[91] нашей драмы. Возьмем, к примеру, респектабельную Эллен и ее пока еще незнакомого нам супруга. Оба они живут в доме и, вполне возможно, имеют зуб против нашей маленькой мадемуазель. Во флигеле тоже живут какие-то австралийцы. Могут быть и другие друзья и приятели мисс Бакли, которых она не подозревает, а потому и не назвала. Меня не оставляет чувство, что за всем этим кроется что-то еще, до сих пор нам совершенно неизвестное. Я думаю, мисс Бакли знает больше, чем говорит.
— Вам кажется, что она чего-то недоговаривает?
— Да.
— Хочет кого-то выгородить?
Пуаро решительно потряс головой.
— Нет и еще раз нет. Я убежден, что в этом смысле ока была совершенно искренна. Об этих покушениях она нам рассказала все, что знала. Но есть что-то другое, по ее мнению, не относящееся к делу. И вот об этом-то мне и хотелось бы узнать. Ибо — и я говорю это без малейшего хвастовства — голова у меня устроена куда лучше, чем у une petite comme са[92]. Я, Эркюль Пуаро, могу увидеть связь там, где мисс Бакли ее не видит. И таким образом напасть на след. Ибо я — признаюсь вам со всей откровенностью и смирением — не вижу в этом деле ни малейшего просвета. И пока не забрезжит передо мной какая-либо причина, я так и буду бродить в темноте. Здесь что-то обязательно должно быть, какой-то фактор, от меня ускользающий. Какой? Je me demande dа sans cesse. Qu'est-ce que c'est?[93]
— Узнаете, — утешил я его.
— Если не будет слишком поздно, — сказал он хмуро.
Глава 5Мистер и миссис Крофт
Вечером в отеле танцевали. Мисс Бакли, обедавшая здесь с друзьями, весело помахала нам рукой.
На ней было длинное, до полу, вечернее платье из легкого алого шифона, красиво оттенявшее ее белые плечи, шею и дерзко посаженную темную головку.
— Очаровательный чертенок, — заметил я.
— И как не похожа на свою подругу, — проговорил Пуаро.
Фредерика Райс была в белом. Она танцевала вяло, с томной грацией, которая резко контрастировала с оживленностью Ник.
— Необыкновенно хороша, — сказал вдруг Пуаро.
— Наша Ник?
— Нет, та, вторая. Что она таит в себе? Добро? Зло? Или просто несчастна? Попробуй угадай. Она непроницаема. А может быть, за этой маской вообще ничего нет. Одно бесспорно, друг мой, эта женщина — allumeuse[94].
— Что вы имеете в виду? — с любопытством сказал я.
Он, улыбаясь, покачал головой.
— Рано или поздно узнаете, друг мой. Попомните мои слова.
К моему удивлению, он встал. Ник танцевала с Джорджем Челленджером. Фредерика и Лазарус только что кончили танцевать и сели за столик. Немного погодя Лазарус встал и вышел. Миссис Райс осталась одна. Пуаро направился прямо к ней. Я последовал за ним.
Он начал сразу, без обиняков.
— Разрешите? — Он положил руку на спинку стула и тут же сел. — Мне очень нужно поговорить с вами, пока ваша подруга танцует.
— Да? — Ее голос прозвучал холодно, безразлично.
— Не знаю, рассказывала ли вам ваша приятельница. Если нет, то расскажу я. Сегодня кто-то пытался ее убить.
В широко раскрытых серых глазах отразились ужас и изумление, огромные черные зрачки стали еще больше.
— Как — убить?
— Кто-то выстрелил в мадемуазель Бакли здесь, в парке.
Она вдруг улыбнулась, снисходительно и недоверчиво.
— Это вам Ник сказала?
— Нет, мадам. Случилось так, что я это видел собственными глазами. Вот пуля.
Он протянул ей пулю, и женщина слегка отстранилась.
— Так, значит… значит…
— Вы сами видите, что это не фантазия мадемуазель. Ручаюсь, что нет. Мало того. В последнее время произошло несколько очень, странных случаев. Вы, конечно, слышали… хотя нет. Ведь вы приехали только вчера?
— Да… вчера.
— А перед этим гостили, кажется, у каких-то друзей? В Тэвистоке, если не ошибаюсь.
— Да.
— Интересно, как их зовут, ваших друзей?
Она подняла брови.
— А почему я, собственно, должна говорить об этом? — холодно спросила она.
— О, тысяча извинений, мадам. — Пуаро разом превратился в олицетворенное простодушие и наивное удивление — Я был непозволительно maladroit[95]. Мне почему-то пришло в голову, что, может быть, вы встретили там и моих друзей — у меня ведь тоже есть друзья в Тэвистоке, их фамилия Бьюкенен.
Миссис Райс покачала головой.
— Не помню таких. Едва ли я их встречала — Ее ответ прозвучал вполне дружелюбно — Впрочем, довольно толковать о посторонних людях. Вернемся лучше к Ник. Так кто же в нее стрелял? И почему?
— Кто — я еще не выяснил. Пока не выяснил, — ответил Пуаро — Но я это узнаю. О, непременно узнаю! Я, видите ли, сыщик. Меня зовут Эркюль Пуаро.
— Прославленное имя.
— Мадам слишком любезна.
— Как вы считаете, что я должна делать? — медленно проговорила она.
Кажется, она поставила в тупик нас обоих. Мы ждали чего угодно, только не этого вопроса.
— Беречь вашу подругу, мадам, — ответил Пуаро.
— Хорошо.
— Вот и все.
Он встал, торопливо поклонился, и мы вернулись к своему столику.
— Не слишком ли вы раскрываете карты, Пуаро? — заметил я.
— А что мне оставалось делать, mon ami? Я не имею права рисковать. Худо ли, хорошо ли, я должен был использовать все шансы. Во всяком случае, мы выяснили одно: миссис Райс не была в Тэвистоке. Где она была? Со временем узнаем. Ничто не скроется от Эркюля Пуаро. Смотрите-ка, красавчик Лазарус вернулся. Она рассказывает ему. Он смотрит на нас. А он не глуп, этот тип. Вы обратили внимание на форму его черепа? Ах, если бы я только знал…
— Что именно? — спросил я, так и не дождавшись продолжения.
— То, о чем я узнаю в понедельник, — ответил он уклончиво.
Я взглянул на него, но промолчал. Он вздохнул.
— Вы стали нелюбопытны, мой друг. В былые времена…
— Есть удовольствия, без которых вы вполне можете обойтись, — сухо сказал я.
— Вы говорит: об удовольствии…
— Оставлять мои вопросы без ответа.
— Ah, c'est malin![96]
— Вот именно.
— Ну что ж, ну что ж, — забормотал Пуаро — Немногословный сильный мужчина, столь любимый романистами эпохи Эдуарда[97].
В его глазах вспыхнул хорошо знакомый мне огонек.
Ник поравнялась с нашим столиком. Оставив партнера, она подлетела к нам, словно яркая птичка.
— Последний танец на краю могилы, — радостно сообщила она.
— Новое ощущение, мадемуазель?
— Ага. И здорово интересно.
Помахав нам рукой, она убежала.
— Лучше бы она этого не говорила, — сказал я в задумчивости. — Танец на краю могилы. Не нравится мне это.
— И я вас понимаю. Слишком уж близко к правде. Она смела, наша малышка. Смела, этого у нее не отнимешь. Беда только, что сейчас ей нужна вовсе не смелость. Благоразумие, а не смелость — voila се qu'il nous faut![98]
Наступило воскресенье. Было около половины двенадцатого. Мы сидели на террасе перед отелем. Пуаро неожиданно встал.
— Идемте-ка, мой друг. Устроим небольшой эксперимент. Я только что своими глазами видел, как мосье Лазарус и мадам отправились куда-то на автомашине вместе с мадемуазель. Путь свободен.
— Свободен для чего?
— Увидите.
Мы спустились с террасы и через небольшой газон прошли к калитке, от которой начиналась извилистая дорожка. Она вела к морю. Спускаясь по дорожке, мы повстречали парочку купальщиков. Смеясь и болтая, они прошли мимо нас.
Когда парочка скрылась из виду, Пуаро подошел к маленькой, неприметной калитке. Петли ее изрядно проржавели. Полустершаяся надпись гласила: «Эндхауз. Частная собственность».
Вокруг не видно было ни одного живого существа. Мы осторожно открыли калитку.
Вскоре мы оказались на лужайке перед домом. Здесь тоже не было ни Души. Пуаро подошел к краю обрыва и заглянул вниз. Потом он направился к дому. Выходящие на террасу двери были открыты, и мы беспрепятственно проникли в гостиную. Пуаро не стал здесь задерживаться. Он отворил дверь и вышел в холл. Затем начал подниматься по лестнице, а я последовал за ним. Он вошел прямо в спальню Ник, присел на краешек кровати, кивнул мне и подмигнул.
— Вы видите, как это просто, мой друг. Никто не видел, как мы вошли. Никто не увидит, как мы уйдем. И без всяких помех мы могли бы провернуть какое-нибудь маленькое дельце. Например, растеребить этот шпур, так чтобы картина висела на честном слове. Теперь допустим, кто-нибудь случайно оказался перед домом и видел нас. Опять же ничего страшного, так как все знают, что мы друзья хозяйки.
— То есть вы хотите сказать, что здесь орудовал кто-то из своих?
— Именно так. Не психопат, свалившийся невесть откуда, а кто-нибудь из людей, близких к дому.
Он направился к двери. Мы молча вышли и начали спускаться. Кажется, мы оба были взволнованы.
На повороте лестницы мы вдруг остановились. Какой-то человек шел нам навстречу. Остановился и он. Лицо его оставалось в тени, но, судя по позе, он совершенно растерялся. Наконец он окликнул нас, громко и вызывающе:
— Какого дьявола вам тут нужно, хотелось бы мне знать?
— А! — отозвался Пуаро. — Мосье… Крофт, если не ошибаюсь.
— Не ошибаетесь. Только за каким…
— Не лучше ли нам побеседовать в гостиной?
Он послушно повернулся и стал спускаться с лестницы.
В гостиной, притворив дверь, Пуаро поклонился:
— Придется самому представиться: Эркюль Пуаро, к вашим услугам.
Лицо Крофта немного прояснилось.
— А, так вы тот самый сыщик, — сказал он, словно что-то припоминая — Я читал про вас.
— В «Сент Лу геральд»?