торопиться, а дождаться того дня, когда он привезёт мальчика.
— Главное, Вероника, понять душу малыша, поговорить с ним, в глазёнки заглянуть. Кровать, игрушки и каток — не проблема. Всё решим. Надобно избавить Пашу от горя.
— Павлик, Пашенька, Павлуша… — задумчиво проронила супруга.
Глава 25Труп
I
У подъезда дома на Житной «23» стояла полицейская «Шкода», рядом остановился «Laurin & klement». Из авто вышел немолодой человек среднего роста в шляпе и пальто. Несмотря на небольшую полноту, он без труда поднялся на третий этаж. Полицейский, дежуривший на лестничной клетке, попытался его остановить, но, услышав в ответ слово «контрразведка», вытянулся в струну и не стал проверять документы.
— Здравствуйте, инспектор! Рассказывайте, что тут у вас, — с порога отдал распоряжение капитан Гампл.
— Самоубийство, — раскуривая трубку, ответил инспектор Яновиц. — Соседи с нижнего этажа увидели, что с потолка капает красная вода. Вызвали привратника. Выломали дверь. В ванной комнате обнаружили труп незнакомца. На полу, как видите, окровавленный нож. Воду перекрыли. Позвонили в полицию. Документов при нём не оказалось. Короткая стрижка, подтянут, имеет шрамы на плече и спине. Скорее всего, военный. А исходя из того, что в комнате на столе стоит початая бутылка водки, а также, принимая во внимание, что рядом с ванной валяется папироса, можно сделать вывод: пустив себе кровь, он продолжал курить папиросу. Так поступить может только русский. Иностранец, в таком случае, согласно циркуляру, обязан уведомить отдел контрразведки.
Тело, вытащенное из ванной, уже лежало на полу. Рядом валялся папиросный окурок. Судебный медик заканчивал составлять протокол осмотра.
— Что скажете, доктор? — поинтересовался капитан.
— Форменное самоубийство. Выпил водки. Набрал ванну, закатал рукава и порезал вены. Смерть наступила в результате потери крови.
— Давно?
— Часа три назад, плюс-минус полчаса.
— Это и всё?
— А что ещё тут скажешь?
— Орудие самоубийства находится рядом с трупом, что свидетельствует о суициде, — заключил пан Яновиц.
— Так-то оно так, — вздохнул капитан и полез за сигаретами. Закурив, он подошёл к окну и распахнул форточку.
— Прикажете вызывать медицинскую карету? — осведомился инспектор.
— Сначала пригласите сюда этого русского детектива. Сыскное агентство «1777». Скажите, что срочно. А потом можно и санитаров звать.
— Господина Ардашева? — поднял от удивления брови сыщик.
— Именно.
— Но… — замялся полицейский, — я не знаю его телефонного нумера.
Гампл открыл портмоне, выудил оттуда визитную карточку и протянул полицейскому.
— Благодарю.
— Действуйте.
— Простите, но зачем нам нужен этот Ардашев?
— Есть у меня одна догадка. Хочу проверить. Выполняйте приказ, инспектор.
— Да-да, это займёт немного времени. В соседнем доме находится «Славянский книжный магазин Франца Говорка». Там точно есть телефон.
II
Ардашев появился вместе со своим помощником через полчаса. Поблагодарив капитана и инспектора за приглашение, он сел на корточки и с помощью складной цейсовской лупы принялся изучать раны на руках покойника.
— Ваш? — осведомился капитан.
Клим Пантелеевич протянул контрразведчику фотокарточку.
— Это поручик Вячеслав Сергеевич Бараевский. Истребитель. Лётный инструктор.
— Вы его искали?
— Да. Он пропал после взрыва в Хебе. Вероятнее всего бомбу он и пронёс.
— Вопрос в том, кто ему её передал?
— Надеюсь, установить это в ближайшие дни.
— Вы помните наш уговор?
— Не волнуйтесь, капитан. Всё произойдёт ровно, как я обещал.
— Получается, поручика замучила совесть, и он покончил жизнь самоубийством?
— Простите, но самоубийством здесь и не пахнет. Чистой воды умерщвление.
— То есть как? — врач подскочил со стула.
— Вот это вы нафантазировали, господин частный детектив! — возмутился Яновиц. — Орудие убийства на месте. Следов присутствия второго человека нет. Дверь была замкнута. Самоубийство в закрытой изнутри квартире.
— А он прав! Какие у вас имеются доказательства? — кивая головой, вопросил капитан.
— Господа, а позволите, прежде чем я отвечу, взглянуть на ключ? — поинтересовался Ардашев.
— Какой ключ? — не понял инспектор.
— Ключ от этой квартиры. — уточнил Клим Пантелеевич.
— Кстати, да. А где ключ? — озадачился Гампл. — Вы мне его не показывали.
— Так это, — пожал плечами Яновиц, — не могу знать.
— То есть как? — нахмурился капитан.
— Когда мы приехали, дверь уже была выломана. Привратник ожидал нас. А про ключ я и не спросил. Сейчас выясню.
Полицейский вышел, но вскоре появился вновь.
— Нет, в дверях никакого ключа не было. У привратника тоже. В одежде покойного тоже ничего нет. Я лично обыскивал.
— Стало быть, господа, квартира была закрыта снаружи, а не изнутри, так? — спросил Ардашев.
— Получается так, — неуверенно согласился Яновиц. — Но покойник мог выбросить ключ в окно или форточку.
— Согласен, — парировал Клим Пантелеевич и достал коробочку монпансье. — А окна и форточки были закрыты, когда вы вошли?
— Окна заклеены бумагой. Зима-с, — пришёл на выручку бывшему начальнику Войта.
— А форточки, как я вижу, открываются свободно. И, если покойник перед смертью решил выбросить ключ на улицу, то нам его уже не найти. Второй день идёт снег, — зло вымолвил Гампл.
— Но зачем ему выкидывать ключ в форточку? — полицейский удивлённо потёр лоб.
— С таким же успехом он мог опустить его и в унитаз, — вздохнул Войта.
— Но для чего? — удивлённо покачал головой доктор.
— И это главный вопрос! — улыбнулся Клим Пантелеевич.
— Если человек решил покончить с собой, согласитесь, он не будет думать о ключе, — капитан вновь полез за сигаретой.
— Но испариться ключ тоже не мог, — заключил судебный медик.
— Выходит, здесь был ещё кто-то? И этот «кто-то» и замкнул квартиру? Но зачем? — вопросил инспектор.
— Вероятно, он не хотел, чтобы соседи снизу сюда так быстро добрались, — предположил Войта.
— Браво, Вацлав, браво! — Клим Пантелеевич захлопал в ладоши.
— Послушайте, господин Ардашев, — недовольно проворчал инспектор, зажигая потухшую трубку, — если у вас и имеется какая-либо гипотеза, то поделитесь ею. А то складывается ощущение, что вы над нами потешаетесь.
— Извольте. Поручик был убит. Способ убийства вы видите.