Скай пытался избавиться от яда волшебством. Но если вывести из Пита вредоносную смесь трав ему удалось, то со следами нечисти справиться он оказался не в силах. И Ник совершенно не представлял, что делать.
– Тут не просто яд, тут еще чьи-то следы, – сказал он, чтобы хоть что-то сказать.
Волшебник осмотрел Пита с помощью Особого зрения и наверняка увидел то, о чем говорил травник: следы нечисти.
Подошла Нэгэл, сказала, что Белла тоже ранили и что это смертельно.
Скай сидел рядом и смотрел на него с надеждой и глубоко запрятанным, но ощутимым страхом. А Нику нечего было сказать в ответ.
Пит тяжело вздохнул и попытался усмехнуться:
– Что, совсем страшен?
Скай кивнул, не в силах выдавить из себя ни слова. Приятель выглядел не на шутку плохо: бледный, осунувшийся, с лихорадочно блестящими глазами, залитый кровью после бесплодных попыток волшебника вывести отраву. Еще и Ник зловеще молчит.
Так, раскисать не время. Надо поскорее отвезти Пита в замок. Там лекарь, там запас трав и зелий. Там Питу обязательно помогут. И Беллу помогут.
Нэгэл сказала:
– Скоро видения начнутся, – в ее невыразительном голосе отчетливо звучало сочувствие, – а потом лихорадка и сме…
– Ты знаешь, что это? – перебил девушку Скай.
Она кивнула и добавила:
– Все местные знают. Это смерть колдуна: если колдуна заденет, он лечиться не сможет, ослабеет, станет видеть то, чего нет. А потом…
Нэгэл не стала продолжать, но покачала головой так скорбно, что Скаю стало тошно.
– Ник? – окликнул он травника.
Тот по-прежнему молчал.
Олет и пара воинов уже взвалили Белла в седло более-менее спокойного тсарлака. Фрин взобралась туда же и сосредоточенно водила ладонями над рыцарем, пытаясь его лечить.
– Не трать силы, – прохрипел тот.
– Заткнись, дурак! – рявкнула волшебница, но ее губы дрожали, словно она еле сдерживала рыдания.
Олет подвел тсарлака к Скаю и сказал:
– Едем в замок. От этого яда спасения нет, но бросать мы тут никого не будем.
Скаю хотелось спорить и кричать на рыцаря, доказывать, что все они тут идиоты и что противоядие есть – и точка. Но он лишь кивнул.
Вдвоем с Ником они закинули Пита в седло. Кучер отшучивался, но голос его был слабым, а речь прерывистой. Скай забрался в то же седло. Он будет поддерживать силы в Пите, пока его друга не вылечат. Да, именно так и будет. И никто не убедит его в обратном.
Вскоре процессия тронулась в обратный путь.
Не прошло и десятой части свечки, как Белл начал бредить. Он ругался с какими-то незнакомцами, признавался в любви Фрин, требовал обед, дрался с кем-то, грязно ругаясь, и снова признавался Фрин в любви… Потом замолкал на несколько мучительно долгих мгновений – и снова начинал все сначала.
А Пит молчал. Стиснутые зубы, двигающиеся за закрытыми веками глаза, то и дело стискиваемые пальцы свидетельствовали о том, что кучер тоже впал в забытье. Но даже в этом состоянии он никому ни в чем не признавался. По бледному лицу стекал пот, губы иногда дергались, будто он хотел что-то произнести, но Пит так и не издал ни звука.
Скай лишь раз отвлекся, бросив быстрый взгляд на Ника: может, травник все же знает, как спасти Пита, просто не хотел признаваться в присутствии Нэгэл? Но одного взгляда на застывшее лицо помощника хватило, чтобы понять: он не может помочь.
Скай толком не запомнил обратную дорогу. В память врезалось только бледное лицо Пита с крепко сжатыми зубами да голос Белла, повторяющий время от времени: «Люблю тебя, до гроба и после смерти!»
Волшебник даже не заметил, как они въехали в Гарт де Монт: вот только что тсарлак под ним монотонно шагал, везя их с Питом по горной тропе, а вот они уже во внутреннем дворе, и рядом хлопочут слуги и воины.
Когда кто-то потянул Пита из седла, Скай собрался рявкнуть на наглеца, но вовремя заметил, что это Ник. Волшебник собрался спуститься с тсарлака и сам, но не смог. Сил не было ни на что.
Пита бережно уложили на расстеленный на камне двора плащ, но почему-то никто не торопился отнести его в тепло и поближе к лекарю.
Скай с высоты тсарлачьей спины огляделся: Белл тоже лежал на плаще, и люди над ним стояли, как над покойником. Волшебник решил не смотреть в ту сторону и отвернулся. Вон вышел лорд, а за ним шагает здоровяк Рорт. Вот скорбно качает головой встрепанный Фларинен. Даже старая госпожа выбралась из замка и с сочувствием положила руку на спину Фрин. Нет, в ту сторону Скай не смотрит. Он обратил взор в другую часть двора и заметил в толпе слуг хитро заплетенную косу Каила. Окликнул лекаря, и тот поспешил к ним.
– Что нужно, чтобы вылечить Пита? – сипло спросил Скай.
Каил скорбно покачал головой и развел руками:
– Я не знаю. Никто из даракийцев ни разу не признался, как изготовить противоядие.
– Нэгэл?
– Она тоже не знает. Нэгэл из другого племени. Да и вообще яды и противоядия готовят лишь шаманы.
– Значит, надо ехать в Дарак и искать зелье там!
– Никак не успеть…
Скаю захотелось спрыгнуть с тсарлака и накинуться на этого лекаришку. Тоже мне, целитель! Ничего не знает и не умеет! Бездарь. Дурак. Бестолочь.
Волшебник попытался спешиться, но упал бы, если бы «дурак и бестолочь» не подхватил его.
– Так, ты почти обессилел. Тебе надо в постель и горячего бульона.
Какой бульон?! Какая постель?! Надо спасти Пита!
Рядом в голос заплакала Фрин. Что же это? Она решила, что Белла уже не спасти? Что они с Питом не жильцы? Дура!
От бессильной ярости хотелось орать и плакать. Как Фрин. Но это значит смириться. Сдаться и сказать «прощай!» отличному кучеру, прекрасному агенту и… самому лучшему другу. Нет, никогда!
Ник подошел к ним с Каилом близко-близко и тихо сказал:
– А может быть, Хахад знает?
Каил уставился на него с удивлением, но тут же кивнул.
– Надо попробовать! Она ведь знахарка, а ее дед вроде был шаманом! Она, конечно, с ним не жила, но…
Лекарь, отпустив Ская, ринулся куда-то в толпу. Волшебник пошатнулся, но тут же был подхвачен Ником. Травник посадил его рядом с Питом и пообещал, что сейчас раздобудет еды. Скай вяло кивнул. Хотел снова заняться лечением Пита, но не смог даже руку поднять, не говоря уже о чарах.
Он готов был заплакать от осознания собственного беспросветного бессилия, но к нему кто-то подошел. Если судить по сапогам, Торн, Рорт и Каил.
Скай заставил себя поднять голову.
– Ты готов обратиться за помощью к знахарке? – спросил лорд, испытующе глядя на гостя.
– Хоть к Подземному Стражу, если это поможет, – хрипло отозвался Скай.
– С ума сошел? – прогудел Рорт. – Она же даракийка! Только хуже сделает!
– А куда хуже? – почти спокойно спросил Скай.
Здоровяк смешался и промолчал, но на его лице явственно читалось, что лучше умереть, чем принять помощь такой, как она.
Вернулся Ник и замер в двух шагах от волшебника.
– Если то, что она предложит, поможет твоему человеку, потом и на Белле испытаем, – подытожил Торн.
Повернулся к Каилу и велел:
– Проследи.
Рорт угрюмо тряхнул головой и собрался возразить, но лекарь опередил его:
– Хочешь своим упрямством их погубить? Хуже уже некуда – верно Скай говорит. Пусть оживут, а там проверим, не закралось ли в них какое даракийство.
Рыцарь покосился на Пита, потом бросил взгляд в сторону Белла, остатки сил в котором поддерживала невесть откуда появившаяся Лейя, Фрин рядом почему-то не было, – и сел рядом с кучером, растирая ладони.
– Я к Хахад, – возвестил Каил. – Кто со мной?
Скай и Ник переглянулись, и волшебник кивнул: мол, иди. Скай и сам бы пошел с лекарем, но сил даже на то, чтобы подняться, не осталось. Сейчас полагалось бы умирать от голода и жаждать пирогов, похлебки или хлеба с сыром на худой конец, но есть не хотелось. Не хотелось вообще ничего. Зачем хоть что-то делать и чего-то хотеть, если Пит умирает?
Ник никак не мог подобрать слова, чтобы ободрить Ская: впервые на его памяти волшебник выглядел таким потерянным и уставшим. Но как его утешить? Сказать, что все будет хорошо? А если не будет? Он, Ник, не знает, как помочь Питу. Что толку чуять яд или следы нечисти, если помощи с тебя никакой? Бесполезный, бестолковый неуч! Больше всего всю дорогу до Гарт де Монта Нику привычно хотелось исчезнуть, но он отгонял эту мысль и старался не смотреть ни на бледное лицо Пита, переброшенного через седло волшебника, ни на самого Ская.
На здешнего лекаря тоже мало надежд: если бы обитатели Гарт де Монта знали, что делать с этим ядом, они бы не бросали скорбные взгляды на бредящего рыцаря, а Фрин не сидела бы над ним с таким страданием на лице.
Одна надежда – может, Хахад что-то знает? Кто-то же должен знать! Не может быть такого, чтобы Питу нельзя было помочь!
Какая-то часть Ника еле слышно шептала: «Может. Тебе ведь тогда никто не помог». Но Ник упорно гнал от себя этот шепот. Нет. Питу помогут – и точка.
Но полностью он и сам себе не верил, а оттого чувствовал себя еще беспомощнее.
В замке лекарь, вместо того чтобы помочь Питу, все качал головой и говорил, что яд смертелен. Ник вроде бы слышал, что говорит Каил, но его слова звучали как будто на чужом языке. Что он там бормочет? Почему не готовит противоядие? Неужели и он не может помочь?..
Скай с перекошенным лицом сполз с тсарлака и, если бы не Каил, упал бы. Ник сумел лишь мельком взглянуть на волшебника и тут же отвел глаза. Ведь Скай надеялся и на него, Ника, и на этого лекаря. И ни один из них не может помочь.
На Пита Ник посмотреть вообще не смог.
Неужели он… Неужели…
От слов, которые не хотелось произносить даже мысленно, веяло холодом. Стылым холодом подвала. И хотелось исчезнуть раз и навсегда, чтобы не чувствовать больше этого ледяного ужаса и не показываться на глаза друзьям, которым не можешь помочь.
«А кто может?» – вдруг спросил Голос.