— А что, если кого-нибудь повесят, мой отец воскреснет?
— Нет, — сухо ответил Пуаро, — но это может спасти жизни других невинных людей.
— Не понимаю.
— Тот, кто совершает убийство, мадемуазель, почти всегда убивает снова — иногда снова и снова.
— Я вам не верю. Нормальный человек на это не способен.
— Вы считаете, что на это способен только маньяк? Ошибаетесь! Первое убийство совершается, быть может, после тяжких сомнений. Затем возникает угроза разоблачения — и второе убийство дается уже легче. Третье происходит, если у убийцы возникает хотя бы малейшее подозрение. И постепенно в нем просыпается гордость художника — ведь это metier, убивать. Он едва ли не получает от этого удовольствие.
Девушка спрятала лицо в ладонях.
— Ужасно. Ужасно. Я вам не верю.
— А если я скажу вам, что это уже произошло? Что для того, чтобы спасти себя, убийца уже совершил второе преступление?
— Что вы говорите, мосье Пуаро? — вскрикнула мисс Кэррол. — Другое убийство? Где? Кто?
Пуаро покачал головой.
— Это была всего лишь иллюстрация. Прошу прощения.
— Теперь я понимаю. Хотя в первое мгновение я действительно подумала… Вы сделали это, чтобы я перестала говорить чушь.
— Я вижу, вы на моей стороне, мадемуазель, — сказал Пуаро с легким поклоном.
— Я против смертной казни, — вмешалась мисс Кэррол, — но во всем остальном я тоже на вашей стороне. Общество необходимо защищать.
Адела встала и поправила растрепавшиеся волосы.
— Извините, — сказала она. — Я, кажется, вела себя очень глупо. Вы по-прежнему отказываетесь сказать мне, почему мой отец приглашал вас?
— Приглашал? — изумилась мисс Кэррол.
Тут Пуаро вынужден был раскрыть карты.
— Я всего лишь размышлял, насколько наша беседа может считаться конфиденциальной. Ваш отец не приглашал меня. Я хотел увидеться с ним по просьбе клиента. Этим клиентом была леди Эджвер.
— Ах вот что!
На лице у девушки появилось странное выражение. Сначала мне показалось, что это разочарование. Потом я понял, что это облегчение.
— Меня мучили глупые мысли, — медленно произнесла она. — Я думала, мой отец считал, будто ему угрожает какая-то опасность.
— Знаете, мосье Пуаро, — сказала мисс Кэррол, — я просто похолодела, когда вы сейчас предположили, что эта женщина совершила второе убийство.
Пуаро не ответил ей. Он обратился к девушке:
— Вы считаете, что его убила леди Эджвер, мадемуазель?
Она покачала головой.
— Нет. Не могу себе этого представить. Она слишком… слишком ненастоящая.
— А я не представляю, кто еще мог это сделать, — сказала мисс Кэррол. — У таких женщин нет никаких моральных устоев.
— Это совсем необязательно была она, — возразила Ад ела. — Она могла прийти, поговорить с ним и уйти, а настоящий убийца, какой-нибудь сумасшедший, пробрался в дом после.
— Все убийцы — психически неполноценные, я в этом уверена, — сказала мисс Кэррол. — У них неправильно функционируют железы внутренней секреции.
В этот момент отворилась дверь, и в комнату вошел мужчина, который в нерешительности остановился, увидав нас.
— Извините, — сказал он. — Я не знал, что здесь кто-то есть.
Ад ела механически произнесла:
— Знакомьтесь, мой кузен лорд Эджвер — мосье Эркюль Пуаро. Не беспокойся, Рональд, ты нам не мешаешь.
— Правда, Делла? Как поживаете, мосье Пуаро? Ваши маленькие серые клеточки заняты разгадкой нашей семейной трагедии?
Я попытался вспомнить, где мы виделись. Это круглое, симпатичное, пустое лицо, глаза, под которыми набрякли небольшие мешки, маленькие усы, похожие на остров в середине моря.
Ну конечно! Это был спутник Карлотты Адамс в тот вечер, когда мы ужинали у Сильвии Уилкинсон.
Капитан Рональд Марш. Нынешний лорд Эджвер.
Глава 13Племянник
Новый лорд Эджвер оказался наблюдательным человеком. От него не укрылось, что я слегка вздрогнул.
— Вот вы и вспомнили! — добродушно сказал он. — Маленький, интимный ужин у тети Сильвии. По-моему, я тогда слегка перебрал и тешил себя надеждой, что этого никто не заметил.
Пуаро распрощался с Аделой Марш и мисс Кэррол.
— Я провожу вас, — сказал Рональд так же добродушно.
И он первым стал спускаться по лестнице, не переставая говорить.
— Интересная штука жизнь. Вчера тебя вышибают из дома, а сегодня ты сам делаешься в нем хозяином. Ведь мой покойный, никем не оплакиваемый дядюшка вышиб меня отсюда три года назад. Хотя вы об этом, наверное, знаете, мосье Пуаро?
— Да, мне это известно, — сдержанно ответил Пуаро.
— Естественно. Такого рода события не проходят незамеченными. Настоящие сыщики всегда о них узнают.
Он ухмыльнулся и распахнул дверь в столовую.
— Давайте выпьем по одной.
Пуаро отказался. Я тоже. Рональд налил себе, продолжая говорить.
— За убийство! — бодро провозгласил он. — В течение одной короткой ночи я из безнадежного должника превратился в богатого покупателя. Вчера я был разорен, сегодня же на меня свалилось состояние. Да здравствует тетя Сильвия!
Он осушил свой стакан и обратился к Пуаро уже иным тоном:
— Но если говорить серьезно, мосье Пуаро, что вы здесь делаете? Четыре дня тому назад тетя Сильвия трагически вопрошала: «Кто избавит меня от подлого тирана?» — и — о небо! — она от него избавлена! Надеюсь, это не ваших рук дело? Бывший великий сыщик, а ныне идеальный преступник Эркюль Пуаро!
Пуаро улыбнулся.
— Я здесь потому, что меня просила прийти мисс Марш.
— Типичный уклончивый ответ. Нет, мосье Пуаро, чем вы здесь на самом деле занимаетесь? Насколько я понимаю, вас почему-то интересует смерть моего дяди.
— Меня всегда интересует убийство, лорд Эджвер.
— Но вы его не совершали. Похвальная осторожность. Вам следует поучить осторожности тетю Сильвию. Осторожности и элементарной маскировке. Не удивляйтесь, что я называю ее тетя Сильвия. По-моему, это остроумно. Помните, как она опешила, когда я ее так назвал в тот вечер? Бедняжка, она понятия не имела, кто я.
— En verite?[189]
— Ну да! Я был изгнан за три месяца до того, как она сюда въехала.
Его лицо слегка омрачилось, но он быстро взял себя в руки и продолжал:
— Красивая женщина. Но никакой утонченности! Действует, мягко выражаясь, прямолинейно.
Пуаро пожал плечами.
— Может быть.
Рональд взглянул на него с любопытством.
— Вы, кажется, не думаете, что это сделала она. Значит, она и вас окрутила?
— Я большой поклонник красоты, — ровным голосом ответил Пуаро. — И фактов.
Последнее слово он произнес без всякого нажима.
— Фактов? — резко переспросил его собеседник.
— Вы, вероятно, не знаете, лорд Эджвер, что прошлым вечером, в то время, когда ее здесь якобы видели, леди Эджвер была в гостях в Чизвике.
Рональд выругался.
— Значит, она все-таки поехала! До чего же по-женски! В шесть часов она клянется, что ни в коем случае туда не поедет, а минут этак через десять — не больше, я полагаю — передумывает! Вот и надейся на женские клятвы, когда планируешь убийство! Они погубили не один хитроумный бандитский план. Нет, мосье Пуаро, я не изобличаю себя. Вы думаете, я не понимаю, что у вас на уме? Кто Главный Подозреваемый? Естественно, всем известная Паршивая Овца — Плохой Племянник.
Он хихикнул.
— Поберегите свои серые клеточки, мосье Пуаро, не бегайте и не расспрашивайте, был ли я поблизости от тети Сильвии, когда она божилась, что никакие в мире силы не заставят ее выйти вечером из номера. Я вам сам скажу: был! Поэтому сразу задайте себе вопрос, уж не гадкий ли племянник побывал здесь вчера вечером в златокудром парике и парижской шляпке?
И он удовлетворенно оглядел нас обоих. Пуаро слушал его очень внимательно, склонив, по обыкновению, голову набок. Я чувствовал себя не в своей тарелке.
— У меня был повод — спорить не стану. Более того, я собираюсь сделать вам подарок в виде сообщения громадной важности. Я приходил к дяде вчера утром. Зачем? Просить денег. Да, ешьте на здоровье, просить денег! И ушел ни с чем. А сегодня утром все газеты сообщили о смерти лорда Эджвера. Кстати, хорошее название для книги — Смерть Лорда Эджвера.
Он выжидательно посмотрел на моего друга, но тот по-прежнему молчал.
— Ей-богу, мосье Пуаро, ваше внимание мне льстит. Капитан Гастингс сидит с таким видом, будто перед ним призрак. Расслабьтесь, мой дорогой. Сейчас я разряжу обстановку. Итак, на чем мы остановились? На Плохом Племяннике, который пытается очернить Тетю, Жену Дяди. Племянник, прославившийся в свое время исполнением женских ролей, достигает вершины сценического перевоплощения. Сообщив дворецкому нежным, девическим голоском, что он леди Эджвер, племянник мелкими шажками семенит в библиотеку. Все довольны, никаких подозрений. «Сильвия», — восклицает любящий дядя. «Джордж», — пищу я, бросаюсь ему на шею и аккуратно протыкаю ее перочинным ножом. Остальные детали — чисто медицинского свойства, их можно опустить. Псевдодама удаляется домой и крепко засыпает после хлопотливого, полного трудов дня.
Он встал, смеясь, налил себе еще виски с содовой и медленно вернулся на свое место.
— Убедительно, да? Но тут-то мы и подходим к сути. Какое разочарование! Как неприятно сознавать, что вам морочили голову! Потому что теперь, мосье Пуаро, пора поговорить об алиби.
И он осушил стакан.
— Я питаю слабость к алиби, — признался он. — Всякий раз, когда читаю детективный роман, я жду, когда герои начнут выкладывать свои алиби. У меня оно — лучше не бывает. Тройной еврейской пробы. Проще говоря, мистер, миссис и мисс Дортхаймер. Очень богаты и очень любят музыку. В Ковент-Гардене[190] у них своя ложа. И в эту ложу они приглашают потенциальных женихов. Я, мосье Пуаро, — потенциальный жених, и не худший из тех, кто согласился бы их осчастливить.