Скай разделил цыплят на пятерых и тем, видно, завоевал сердца гостей. За последующие четыре с половиной свечи ему рассказали десятки сказок, легенд, преданий и даже спели пять-шесть поразительно приятно звучащих песен на три голоса.
В историях горцев мелькали злые карлики, путающие следы, одноглазая старуха с тремя острыми зубами, человек-барс, прекрасные девы, поющие так жалобно, что заслышавший их начинает плакать и не останавливается, пока не замерзнет насмерть, а также жуткий мстительный дух младенца, погибшего по вине матери, и говорящие на человеческом языке мыши, приносящие удачу, и птицы с железными клювами.
Скай старательно записал описания всех этих созданий, а потом поинтересовался, не было ли в горах огромных созданий. Самым большим легендарным созданием, по словам его гостей, был прародитель-тсарлак, возвышавшийся над родичами вдвое.
– А раньше, много-много лет назад? – уточнил волшебник. – Говорят, тут, в горах, видели огромное существо…
Горцы переглянулись с видимым сомнением и начали совещаться на родном языке. Потом старец вдруг прищелкнул языком и сказал:
– Ты, наверное, про чужой бог говорить! Он не наша, не горный! То ли ваш, то ли степный. Ушел туда. – Рассказчик махнул рукой куда-то на запад. – И все. Не наша, нет.
Скай, воодушевившись внезапной ниточкой, продолжил расспросы, но больше горцы ничего не знали: лишь то, что очень много поколений назад из горы вышел чужой страшный бог и ушел наказывать то ли своих за то, что плохо поклоняются, то ли чужих за то, что обижают кого не следует, а вот горцев не тронул. Потому и не удостоился важного места в их легендах.
Волшебник уточнил, были ли войны у горцев и, если да, то не являлся ли тот чужой в годы войн или после? Но гости заверили его, что хоть кровавые стычки у них и случались, чужака ни до, ни после того случая никто не видел. И вообще давайте лучше еще споем.
Против песен Скай не возражал, а что до Стража, то можно предположить, что смертей и крови в ходе горных междоусобиц ему маловато. Так Скай и записал в черновике.
Наконец, гости начали собираться: им, мол, пора домой, пока синяя темнота не стала черной – видимо, до ночи. Скай спросил, не боятся ли они даракийцев: те ведь вчера засели как раз на подходе к родной деревне горцев. Те замотали головами и пояснили иноземцу, что степняки никогда не трогают горцев, ибо считают, что те способны возвращаться из смерти и страшно мстить. Старец усмехнулся в бороду и добавил, коверкая слова, что это суеверие сберегло немало жизней.
Когда гости ушли, Скай подумал, что горские легенды, суеверия и песни, конечно, по-своему привлекательны, но, увы, ни на шаг не приближают его к выполнению задания господина Марка. Волшебник вздохнул, потом решил, что теперь самое время проведать друга: наверное, Пит уже проснулся. Или все же дать ему еще немного отдохнуть?
Размышления Ская прервал негромкий стук в дверь, а когда Ник открыл, на пороге оказался Пит.
– Тебе разве уже можно подниматься? – строго спросил травник, пропуская друга в комнату.
Кучер хмыкнул:
– Господин лекарь дозволил.
И посмотрел на Ская так многозначительно, что волшебник тут же выставил Купол.
– Я тут две интересные вещи разузнал. Во-первых, некоторым тсарлакам из тех, что были под седлом, когда мы в засаду попали, кто-то испортил защитные амулеты. Так что бедолаги стали совершенно беззащитны против даракийских чар. Потому, видно, и взбеленились.
Пит выразительно глянул на Ская. Тот заметил:
– Значит, засаду организовал кто-то изнутри, из замка.
Кучер кивнул и продолжил:
– А во-вторых, пока на кухне ошивался, вот какую штуку узнал. Оказывается, в комнате покойного Рена нашли рубиновые серьги госпожи Арны. Первым делом решили, что украл, хотя вроде как он был честным малым. А старая госпожа заявила, что сама серьги отдала, а кому – это, мол, ее дело. Но вот незадача: одна из служанок старой госпожи припомнила, что с полгода назад, когда наводила порядок в хозяйкиных украшениях, заметила пропажу дорогущих серег с рубинами и чуть к лорду не побежала, но Арна сказала, что подарила их Милли, которая о ту пору как раз в столицу укатила нянчить народившегося малыша господской дочери Линн. Служанки заспорили: то ли госпожа Арна уже память терять начала, то ли серьги от Милли через ее кавалера Дика попали к Рену и как именно. А вы что думаете?
Пит перевел взгляд со Ская на Ника и обратно.
– Что старая госпожа за что-то платила Рену, – подытожил Скай. – Причем дорого.
– Вот и я так думаю, – согласился Пит.
– А давайте пойдем и спросим у нее, – предложил Ник. – Лорд ведь разрешил Скаю задавать вопросы.
Друзья поспорили немного и решили, что после ужина и правда пойдут и спросят. В лучшем случае серьги окажутся важной уликой, а в худшем – старая госпожа выставит их за дверь, объяснив в процессе, как глубоко они неправы.
За ужином госпожи Арны не было, что только укрепило Ская в подозрениях.
Глава 17
В покоях старой госпожи было прохладно и светло. Казалось бы, преклонный возраст должен располагать к теплу и уюту, но не Арну. В ее личных апартаментах не было ничего лишнего – ни декоративных вышитых подушек, ни кружевных салфеток и накидок, ни ароматических свечей. Диван казался жестким и неудобным, словно он стоял тут не для удобства, а для того, чтобы сидя с почтением выслушивать распоряжения госпожи. Впрочем, наверное, так и было.
– Так что ты хотел? – спросила Арна.
Она не сочла нужным даже попытаться скрыть раздражение и смотрела на чужака без капли приязни.
Скай решил, что лучшая тактика общения с госпожой Арной – это честность. Потому прямо заявил:
– Я думаю, это вы давали деньги Крею на его эксперименты. А ваши серьги обнаружились у покойного Рена потому, что он был вашим посредником. Перевозил артефакты и деньги и держал язык за зубами.
Женщина слегка прищурилась, внимательно вглядываясь в гостя.
– Если и так, то что с того? Кодекс не запрещает финансировать частные исследования, – произнесла она, не отрывая взгляда от лица волшебника.
– Смотря какие, – покачал головой Скай. – Однако мне кажется, Крей не посвящал вас в детали своих изысканий.
– Меня интересует результат, – отмахнулась Арна. – Детали неважны.
– О, уверен, вы бы не были так поспешны в оценках, если бы знали, о чем идет речь. Вас, видимо, ввели в заблуждение. То, что делал Крей, было незаконным.
– А не много ли ты себе позволяешь? – Старая госпожа нахмурилась, и Скай почти услышал, как она сожалеет о том, что уже немолода. А иначе живо расправилась бы с наглецом.
Видно, сама мысль о том, что ее, старую лису, могли обмануть, задевала Арну за живое. А тут еще и свидетель, да притом чужак.
– Скажите, госпожа, какой именно результат вас интересовал?
– А это не твое дело, мальчик. – Арна вздернула подбородок и поджала губы. – И вообще у меня расписание: сейчас я должна выпить свой сбор и лечь спать. А не выслушивать какие-то глупые и лживые оскорбления.
С этими словами она встала и прошла к небольшому столику в углу комнаты. Взяла стоящий на нем бокал и громко спросила:
– Где мой сбор? Почему он не месте, Лисси?
– Прошу прощения, госпожа! – Из-за двери, ведущей, по-видимому, в спальню, высунулась пожилая служанка и добавила: – Уже несу. Простите, простите, госпожа!
Скай решил, что глупо сидеть и смотреть, как старая леди пьет свой напиток и готовится лечь спать. Глупо и несколько неприлично. В любом случае она, кажется, не намерена продолжать разговор. К тому же она и не отрицала того, что посылала деньги Крею, так что, в общем-то, их дело сделано.
Волшебник встал со стула и пошел к выходу.
– Вот и ваш отвар, госпожа, – виновато сказала служанка у него за спиной. – Сейчас налью, погодите немного.
В дверях Ник, как полагается помощнику, пропустил вперед господина, хотя стоял ближе к выходу. Скай уже вышел в коридор, но травник отчего-то медлил.
Волшебник заглянул в приоткрытую дверь и обнаружил помощника замершим у проема.
– Ник! Что-то случилось?
– Пахнет знакомо, – произнес Ник. – Лимонник, степной цветовик, мелисса…
Он вдруг развернулся и метнулся ко внутренней двери. Скай помчался следом.
Ник ударил госпожу по руке и крикнул:
– Не пейте! Подкопытень!
Служанка испуганно ахнула.
Темный ароматный отвар разлился по подолу платья и по ковру. Выражение лица у старой госпожи сделалось совершенно непередаваемым
– Где подкопытень? – спросила Арна, приподняв брови.
Голос ее звучал почти спокойно, только чуть ниже обычного.
– В вашем напитке, – ответил Ник, глядя на пятно на ее подоле.
– Не может такого быть! – отрезала старая госпожа.
Затем распорядилась:
– Лисси, позови Каила.
Приоткрыла дверь спальни и сказала чуть громче:
– Матильда, сходи за Торном. Живо!
Из спальни выскочила совсем юная служанка и стрелой метнулась к выходу. Следом за ней, что-то бормоча себе под нос, удалилась и Лисси.
В комнату заглянул встревоженный Пит, ожидавший друзей за дверью, но Скай успокаивающе кивнул ему: мол, все в порядке.
Арна же вновь уставилась на чужаков. Взгляд женщины выражал подозрение, презрение и недоверие.
– Откуда в моем вечернем сборе подкопытень?
– Не знаю, госпожа, – покачал головой Ник.
– Не стану спрашивать, что еще в нем есть. Это несложно узнать при желании.
– Я никогда не пытался нарочно узнать, что есть в вашем напитке, – по-прежнему не поднимая глаз, сказал травник.
– Кто тебя знает? – поджала губы женщина.
– Я знаю, – веско произнес Скай.
Повисло молчание. Наконец хлопнула дверь, и в комнату госпожи ворвался Торн.
– Что тут происходит? – сердито пророкотал он.
– Травник утверждает, что в моем напитке яд, – проговорила Арна.
– Что еще там есть? – спросил лорд, кинув взгляд на Ника.
Тот перечислил:
– Лимонник, степной цветовик, мелисса, лаванда, ромашка, белолистный клевер. И подкопытень.