— Когда Лайза родилась, у нее в руках был кондитерский мешочек. Кстати, Андреа привезла тебе ложки?
— Да. Не могу понять, как ей удается с таким животом водить машину? Твоя сестра — это что-то.
— Это вы из-за ложек ей льстите?
Эдна так решительно тряхнула головой, что ее седые кудряшки запрыгали.
— И из-за ложек тоже, но главное — из-за елки и зала. Когда она приехала, мы как раз здесь все украшали, и Андреа, добрая девочка, вызвалась помогать. Были только сестры Холленберг, потому что у Бернис Мацей разболелась поясница. Сначала они не хотели, чтобы Андреа участвовала — ведь она в положении. Но твоя сестра вызвала сюда пару своих подруг — лазить по стремянкам. Тогда сестры, конечно, согласились. Ну а когда молодежь приехала, тут такое началось! За два часа украсили весь зал и даже елку, а ведь в ней восемнадцать футов!
— С Андреа всегда так. Пара звонков — и все готово.
— Но это еще не все. Когда я увидела, как она своими руками цепляет на верхушку елки рождественского ангела — стоит на стремянке, представь! — у меня чуть челюсть не выпала.
Ханна обрадовалась, что при этом не присутствовала. Кажется, доктор Найт не подозревал, к каким последствиям приведет его совет Андреа «вернуться к активной жизни».
— Иди, включи свет и сама увидишь, как здорово получилось, — Эдна махнула в сторону двери. — Такая красота!
Ханна прошла в банкетный зал. Горело лишь несколько светильников, и с лестницы ничего разобрать было нельзя. Но когда Ханна зажгла верхний свет, она остолбенела. Оказывается, ее сестра волшебница!
Каждый из четырех столов посреди комнаты был накрыт скатертью своего цвета. Столы украшали букеты из пуансеттии, сосновых веток и золотых шариков. Из каждого букета торчал флажок на карамельной палочке — на нем было написано, для чего предназначен стол. Красный — для закусок. Золотой — для горячих блюд и гарниров, серебряный — для десертов, а зеленый — для салатов, супов и домашнего хлеба. Был еще стол, покрытый красно-зеленой шотландкой. На нем были расставлены кофейные и чайные принадлежности и переносной холодильник для молока, газировки и соков.
Вдоль стен располагались длинные столы, покрытые скатертями с рождественским рисунком: снеговики на лыжах, Санта-Клаусы, елки, ветки падуба, снежинки. На каждом из них на равном расстоянии друг от друга стояло по три букета — уменьшенные копии с четырех главных столов.
Потолок украшали, сложным образом переплетаясь, длинные ленты красной, зеленой, золотой и серебряной гофрированной бумаги. Все вокруг напоминало о грядущем Рождестве; рождественская елка — используя лексикон Клуба поклонниц эпохи Регентства — «совершенная бель фам»[7] — вспыхнула тысячами радужных огней, стоило Ханне повернуть выключатель.
— Сногсшибательно, — объявила комнате Ханна, когда к ней вернулся дар речи. Пытаясь «вернуться к активной жизни», Андреа сегодня превзошла сама себя. В детстве они с сестрой не были лучшими подружками; их сблизило совместное расследование убийства — после чего муж Андреа, Билл, получил, между прочим, значок детектива. Работая вместе, они научились ценить друг друга, по крайней мере когда перед ними стояла общая задача.
Ханна скрестила пальцы — детская привычка — и загадала, чтобы рождественский ужин сегодня прошел удачно. А потом вернулась в кухню — помогать Эдне до приезда остальных.
Через сорок минут Ханна стояла у подножия лестницы. Помощницы Эдны выгнали ее из кухни и отправили встречать гостей. До их прихода оставалось всего ничего. Из динамиков доносилась негромкая рождественская музыка, подозрительно напоминавшая композиции с диска, который продавался через телемагазин. Только у нас вы сможете купить этот диск по суперцене девятнадцать долларов девяносто пять центов плюс семь девяносто пять за доставку. Тем, кто позвонит в течение ближайших пяти минут, второй диск бесплатно.
— Здравствуй, Ханна, — поздоровался с ней первый гость. Это был Керби Уэллс, преподаватель музыки в школе Джордан Хай. Он уже спустился по лестнице. За ним в полном составе (всего десять человек) шел джазовый ансамбль Джордан Хай. На мальчиках были красные атласные пиджаки и черные брюки, а на девочках — зеленые атласные платья.
— Выглядите на все сто! — сделала им комплимент Ханна. Эти костюмы школьный оркестр купил специально к выступлению на рождественском ужине. Ребята должны были играть на танцах, которые начинались сразу после ужина, и во время десерта. — Керби, тебе что-нибудь нужно? Давай, я помогу.
— У меня все готово, — сверкнул белоснежными зубами Керби — интересно, они от природы у него такие или это Норман их ему отбелил? Мускулистому холостяку Керби было лет двадцать шесть. О свидании с ним мечтала половина старшеклассниц Джордан Хай. — Я специально заезжал сюда утром. Нам нужно только расставить стулья — все остальное у нас с собой в грузовике.
Ханна показала Керби, где найти дополнительные столы и стулья, и поспешила обратно к лестнице. Торопилась она не напрасно — в прихожей снимал пальто Курт Хоув.
— Привет, Курт! — крикнула Ханна, едва он начал спускаться по лестнице. — Рада, что ты смог выбраться.
Курт быстро сбежал вниз.
— Я бы приехал еще раньше, но возле Элк-Ривер попал в снегопад — пришлось сбавить скорость. Чем это здесь так вкусно пахнет?
— Наверное, едой, — улыбнулась Ханна, беря его под руку. — Все в курсе, что ты должен приехать, так что давай лучше я тебя представлю Эдне и остальным, пока они сами на нас не набросились. А потом найду тебе местечко, чтобы ты смог подождать Нормана. Он будет с минуты на минуту. Объяснишь ему, какие именно снимки тебе от него нужны.
Познакомив Курта с дамами, хлопотавшими на кухне, Ханна усадила его за стол и поставила перед ним типичную для Миннесоты закуску: в небольшую миску насыпался колотый лед, а сверху выкладывались нарезанные соломкой сельдерей, морковь, редис и маринованные огурчики. В другой миске была маринованная стручковая фасоль, грибы, свекла и маленькие луковички.
Пока Ханна объясняла Курту, что все эти овощи собственноручно вырастили и замариновали жители Лейк-Иден, на лестнице появился Норман. На плече у него висел фотоаппарат, а в руках он нес коробку, обернутую подарочной бумагой. В коричневом замшевом пиджаке, черном свитере с высоким воротом и черных брюках он показался Ханне элегантным и привлекательным как никогда. Свою отороченную мехом зимнюю куртку Норман перекинул через локоть.
Подойдя к Ханне, он задержал ее в объятиях на пару секунд дольше, чем следовало по представлениям отдельных пожилых консерваторов Лейк-Иден. Затем протянул ей коробку:
— Это тебе. Предрождественский подарок. Клэр сказала, ты, может быть, захочешь надеть его на ужин.
— Спасибо, Норман, — поблагодарила Ханна и тут же развернула подарок. В коробке лежал свитер с рождественской аппликацией. Он так подходил к ее платью! — Какая красота. Спасибо! — Ханна мгновенно надела свитер и покружилась, чтобы Норман мог разглядеть ее со всех сторон.
— Он идет тебе даже больше, чем думала Клэр, — Норман еще раз обнял ее и повернулся к Курту. — Привет, Курт. Рад снова тебя видеть.
— Взаимно, — Курт похлопал по соседнему стулу. — Садись, угощайся. Закуски просто отличные.
— Сейчас, только повешу куртку.
— Давай мне, я повешу, — не успел Норман и шага сделать, Ханна взяла у него из рук куртку. — Заодно посмотрю в зеркало на себя в новом свитере. А вы пока обсудите, какие Курту нужны фотографии.
Оставив куртку Нормана в гардеробной и покрутившись перед зеркалом, Ханна вернулась на свой пост у лестницы. Теперь гости шли потоком. Она здоровалась и объясняла, куда отнести кастрюльки, миски и блюда. Когда Ханна собралась улизнуть на кухню, чтобы подкрепиться кофе, приехал Майк с Шоной Ли.
— Ханна, привет! — Шона Ли грациозно спустилась по ступенькам, ловко балансируя на высоченных каблуках (Ханна мрачно подумала, что ей даже и пытаться не стоит повторить этот трюк). В руках у Шоны Ли было большое блюдо. — Надеюсь, оно получилось. Я старалась во всем следовать рецепту.
— Наверняка получилось, — откликнулась Ханна, надеясь, что так оно и есть. Она поручила неотразимой блондинке один из самых легких рецептов — Рулеты со Шпинатом от Сьюзан Зильбер. Единственное, что нужно было сделать, — это отварить и отжать шпинат.
— Надеюсь, рецепт войдет в книгу? Знаешь, я решила нарезать их по-своему — наискосок. Так они гораздо лучше смотрятся.
Ханна посмотрела на блюдо в руках Шоны Ли. Накрытые пленкой куски рулета выглядели вполне аппетитно.
— Очень красиво.
— Я тоже так думаю. К тому же они еще и очень вкусные. Я съела пару кусочков, когда выкладывала рулеты на блюдо.
— Для этого и становятся поварами, — пошутила Ханна и улыбнулась Шоне Ли. Теперь, когда соперница уезжала из города, можно позволить себе дружелюбие. — Отнеси их на кухню и отдай Эдне. Она проследит, чтобы рулеты попали на нужный стол, когда придет их очередь. И скажи ей, что сделать с твоим блюдом, когда его вымоют.
— Ой, а пусть Майк завезет его ко мне домой. У него и ключ как раз есть, и где тарелки стоят, он тоже знает.
Кровь бросилась Ханне в лицо, и вся ее доброжелательность испарилась в мгновение ока. Только человек, который часто бывает в гостях у Шоны Ли, мог знать, где она хранит свои тарелки. Перед глазами Ханны понеслись, сменяя одна другую, сцены романтических ужинов при свечах и уютных завтраков в постели, ужинов, завтраков, ужинов, завтраков… Ладно, эти двое у нее попляшут!
— Мне до того жаль, что я не смогу остаться со всеми на ужин, — голосок Шоны Ли помешал Ханне составить план двойного убийства. — Здесь, наверное, будет так мило! Но мой самолет улетает в десять, а в аэропорт надо приехать за два часа. Меня Майк подвезет. Да, Майк? До чего он милый, правда?
— Правда, — выдавила из себя Ханна, зловеще улыбнувшись. Только абсолютно незнакомого с ней и к тому же безнадежно близорукого человека эта улыбка могла бы ввести в заблуждение.