— Нет, мусор, ты нас не проведешь. Знаю я твои кэгэбэшные замашки. Ты вон как-то улизнул из дома своего из-под самого нашего носа. Ты думаешь, мы тебя отпустим — и завтра ты блюдечко с маевочкой принесешь?
— С каемочкой, — поправил Умара разведчик. — С голубой каемочкой. Нет, дорогой, я понимаю, что ты не дурак. И ты понимаешь, что я не дурак. Я предлагаю тебе сегодня 500 тысяч евро. Сразу, еще перед моим освобождением. А завтра я тебе передам еще 500 тысяч. И тогда, в самом деле, давай лучше друг другу на глаза не попадаться.
— У тебя с собой 500 тысяч? — снова ошарашенно спросил Умар.
Лазарев закатил глаза:
— Господи, и откуда вы такие взялись! Ну, нет у меня с собой ничего. А что было, твой малыш уже у меня слямзил! Кстати, неплохо это было бы включить в сумму выкупа, но я добрый и мелочевку оставляю ребенку на мороженое. Я сейчас, при тебе, пишу письмо своему заместителю. У него, и только у него, есть доступ к моему рабочему сейфу. Там лежит ровно пять сотен кусков. Все, что там есть. Ни центом больше. Так что если бы я даже захотел тебе еще десятку-другую аванса накинуть, уже не смог бы — все остальное на счетах в банке. Ты посылаешь с этой запиской своего башибузука в мой офис (причем надо бы быстрее, пока рабочий день не закончился), он просит там Макса, говорит ему, что от меня. Дает ему эту записку (а только с моей подписью тот поверит) и через пять минут получает деньги. Привозит, вы меня отпускаете. Завтра днем я снимаю еще пятьсот, ты снова присылаешь башибузука. К вечеру завтрашнего дня ты миллионер. Как план?
Лазареву осталось только ждать. Троица активно заспорила между собой на своем наречии. Точнее, спорили в основном отец с сыном, отошедшие к окну, а Шамиль продолжал сверкать золотыми зубами и периодически вставлял какие-то слова, тыкая мясистым пальцем в сторону пленника. Лазарев не понимал языка (разве что периодически проскакивали самые отборные русские маты), но примерно мог представить ход этой оживленной беседы по жестам. Малой, похоже, доказывал с пеной у рта, что «агенту КГБ» верить нельзя и что в этом есть подвох. Старик рассказывал, как они проведут этого «агента», взяв 500 тысяч и после этого все равно перерезав ему глотку. Ну, а Шамиль? Тот, похоже, не вникая особо в тему, призывал уже резать скорее и приступать к обыденным делам — мол, застоялся он уже.
И так продолжалось минут десять, не меньше. Лазарев по понятным причинам не торопил события, наслаждаясь видом белого панельного потолка и разминая левую руку упражнениями с болтом. В итоге Умар снова обернулся к «кавказскому пленнику»:
— Откуда мы знаем, что твой этот Макс не вызовет полицию сразу? Может, это у вас условный знак.
— Ну да, так у нас заведено: «Дорогой голландский друг, как только я попрошу передать мне 500 тысяч, стреляй в ногу посланцу и зови полицию». А куда звать-то? Твой Басаев выдаст? — Лазарев кивнул в сторону здоровяка. — Давай сделаем так, он включит видео на телефоне, когда придет в мой офис. Как только его вяжут или отказывают в выдаче денег, вы мне тут же пускаете пулю в лоб. Ну, или в затылок — куда вам больше нравится?
На этот раз совещание было недолгим.
— Ладно, пиши свой записка, — грозно сдвинув брови, позволил Умар, присев на подоконник. — Но учти, мусор, если что чуть-чуть не так, ты узнаешь, что такое «секир-башка», моментально. Понял?
Наступила неловкая пауза. Чеченцы тупо пялились на Лазарева, а тот выжидающе смотрел на них:
— Ну? — в итоге не выдержал Лазарев. — Вы думаете, я чем писать буду? Зубами? Были б у меня такие, как у вашего Басаева, я бы, может, и смог.
Шамиль вопросительно посмотрел на вожака. Тот утвердительно кивнул, добавив какие-то предостережения по-чеченски. Бугай достал из кармана ключи от наручников и отстегнул правую руку пленника. Владимир попытался ею двинуть, но его пронзила резкая боль — настолько рука онемела и не могла нормально согнуться. Он сделал круговые движения рукой и размял пальцы.
— Ручку дай, вон на столе лежит… Бумага-то есть какая-то? — спросил он, когда Шамиль протянул ему «ручку».
Вся троица пришла в замешательство. Умар полез рыться в своей борсетке, пока его сын проверял карманы. Лазарев набрал воздух в легкие. Он понимал, что сейчас у него есть лишь одно мгновенье, чтобы решить, жить ему дальше или нет. Всего один шанс! Надо было сосредоточиться. Но, как назло, рука дрожала — то ли от волнения, то ли от непрошедшего онемения.
Лазарев с трудом двумя пальцами согнул ручку, приведя ее в боевое состояние. На предательский щелчок резко обернулся Шамиль, стоящий буквально в шаге от пленника. Владимир уже целился верзиле в глаз. Мгновенье — и раздался мощный щелчок «ручки». Гигант дико заревел и упал на пол, схватившись за окровавленное лицо. Лазарев тут же подскочил на ноги и, левой рукой схватив за ножку стул, рванул к юнцу, который находился в трех шагах от него, возле треноги с камерой. Владимир хотел вложить в удар всю силу, используя технику теннисного смэша, которую долго ему пыталась поставить Танечка. Но левая рука была занемевшей, да и признаться честно, он и в теннисе левой не мог ничего сделать. Поэтому удар стулом по голове Умарова сына пришелся не таким сильным, как хотелось, хотя стул и рассыпался на части. Пацан упал на пол, но тут же на четвереньках пополз к калашникову, бывшему следующей целью Лазарева. Пришлось наброситься на противника сверху, прижав его своей массой — благо здесь у разведчика было преимущество. Сосунок пытался отвести затвор автомата назад, но Лазарев уже придавил противника к полу, пытаясь отнять у него оружие. Раздался выстрел.
Лазарев тут же перекатился на спину, обеими руками вдавив автомат в горло юного чеченца. У окна стоял Умар, трясущимися руками направив в сторону пары пистолет.
— Убью собаку! Отпусти парня, — крикнул срывающимся голосом вожак. — Отойди от него, кому говорю.
Разведчик понимал, что в сына бандит стрелять не будет, потому сосредоточил силы не на отъеме автомата у противника, а на использовании того в качестве щита. Он продолжил душить автоматом юношу, пытаясь отползти хотя бы за стоявший рядом стол. При этом наручники, болтавшиеся на левой руке вместе с палкой от стула, заметно сковывали действие. Боковым зрением Лазарев увидел, что катавшийся до этого по полу циклоп встает на ноги. Шамиль закрывал правой рукой кровавое месиво на лице, все так же дико выл и пытался прочистить от крови целый глаз.
Внезапно раздалась автоматная очередь, после которой Шамиль моментально прекратил выть и мешком свалился на пол. Умар пригнулся и рванул к хламу у противоположной стены, стреляя в сторону входной двери. Лазарев перевел взгляд туда и увидел Малыша, палившего в направлении чеченца. Умар рухнул. Правда, и Малыш присел, скорчившись от боли.
Лазарев наконец выхватил автомат у юноши, но тот бросился к кинжалу. Малыш, стоя на одном колене, снова выстрелил короткой очередью — и пацан свалился на пол.
— Там еще один внизу, — пытаясь отдышаться, крикнул Лазарев.
— Я знаю, я с ним уже разобрался, — кряхтя, промолвил Малышев. Он, западая на один бок и пошатываясь, добрел до стола, где валялся разбросанный скарб «Петерса». — Боже, как больно-то, зараза.
— Зацепило?
— Да вот не пойму. Похоже, броник-то спас. Ща разберемся.
Пока Малыш снимал рубашку и легкий бронежилет, Лазарев поинтересовался, где остальные.
— В Амстере оставил, на позиции. Как связь с тобой прервалась, я понял, шо шо-то неладное. Ну и рванул.
— Как же ты меня нашел? Они ведь телефон сразу раздолбали, — Владимир поковылял в сторону гигантского трупа, в кармане которого должен был находиться ключ от наручников. У самого Лазарева нестерпимо болело все тело. После спада напряжения он почувствовал еще более резкую боль в затылке и страшное головокружение.
— Дык программка-то показывает последнее местонахождение айфончика твоего. Я ж и понял, что ты в офисе этом застрял, — Малыш уже обнажил грудь и озадаченно смотрел на снятый бронежилет, в котором застряла пуля. — Вот же гнида, а! Из ГШ-18 стрелял. Это еще хорошо, что слегка по касательной пошло, а то эта зараза и броник пробивает насквозь.
На правом боку мощного Малышева была заметна кровь. Здоровяк занялся инспекцией этой раны, не обращая внимания на окружающий мир, а Лазарев, сидя на корточках в шаге от него, все пытался нарыть ключ в карманах трупа Шамиля. Внезапно от стены, где лежал Умар, раздалось шевеление. Малыш вскинул голову, схватил автомат и с диким криком бросился на Лазарева:
— Ложись! Зараза!
Раздалось несколько пистолетных и автоматных выстрелов. Малыш рухнул на своего босса, а Умар свалился у стены с пробитой головой. Лазарев, еле выбравшись из-под стонущего напарника, перевернул его на спину. Из двух ран на правом боку того бурно хлестала черная кровь.
— Кучно пошло, — пошутил Малышев, рассматривая два больших отверстия. — Навылет.
Лазарев сорвал с себя окровавленную рубашку и зажал раны напарника.
— Держись, я сейчас скорую вызову, — он хотел броситься к телефонам, валявшимся в коробках на столе, но Малыш схватил его за руку. Несмотря на то что он слабел прямо на глазах, хватка еще была довольно мощной.
— Не мельтеши, начальник. Ты же видишь, печень в двух местах разворочена. Она у меня большая, так что попасть было несложно. Мне и доктор говорил: «Пить не бросишь — помрешь от цирроза печени». Как в воду глядел, — Малыш попытался улыбнуться, но не смог. — Пока скорая доедет, меня уж тут не будет. Позаботься о себе.
— Прекрати, мы еще на твоей десятой свадьбе погуляем, — Лазарев попытался освободиться от слабеющей хватки.
— Не лечи меня, — Малыша начал потихоньку бить озноб. — Лучше займись быстрее очисткой всего этого дерьма от своих следов. Протри быстрее пальчики, забирай телефоны, камеру с дисками. Я ж правильно понимаю, мы за ней охотились? А то ведь наверняка выстрелы кто-то услышал. Полиция может быть скоро. Она найдет тут все, что хочет — тут тебе и их «джихадисты», и оружие преступления, — Малыш кивнул в сторону кинжала. — Я ж прочитал сегодняшнюю газетку, понял, кого мы искали. Хе, они даже «русского агента» найдут — меня. Так что будет им полный комплект на годы теорий заговора. А ты возьми мой айфон, звони хлопцам (номер забит) и вытаскивай их из Амстера.