– Если у вас есть какие-то сомнения… – начал Уэйд.
– Нет, нет. Ничего.
Стук в дверь возвестил о приходе Пакера.
– Прошу прощения, сэр, – произнес он, – вы готовы принять следующего?
– Да, да, – нетерпеливо ответил Уэйд. – Пришлите мне…
– Прошу прощения, сэр, но мистер Акройд спрашивает, не могли бы вы пригласить его раньше других? Он утверждает, что хочет сказать нечто важное.
– Акройд? Кто это?
– Комик, – объяснил Аллейн.
– А, без проблем. Ведите его сюда, Пакер.
Пакер ушел вместе с Кассом.
– Странно, почему ему так не терпится? – вслух подумал Уэйд.
– Действительно, странно, – поддакнул Аллейн.
– Акройд – это тот расфуфыренный коротышка, который всегда острит?
– И порой довольно мрачно, – добавил Аллейн.
– По правде говоря, я не был на спектакле. Нет, я люблю посмеяться, но, знаете, после кино все эти пьески кажутся довольно скучными. Сплошная болтовня. Есть, конечно, и неплохие водевили. Когда это действительно смешно, то…
– Акройд прекрасно умеет смешить на сцене. Но в жизни я нахожу его куда менее забавным.
– Я слышал, он просто бомба, – заключил Уэйд.
«Бомба» появилась в комнате под охраной Касса.
Мистер Акройд был, мягко говоря, невелик ростом: рядом с великаном Кассом он казался почти карликом. «Лицо у него и правда забавное, – подумал Аллейн. – Нос пуговицей: сюда так и просится красное пятно. Ему бы выступать в цирке, а не в классических комедиях. Впрочем, нет – актер он настоящий. Играет с умом и с тем неповторимым юмором, который идет изнутри, – как, например, у Чаплина. Но человек он все-таки неприятный. Комок желчи».
Акройд с непринужденной грацией шагнул к инспектору Уэйду. Его актерские манеры проявлялись и в реальной жизни. Казалось, он вот-вот выкинет какой-нибудь фокус или отпустит уморительную шутку.
– Надеюсь, я не помешал? – спросил комик.
– Все в порядке, сэр, – успокоил его Уэйд. – Садитесь. Вы хотели сказать мне что-то важное?
– Да. То есть я не думаю, что это так уж важно. Может быть, это вообще не имеет никакого значения. Но мне кажется, вы должны об этом знать. Знаете, обычно я не сую нос в чужие дела.
«Вранье», – подумал Аллейн.
– Мы вас прекрасно понимаем, мистер Акройд, – заверил Уэйд.
– Дело конфиденциальное. – Актер посмотрел на Аллейна. – Без обид, старина.
– Да уж какие обиды, – весело ответил Аллейн.
– Так что если не возражаете…
– Мистер Аллейн – детектив, – объяснил Уэйд. – Мы вместе работаем над этим делом.
– Детектив? – воскликнул Акройд. – Вот черт! Значит, Мейер знал об этом с самого начала! Так вы работали на Мейера?
– Боюсь, вы нас неправильно поняли, мистер Акройд, – ответил Аллейн. – Я полицейский, а не частный детектив.
– Из Скотленд-Ярда?
– Именно так.
– Значит, вы следили не за ним.
– О ком вы говорите? – спросил Уэйд.
– О Хэмблдоне, разумеется, – ответил Акройд.
Глава 11Сент-Джон Акройд и Сьюзен Макс
– О Хэмблдоне! – Аллейн нахмурил брови. – Но какого… О, простите, Уэйд, – оборвал он себя. – Ведь это ваше шоу.
– Можете продолжать, сэр.
– Большое спасибо. – Аллейн повернулся к Акройду. – Объясните, ради бога, почему вы решили, что меня интересует мистер Хэмблдон?
– Не берите в голову, дружище, – небрежно ответил комик. – Просто когда инспектор назвал вас детективом, я подумал, что Алф Мейер нанял вас следить за Хейли и своей дражайщей Каролин. Только и всего. Это вполне естественно, учитывая обстоятельства.
– Ясно, – обронил Аллейн и замолчал.
– Вы хотите сказать… – начал Уэйд.
Акройд скорчил забавную физиономию, выпятив нижнюю губу.
– Ну да, это самое, – подтвердил он.
«Вот мелкий гаденыш», – подумал Аллейн.
– То есть, – уточнил Уэйд, – она дала ему повод для развода?
– Я так думаю. Хотя это не мое дело.
– Об этом вы и хотели мне рассказать, мистер Акройд? – спросил Уэйд.
– Нет, конечно. Впрочем, одно связано с другим. Я бы не стал об этом говорить, но Алф Мейер был чудесный человек, и теперь, когда его убили…
Он выдержал паузу.
– Да, да, мы понимаем, – подбодрил его Уэйд.
Аллейн неожиданно почувствовал отвращение к обоим.
– Короче, дело было так, – продолжал Акройд. – В то утро, когда мы сюда приехали, я пошел в театр. Сбор был в половине одиннадцатого. Я пришел раньше времени и заглянул в свою гримерную. Она расположена под прямым углом к коридору, сразу за углом, и граничит с гримерными «звезд». Стенки там такие тоненькие, что можно услышать, о чем думает твой сосед. Это даже не стенки, а перегородки. Я как раз начал переодеваться, когда в соседней комнате раздались голоса Хейли и Величайшей из Актрис.
– То есть мистера Хэмблдона и мисс Дэйкрес?
– Само собой. Хейли рвал и метал, убеждая ее сбежать с ним сразу после гастролей. Именно так! А она говорила, что нет, она не может так поступить, потому что католичка и верит в брак. Короче, накручивала ему мозги. Тогда он совсем разошелся, начал бить себя в грудь и все такое. Гром и молния! А под конец он спросил: «Вы бы вышли за меня, если бы Алф был мертв?» И Величайшая Актриса ответила, что да, конечно. После чего гордо удалилась. Потом она вышла на сцену, и через минуту я услышал ее первую реплику.
– Понятно, – произнес Уэйд после короткой паузы. – Спасибо, мистер Акройд. Значит, вы считаете, что она любовница Хэмблдона?
– Только бог знает, кто она такая. Но я готов поспорить, что скоро они поженятся. Вот и все. Возможно, это ничего не значит. Я могу идти?
– Если вы не против, задержитесь еще немного, сэр. Нам надо задать вам пару обычных вопросов.
Уэйд спросил, что Акройд делал после окончания спектакля. Комик ответил, что сразу отправился в свою гримерную. Там он пробыл до начала праздника. Потом заглянул в комнату Ливерсиджа и вместе с Верноном и Бродхедом отправился на вечеринку. После смерти Мейера он ушел вместе со всеми со сцены, снова уединился в гримерной, немного выпил и присоединился к остальной компании в гардеробной. В обоих случаях, находясь в гримерной, он часто подавал голос, окликая коллег. Когда его спросили о ночной поездке в поезде, он ответил, что крепко спал вплоть до прибытия в Охакун и понятия не имеет, кто входил или выходил из вагона.
Касс застенографировал его показания. Акройд вел себя непринужденно и иногда напускал на себя преувеличенно серьезный вид, что очень забавляло Уэйда и сержанта. Когда допрос закончился, Акройд обратился к Аллейну.
– Позвольте узнать, – спросил он, – чему мы обязаны интересом Скотленд-Ярда к этому делу?
– Никаких секретов, мистер Акройд, – вежливо ответил Аллейн. – Я оказался здесь благодаря стечению обстоятельств и любезности инспектора Уэйда.
– Забавно, что я принял вас за частного детектива. Кстати, дружище, я очень надеюсь, что этот разговор останется между нами: в смысле, насчет Хейли и Дэйкрес. Вы вроде как подружились, верно? Вот почему я подумал, что вы за ними следили. Не выдавайте меня, ладно?
– Мисс Дэйкрес и мистеру Хэмблдону? Хорошо, – холодно ответил Аллейн.
Акройд направился к двери.
– А насчет ее штучек про брак и прочее – это номер для простаков. Я работал с этой дамой шесть лет и хорошо ее знаю. Внутри она твердая как кремень. Впрочем, это только мое мнение. Основанное на личном опыте.
– А ваши замечания о прошлом мистера Мэйсона тоже основаны на личном опыте? – любезно спросил Аллейн.
– Вы про что, дружище? Ах да. Нет, я не был в труппе, когда они ездили в Штаты. Не люблю дешевые шоу.
– Но это правда?
– Откуда мне знать? За что купил, за то и продаю. В любом случае меня тошнит от всех этих хвалебных песен в адрес фирмы. Алф и Джордж ничуть не лучше других администраторов. А теперь, когда Алфа нет, весь елей польется на голову Джорджа. «Наш мистер Мэйсон!» И, разумеется, на Величайшую Актрису. Кстати, что это за суета вокруг того зеленого уродца, которого вы ей подарили?
– Он потерян, и мы хотим его найти.
– Если так, то по ее вине. Она была последней, кто держал его в руках.
– Неужели! – воскликнул Уэйд.
– Я в этом уверен. Брэнни поставил фигурку на стол, а она ее взяла и спрятала где-то в своем платье. Клянусь всеми портнихами мира. Пока, ребята!
На этой эффектной фразе он, как и положено хорошему актеру, вышел.
– Парень не промах, – одобрительно заметил Уэйд. – Ушлый малый.
– Верно, – согласился Аллейн. – Палец в рот не клади.
– Хотел бы я знать, что стоит за этой историей с Хэмблдоном. «Вы бы вышли за меня, если бы Алф был мертв?» Ответ: да. Но что Хэмблдон вложил в свои слова? Кроме того, меня интересует платье мисс Дэйкрес. Достаточно ли оно свободное или тесно облегает фигуру?
– А меня, – вставил Аллейн, – интересует, чем мисс Дэйкрес так глубоко уязвила мистера Акройда и как это произошло.
– Хм! – удивился Уэйд. – Почему вы так решили, сэр?
– Я сужу по тому, как ведет себя этот милый джентльмен. Обычно такую ядовитую злобу источают люди, оскорбленные противоположным полом.
– Вы думаете, он хочет свалить на нее вину за убийство, сэр? Его показания насчет тики…
– Я думаю, он метит скорее в Хэмблдона.
Уэйд задумался, с любопытством глядя на Аллейна.
– Ладно, – произнес он наконец, – идем дальше. Кто там остался? Та пожилая дама, мисс Макс, потом мисс Гэйнс, мистер Ливерсидж, мистер Уэстон, который не является членом труппы, его кузен, молодой Палмер (тоже не член труппы), и мистер Брендон Вернон. Давайте начнем со старушки, Касс.
Касс вышел.
– Мисс Макс – моя старая знакомая, – сообщил Аллейн. – Она была в деле Феликса Гарднера.
– Вот как, сэр? В таком случае вам лучше побеседовать с ней самому. Я с удовольствием познакомлюсь с вашими методами, сэр. У нас тут есть свои взгляды на ведение допросов, так что было бы интересно их сравнить.
– Ради бога, Уэйд, не стоит ждать от моих допросов чего-то особенного, тем более с мисс Макс. Я могу с ней поговорить, если хотите, но не смотрите на это как на какой-то образец. А, вот и она.