– Кто там? – поинтересовался хозяин квартиры.
– Свои, – представилась Дергень.
Зубриков отодвинул задвижку и с полунаигранным радушием пригласил гостью войти. Приняв внушительное, видавшее виды пальто, Зубриков, кряхтя, нагнулся, и вытащил из-под стоявшего рядом с вешалкой старинного кресла мягкие тапочки. Гостья с видом заштатной королевы сдала Зубрикову пальто, словно галантному гардеробщику и, плавно спикировала в кресло, элегантным движением слонихи обулась в поданные тапочки.
– Прошу в гостиную! – сделал торжественный жест рукой Зубриков.
Дергень слегка кивнула и покачиваясь, как каравелла на волнах, вплыла в комнату.
– Чай, кофе? – предложил Зубриков.
Алла Михайловна выбрала кофе.
Сев друг напротив друга, они одновременно пригубили каждый из своей чашки и, обменявшись взглядами, улыбнулись.
– Рассказывай, – весело предложил Зубриков.
– Что рассказывать-то?
– Как докатилась до жизни такой.
– Да ну тебя. Лучше ты расскажи, как побывал у следователя.
– За этим и пришла? А я уж решил, что ты разобралась в смерти Поиловой.
– Слушай, ты, Ильф и Петров, будешь ёрничать – не узнаешь свежих новостей.
– А они есть?
– А как же. Но сначала ты давай про следователя.
– Начинать?
– Валяй.
Прежде чем приступить к рассказу, Зубриков отпил ещё кофе, посмаковал ложечку сгущёнки, поёрзал в кресле, «поплевал» в потолок и, окончательно выведя Дергень из терпения, приступил к рассказу.
– Интересно, – задумчиво проговорила Алла Михайловна, когда он закончил, – весьма интересно.
Зубриков положил в рот ещё ложечку сгущёнки.
– Какое у тебя мнение об этой Ялович? – спросила Дергень, делая очередной глоток кофе.
– Неглупая женщина, но не очень приятная. Карьеристка и мещанка. Впрочем, определённо не мисс Марпл.
– Даже так? Смотрю, ты мастер навешивать ярлыки, Пётр.
– Ну мы же говорим откровенно.
– Согласна. Как думаешь, она тебя подозревает?
– Вряд ли. Во всяком случае, я этого не почувствовал.
– Ну а что она вообще думает о деле?
– Кто его знает. Ялович дама скрытная. Уверен только в одном: она предполагает, что это убийство.
– А ты?
– То же самое.
– Но почему?
– Видишь ли, когда я уходил, в кабинете оставался человек, совершенно не думавший об отправке в мир иной. Если я что-то понимаю в психологии, – добавил Пётр Петрович.
– Понятно, – кивнула медсестра. – Ну ещё какие у тебя соображения?
– Да вообще-то никаких, – замялся Зубриков.
– Давай, выкладывай.
– Скорее всего, ей подсыпали цианид в чайник, но есть кое-какие загвоздки.
– Например?
– Кто мог знать, что там будет чайник и что она будет пить чай?
– Кто-то, кто бывал в кабинете раньше.
– Возможно, ладно, пока оставим это. Сейчас мне важно придумать хоть какой-нибудь разумный мотив.
– Но ты продолжаешь настаивать на убийстве?
– Самоубийство кажется мне абсурдным.
– Зверская логика. А что касается мотива, то он мог быть любым, мы же ничего не знаем.
– Согласен, Алла.
– Скажи-ка, – вдруг встрепенулась Дергень, – а может, кто-то успел зайти и отравить её после твоего ухода? Кто-то знакомый. Например, Митченко?
– Не думаю, – покачал головой Пётр Петрович. – Во-первых, я отсутствовал не более 6–7 минут, а во-вторых… – Он остановился.
– Ну? – подтолкнула его Дергень.
– А что, пожалуй, это не так уж невероятно.
– Что я говорила! – Довольно воскликнула гостья.
– Тогда это могла быть не только Митченко, но и любой другой, – заметил Зубриков.
– Но уж точно не я, – отрезала Дергень.
– Как знать, как знать, – решил поддеть Аллу Зубриков.
– Ну ты, Холмс недоделанный!
– Кстати, есть у меня ещё кое-какие мыслишки, – посерьёзнел Зубриков. – Ялович проговорилась о каких-то деньгах.
– Что за деньги?
– Не знаю, но думаю, не было ли тут шантажа?
– Шантаж и Поилова? – фыркнула Дергень, – Не такой она была человек.
– Понимаешь, Алла, что-то было странное в этой очереди, что-то объединяло всех этих людей, есть у меня сейчас такое ощущение.
– Аура, что ли? – спросила Дергень.
– Ну хочешь, назови так. Хотя, как ты знаешь, я во все эти ауры не верю.
– Ты у нас известный материалист и атеист.
– Какой есть, таким советская власть воспитала.
– Ты же её не жалуешь.
– Одно другому не мешает.
– Да ну тебя, – раздражённо отмахнулась Дергень. – С тобой как начнёшь говорить на свободную тему, вечно в словесной шелухе увязнешь. Есть что-нибудь по существу?
– Да вроде бы всё, – подумав, ответил Пётр Петрович.
– Ну тогда я тебе расскажу о наших новостях.
И она в красках описала ему выступление Митченко на собрании поликлинического корпуса.
– Хороша ваша зам! – присвистнул Зубриков, выслушав почти что стенографический отчёт. – Прямо Диоген в юбке.
– Не Диоген, а Демосфен, – строго поправила его старшая медсестра.
– Тьфу ты, пропасть, конечно Демосфен.
– Ну так вот. Болтала она конечно хорошо, но если её назначат главной, это будет…
– Некоторая неприятность, – закончил за неё Зубриков.
– Мягко сказано, Пётр.
– Ну что ещё нового?
– Бернингсен в качестве врача посетила некоего господина Смирнова, кстати, члена той злополучной очереди.
– Ага, и что?
– Непонятный тип, по её словам.
– А он что, заболел?
– Да нет, хотел получить больничный. Видимо, не рвётся к следователю.
– Вполне его понимаю, – заметил Зубриков.
– Ну ладно, мне пора, – поднялась Дергень, – дела ждут.
– Ну, будь.
– А ты давай мозгуй, вычисляй.
– Постараюсь. Да, у меня тут для тебя шоколадка припасена, – и Зубриков торжественно вручил подруге плитку «Фазера». – Бернингсен я передать побоялся, а то ещё съест по дороге.
– Это мудро, – похвалила Дергень и неспешно выплыла из квартиры.
Зубриков закрыл за ней дверь, на всякий случай внимательно осмотрел замки, и сел смотреть политическую передачу.
Глава 15
Смирнов, появившийся в кабинете Ялович в девять утра, выглядел обеспокоенным. Это не укрылось от Тамары Викторовны. Однако пока она решила не придавать этому серьёзного значения, так как многие посетители следственных органов нервничали, даже если они ни в чём не были виноваты, и им нечего было скрывать.
– Садитесь, Ливий Сергеевич, – улыбнулась Ялович, и на её щеках наметились две симпатичные ямочки.
Смирнов сел и приготовился ждать вопросов. Ялович отметила его напряжённую позу и нарочно не спешила, перекладывая бумаги и копаясь в машинке.
– Ну так вы будете допрашивать? – не выдержал наконец свидетель.
– Секунду. Видите. Я занята, – механическим голосом медленно проговорила Ялович. Промурыжив Смирнова ещё несколько минут, Тамара Викторовна соизволила приступить к допросу.
– Итак, начнём, вы были в среду 1 февраля на приёме у главврача в 45-й поликлинике?
– К сожалению.
– Вот как?
– Думаете, мне приятно сидеть тут у вас?
– Зачем вы пришли к Поиловой? – проигнорировала вопрос следователь.
– По личному вопросу.
– По какому?
– По личному.
– Вот что, Смирнов, – поставила локти на стол Ялович, – здесь вам не частная лавочка, а прокуратура. Идёт расследование насильственной смерти и никаких личных вопросов быть не может. Вам понятно?
– И всё же…
– Я что, неясно выражаюсь?
– Почему же, вполне.
– Тогда отвечайте и не тратьте моё и своё время. Повторяю, зачем вы пришли в среду вечером к Марии Ильиничне Поиловой на приём? И учтите, за дачу ложных показаний будете нести уголовную ответственность. Теперь вдохните-выдохните и отвечайте. Смирнов как-то весь набряк. Побагровел, а потом вдруг выпалил:
– Старая стерва хотела денег, продать меня хотела. Довольны?
– Вполне, – буднично-невозмутимо произнесла Ялович.
Пока следователь заносила признание свидетеля в протокол, Смирнов взял графин и слегка дрожащими руками налил себе стакан воды.
– Вы хорошо себя чувствуете, Ливий Сергеевич? – участливо поинтересовалась Ялович, оборвав дробный стук машинки.
– А даже если плохо? – огрызнулся свидетель.
– Ну, смотря насколько. Если вам плохо, закон предписывает прервать допрос.
– Кончайте поскорее, – взмолился Смирнов, – не тяните душу.
– Тогда продолжим. Как я поняла, это был шантаж?
– Вам виднее.
– Чем она вам угрожала?
– Разоблачением.
– И в чём же вас хотели разоблачить?
– А я обязательно должен об этом рассказывать?
– Обязательно.
– Видите ли, – неохотно заговорил Смирнов – мой младший брат спортсмен. Я подделал, не сам, конечно, результаты медицинских тестов, чтобы его допустили к соревнованиям. Поилова об этом узнала.
– Ну и что? – удивилась Ялович. – дело прошлое, чем это вам грозит?
– Вы не понимаете, – грустно улыбнулся Смирнов. Теперь, когда он всё рассказал, ему явно стало легче. – Разоблачение нашей аферы вызвало бы скандал в соответствующих кругах и роковым образом сказалось бы на карьере моего брата.
– А какой вид спорта?
– Хоккей. Сейчас он играет в НХЛ. Надеюсь, вам не нужно объяснять, что это значит?
– Получается, у вас были причины отравить Поилову, – подвела итог Ялович.
– Да вы что? – испугался Смирнов. – Я в жизни мухи не обидел.
– Поилова не муха, а у вас был мотив.
– Чепуха. Я же заплатил ей деньги.
– Сколько?
– 500 баксов.
– Это вы так говорите, но подтверждения у меня нет.
– Вы что же, не нашли деньги?
– Нет.
– Не может быть!
– И всё же мы ничего не нашли.
– Куда же она их дела? Как я понял, её обнаружили довольно быстро.
– Да.
– Их кто-то забрал, – уверенно заявил Смирнов. – А что, если у этой тигрицы был сообщник?
– Мы рассмотрим все версии, – дала ответ Ялович.
– Конечно-конечно. Но ради бога, не подозревайте меня в убийстве. Вы только потеряете время.