Беседа с мистером Уитфилдом
Следствие оказалось скучной процедурой, чистой формальностью. Сперва установили тождество убитой. Потом я дал показания о том, как было найдено тело.
После этого сообщили результаты вскрытия, и был объявлен недельный перерыв.
Дневные газеты ухватились за это убийство, которое тотчас же вытеснило примелькавшиеся заголовки: «Сетон все еще не найден», «Судьба исчезнувшего пилота».
Сейчас, когда Сетон был мертв, а его памяти отдано должное, потребовалась новая сенсация. «Тайна Сент Лу» словно манна небесная свалилась на газетчиков, ломавших голову над тем, чем бы заполнить августовские номера.
Дав показания и благополучно увильнув от репортеров, я встретился с Пуаро, и мы отправились к преподобному Джайлсу Бакли с супругой.
Родители Мегги оказались очаровательной парой. Это были бесхитростные старики, совершенно лишенные светского лоска.
В миссис Бакли, женщине волевой, высокой и белокурой, без труда можно было узнать уроженку Шотландии. Ее низенький седоволосый супруг держался с трогательной скромностью. Бедняги были совершенно ошеломлены нежданным несчастьем, лишившим их нежно любимой дочери, «кашей Мегги», как они говорили.
— Я до сих пор просто не могу осознать, — говорил мистер Бакли — Такое милое дитя, мосье Пуаро. Тихая, бескорыстная, самоотверженная. Кому она помешала?
— Гляжу на телеграмму и ничего понять не могу, — рассказывала миссис Бакли. — Ведь только что, накануне утром, мы ее провожали.
— Пути Господни неисповедимы, — тихо сказал ее муж.
— Полковник Уэстон был очень добр, — продолжала рассказывать миссис Бакли. — Он нас заверил, что делается все, чтобы найти этого человека. Он не иначе как сумасшедший. Другого объяснения не придумаешь.
— Я не могу выразить, мадам, как я сочувствую вам и вашей утрате и как восхищаюсь вашим мужеством.
— А разве Мегги вернется к нам, если я поддамся горю? — грустно ответила миссис Бакли.
— Я преклоняюсь перед женой, — сказал священник. — У меня нет такой веры, такого мужества. Я так растерян, мосье Пуаро.
— Я знаю, знаю.
— Вы ведь самый знаменитый сыщик, мосье Пуаро? — спросила миссис Бакли.
— Так говорят, мадам.
— Нет, это действительно так, я знаю. Даже в нашу глухую деревушку дошли слухи о вас. И вы взялись выяснить правду, мосье Пуаро?
— Я не успокоюсь, пока не сделаю этого, мадам.
— Она откроется вам, мосье Пуаро, — дрогнувшим голосом сказал священник. — Зло не может остаться безнаказанным.
— Зло никогда не остается безнаказанным, мосье. Но наказание не всегда бывает явным.
— Как вас понять, мосье Пуаро?
Но Пуаро лишь покачал головой.
— Бедная маленькая Ник, — проговорила миссис Бакли — Мне никого так не жаль, как ее. Я получила от нее письмо, она так страшно убивается, бедняжка. Говорит, что из-за нее погибла Мегги — ведь ока сама ее сюда вызвала.
— Это у нее просто болезненная впечатлительность, — сказал мистер Бакли.
— Да, ко представляю, каково ей. Мне хотелось бы ее повидать. Как это странно, что к ней не допускают даже родственников.
— Там очень строгие доктора и сиделки, — уклончиво заметил Пуаро. — К тому же у них раз навсегда установлены правила. А сверх всего они, конечно, опасаются, что ее слишком взволнует свидание с вами.
— Может быть, и так, — с сомнением в голосе произнесла миссис Бакли. — Но я не вижу ничего хорошего в лечебницах. Ник было бы куда полезнее, если бы они отпустили ее со мной, и я бы поскорее увезла ее отсюда.
— Возможно, так было бы лучше, но боюсь, что она не согласится. А как давно вы не виделись с мадемуазель Бакли?
— С прошлой осени. Она была в Скарборо. Мегги ездила к ней туда на денек, а потом Ник ее проводила и ночевала у нас. Она славная, но не могу сказать, что мне по сердцу ее друзья. И ее образ жизни… Впрочем, разве она в этом виновата? Ведь ее, бедняжку, никогда никто не воспитывал.
— Странный какой-то этот Эндхауз, — задумчиво заметил Пуаро.
— Я его не люблю, — сказала миссис Бакли — И прежде не любила. Есть в этом доме что-то недоброе. А старого сэра Николаса я просто терпеть не могла. Меня от него в дрожь бросало.
— Боюсь, что он нехороший человек, — подтвердил ее муж — Хотя в нем чувствовалось своеобразное обаяние.
— Ну, на меня-то уж оно не действовало, — сказала миссис Бакли — А этот дом, он просто какой-то зловещий. Лучше бы мы никогда не отпускали сюда нашу Мегги.
— Ах! Лучше бы… — Мистер Бакли грустно покачал головой.
— Ну что ж, — заговорил Пуаро — Не стану больше вам докучать. Я хотел лишь выразить свое глубокое соболезнование.
— Вы очень добры к нам, мосье Пуаро. И мы вам искрение благодарны за все, что вы делаете.
— Вы возвращаетесь в Йоркшир… когда же?
— Завтра. Печальное путешествие. Всего доброго, мосье Пуаро, и еще раз спасибо.
— Чудесные, простые люди, — сказал я, когда мы вышли.
Пуаро кивнул.
— Да, просто сердце разрывается. Такая бессмысленная, нелепая трагедия. Cette jeune fille…[137] Я не могу себе простить. И я, Эркюль Пуаро, был там и не предотвратил преступления!
— Его никто не смог бы предотвратить.
— Вы говорите, не подумав, Гастингс. Обыкновенный человек не смог бы, ко какой прок быть Эркюлем Пуаро и обладать столь тонко организованным мозгом, если я стану пасовать там, где пасуют все остальные.
— Ну, если так, тогда конечно… — ответил я.
— Да, только так. Я обескуражен, убит… и опозорен.
Я подивился странному сходству между уничижением Пуаро и тщеславием простых смертных, однако благоразумно воздержался от замечаний.
— Ну, а теперь, — сказал он, — en avant[138]. В Лондон.
— В Лондон?
— Mais oui. Мы вполне успеваем к двухчасовому. Здесь воцарился мир. Мадемуазель в лечебнице, цела и невредима. Ее никто не тронет. Сторожевые псы могут взять отпуск. Мне нужно получить кое-какую информацию.
В Лондоне мы первым долгом отправились к поверенным покойного капитана Сетона мистерам Уитфилду и Парджайтеру. Пуаро условился о встрече заранее. И хотя было уже начало седьмого, нас вскоре принял глава фирмы, мистер Уитфилд.
Мистер Уитфилд обладал внушительной внешностью и изысканными манерами. На столе перед ним лежало письмо от начальника полиции и одного крупного должностного лица из Скотленд-Ярда.
— Все это очень необычно и выходит за рамки правил, мосье… ах да, мосье Пуаро, — проговорил он, протирая очки.
— Именно так, мосье Уитфилд. Но ведь убийство — такой факт, который выходит за рамки правил и, рад заметить, считается не слишком обычным.
— Согласен, согласен. Однако я не вижу такой уж близкой связи между этим убийством и завещанием моего покойного клиента.
— Я другого мнения.
— О! Вы другого мнения. Ну что ж, при данных обстоятельствах и учитывая, что сэр Генри также убедительно просит об этом, я буду… гм… счастлив сделать все, что в моих силах.
— Вы были официальным поверенным покойного капитана Сетона?
— Всей их семьи, мой дорогой сэр. Мы ведем их дела — я хочу сказать, наша фирма ведет их дела — уже сто лет.
— Parfaitement[139]. Покойный сэр Мэтью Сетон оставил завещание?
— Мы приготовили для него завещание.
— И как он распорядился своим имуществом?
— Он сделал несколько пожертвований, одно из них в пользу музея естественной истории, однако основную часть своего большого — я сказал бы, очень большого — состояния он передал в безусловное владение капитану Майклу Сетону. У сэра Мэтью не было других близких родственников.
— Очень большое состояние, говорите вы?
— Покойный сэр Мэтью был вторым богачом Англии, — сдержанно отозвался мистер Уитфилд.
— Он придерживался, кажется, несколько странных воззрений?
Мистер Уитфилд устремил на Пуаро суровый взгляд.
— Миллионеру позволительно быть эксцентричным, мосье Пуаро. От него этого даже ожидают.
Пуаро смиренно принял эту отповедь и задал следующий вопрос:
— Как я понял, он умер неожиданно?
— Совершенно неожиданно. Сэр Мэтью обладал завидным здоровьем. Однако у него оказалась раковая опухоль, о которой не подозревали врачи. Появились метастазы, и сэра Мэтью пришлось без промедлений оперировать. Операция, как это и всегда бывает в таких случаях, прошла вполне успешно. Но сэр Мэтью умер.
— И его состояние перешло к капитану Сетону?
— Именно так.
— Перед тем как покинуть Англию, капитан Сетон, насколько мне известно, написал завещание?
— Да, если это можно так назвать, — с нескрываемым пренебрежением ответил мистер Уитфилд.
— Оно законно?
— Вполне. Воля завещателя выражена ясно, завещание должным образом засвидетельствовано. О да, оно законно.
— Но вы его не одобряете?
— Мой дорогой сэр, а для чего же существуем мы?
Вот этого я никогда не мог понять. Мне самому довелось однажды составить весьма несложное завещание. Но, побывав в руках у моего поверенного, она наполнилось головоломными формулировками и разбухло до устрашающих размеров.
— Суть в том, — продолжал мистер Уитфилд, — что капитану Сетону в те времена завещать было почти что нечего… Он целиком зависел от тех денег, которые выплачивал ему дядя. По-видимому, он считал, что ему нет смысла ломать над этим голову.
«И правильно считал», — шепнул я про себя.
— А каковы условия этого завещания? — осведомился Пуаро.
— Он оставляет все, чем владеет в день смерти, в полное распоряжение своей нареченной супруги мисс Магдалы Бакли. Меня он назначает душеприказчиком.
— Стало быть, мисс Бакли наследует?
— Мисс Бакли, безусловно, наследует.
— А если бы она скончалась в прошлый понедельник?
— Поскольку капитан Сетон скончался раньше понедельника, то деньги перешли бы к наследнику мисс Бакли, а в случае, если б она не оставила завещания, к ее ближайшему родственнику. Должен сказать, — с нескрываемым удовольствием добавил мистер Уитфилд, — что налог на наследство достиг бы в этом случае неслыханных размеров. Неслыханных! Три смерти, не забудьте, дорогой сэр, три смерти, одна за другой. — Он потряс головой. — Неслыханно!