– Он что, заснул?
– Этого я не знаю, но вполне мог.
Пуаро кивнул и машинально разгладил бумаги, лежавшие перед ним на столе. Затем еще раз взглянул на карточку детектива.
– Было бы неплохо, если б вы ее подписали.
Американец подчинился.
– Как я понимаю, мистер Хардман, здесь нет никого, кто мог бы подтвердить вашу личность.
– На поезде? Думаю, что нет. Если только меня не вспомнит юный Маккуин. Я его немного знаю – несколько раз видел в офисе его отца в Нью-Йорке. Правда, не уверен, что он как-то выделял меня в толпе оперативников, которые там постоянно толкались… Нет, мистер Пуаро, вам придется подождать, когда вам представится случай послать телеграмму в Нью-Йорк. Но поверьте: все, что я рассказал вам, – чистая правда. Итак, джентльмены, честь имею. Был рад познакомиться с вами, мистер Пуаро.
Бельгиец протянул детективу свой портсигар.
– Или, может быть, вы предпочитаете трубку? – спросил он.
– Нет, нет, только не я.
Хардман прикурил и быстро вышел.
Трое оставшихся джентльменов посмотрели друг на друга.
– Вы думаете, что он сказал правду? – спросил доктор Константин.
– Без сомнения. Я знаю таких людей. И, кроме того, эту его историю очень легко проверить.
– Он сообщил нам очень интересную информацию, – заметил месье Бук.
– Вы правы.
– Маленький мужчина с темными волосами и высоким голосом, – задумчиво произнес месье Бук.
– Такое описание не подходит никому на этом поезде, – заключил Пуаро.
Глава 10Показания итальянца
– А теперь, – в глазах Пуаро появились озорные огоньки, – мы доставим удовольствие месье Буку и пригласим итальянца.
Антонио Фоскарелли вошел в вагон-ресторан быстрой кошачьей походкой. Его лицо сияло. Типично итальянское лицо – сияющее и смуглое.
По-французски он говорил совершенно свободно, с чуть заметным акцентом.
– Вас зовут Антонио Фоскарелли?
– Да, месье.
– Как я вижу, вы натурализованный американец?
– Да, месье. – Мужчина улыбнулся. – Так лучше для моего бизнеса.
– Вы продаете машины Форда?
– Да. Понимаете…
За этим последовал длиннющий монолог, похожий на извержение вулкана. После того как он закончился, стало ясно, что то, чего трое джентльменов еще не знают о методах ведения бизнеса Фоскарелли, его поездках, доходах и о его мнении о Соединенных Штатах и большинстве европейских государств, просто недостойно их внимания.
Добродушное детское лицо итальянца сияло от удовлетворения, когда с последним завершающим жестом он замолчал и носовым платком промокнул пот со лба.
– Так что, как видите, бизнес у меня большой, я стараюсь идти в ногу со временем и хорошо разбираюсь в искусстве торговли.
– Получается, что за последние десять лет вы довольно часто посещали Соединенные Штаты?
– Да, месье. Хорошо помню, как я впервые взошел на борт корабля, чтобы ехать в Америку, в такую даль! Мои мать и сестренка…
Пуаро решительно прервал эти воспоминания:
– Во время ваших посещений Соединенных Штатов вам приходилось встречать там усопшего?
– Никогда. Но я хорошо знаю такой тип людей. Снаружи они выглядят очень респектабельно, прекрасно одеты, а внутри все у них прогнило. По своему опыту могу сказать, что убитый был большим мошенником – я в этом абсолютно уверен.
– Вы совершенно правы, – сухо согласился с ним Пуаро. – Настоящее имя Рэтчетта – Кассетти. Он занимался похищением людей.
– Ну, а я что вам говорил? Мне в жизни приходится быть очень проницательным, уметь читать по лицам. Это просто необходимо – только в Америке можно научиться, как надо правильно торговать.
– Вы помните дело Армстронгов?
– Не совсем. Но имя знакомое. Что-то связанное с маленькой девочкой, так?
– Да, большая трагедия.
Казалось, итальянец был первым из опрошенных пассажиров, кто не разделял подобного взгляда.
– Что ж, подобные вещи иногда случаются, – сказал он философски. – В такой великой цивилизации, как американская…
Пуаро резко прервал его:
– Вы когда-нибудь встречались с членами семьи Армстронгов?
– Нет, не думаю. Хотя наверняка сказать трудно. Вот вам всего лишь несколько цифр: только в прошлом году я продал…
– Месье, умоляю вас, не отвлекайтесь.
Итальянец всплеснул руками, как бы извиняясь.
– Тысяча извинений.
– Прошу вас, расскажите мне подробно, что вы делали вчера вечером после обеда.
– С удовольствием. В ресторане я оставался до последнего – здесь гораздо веселее, чем в купе. Я побеседовал с американским джентльменом, который сидит за моим столом; он продает валики для пишущих машинок. Затем я вернулся к себе в купе. Несчастный Джон Булль, который едет со мной в одном купе, прислуживал своему хозяину. Потом он наконец вернулся – и, как всегда, с вытянутой физиономией. Он со мной вообще не разговаривал, только «да» и «нет». Эти англичане – просто несчастная нация, никакой любви к ближнему своему. Сидит в своем углу, прямой, словно палку проглотил, и все время читает. Потом пришел проводник и расстелил наши постели.
– Номера четыре и пять, – пробормотал Пуаро.
– Вот именно, в последнем купе. Я еду на верхней полке, поэтому и забрался туда. Там я курил и читал. У этого англичанишки, как я понял, болели зубы. Он достал бутылочку с какой-то гадостью, которая очень сильно пахла, – а потом лег в постель и стал стонать. Потом я заснул, но каждый раз, когда просыпался, слышал его стоны.
– А вы не знаете, он никуда не выходил ночью?
– Не думаю. Я бы это услышал. Когда открывается дверь, из коридора падает свет, и ты просыпаешься совершенно автоматически, думая, что это таможенный досмотр.
– Он рассказывал вам что-нибудь о своем хозяине? Говорил про него что-то нехорошее?
– Я же сказал вам, что он не разговаривал со мной. Никакого дружелюбия – настоящая рыба.
– Вы сказали, что курили. А что именно – трубку, сигареты или сигары?
– Я курю только сигареты.
Пуаро предложил ему свой портсигар, и итальянец взял одну.
– А вы когда-нибудь были в Чикаго? – поинтересовался месье Бук.
– Ну конечно. Отличный город, хотя я лучше знаю Нью-Йорк, Вашингтон и Детройт. А вы когда-нибудь были в Штатах?.. Нет?.. Вам надо обязательно туда съездить, это…
Пуаро положил перед ним лист бумаги.
– Прошу вас, распишитесь и укажите ваш постоянный адрес, пожалуйста.
Итальянец с важностью написал требуемое и встал, улыбка так и не сходила с его лица.
– Это все? Я больше вам не нужен? Тогда всего хорошего, господа. Хорошо бы нам поскорее выбраться из этого снега. У меня встреча в Милане… – Он печально покачал головой. – Так я упущу свою выгоду.
И он вышел.
Пуаро взглянул на своего друга.
– Он долго жил в Америке, – сказал месье Бук. – Он итальянец, а итальянцы для убийства обычно используют нож. И потом, они известные вруны! Мне они совсем не нравятся.
– Ça se voit, – с улыбкой произнес Пуаро. – Может быть, вы и правы, но хочу обратить ваше внимание, мой друг, на то, что против этого человека у нас абсолютно ничего нет.
– А как же психология? Разве итальянцы не колют ножом?
– В этом нет никакого сомнения, – согласился Пуаро. – Особенно в пылу ссоры. Но наше дело – это совсем другое преступление. Мне кажется, мой друг, что это преступление очень тщательно продумано и претворено в жизнь. Оно дальновидное и хитрое. Это не преступление, как бы это лучше выразить, южного темперамента. Здесь за версту чувствуется холодный, изобретательный, зрелый ум – я бы сказал, ум англосакса.
Он взял в руки последние два паспорта.
– А теперь давайте пообщаемся с мисс Мэри Дебенхэм.
Глава 11Показания мисс Дебенхэм
Когда Мэри Дебенхэм вошла в вагон, она еще раз подтвердила мнение Пуаро о ней.
Очень аккуратный маленький черный жакет с серой французской юбкой. Аккуратно причесанные волосы. Спокойные, невозмутимые манеры.
Она села напротив Пуаро и месье Бука и вопросительно посмотрела на них.
– Ваше полное имя Мэри Хермиона Дебенхэм и вам двадцать шесть лет? – начал Пуаро.
– Да.
– Вы англичанка?
– Да.
– Прошу вас, мадемуазель, напишите вот здесь, на бумаге, ваш постоянный адрес.
Женщина повиновалась. У нее был аккуратный и понятный почерк.
– А теперь, мадемуазель, что вы можете рассказать нам о событиях прошлого вечера?
– Боюсь, что ничего. Я легла в постель и заснула.
– А вас не сильно расстроило, мадемуазель, что преступление было совершено именно в этом поезде?
Было видно, что подобного вопроса она не ожидала. Ее серые глаза слегка расширились.
– Я не совсем вас понимаю.
– А между тем, мадемуазель, я задал вам очень простой вопрос. Я повторю его еще раз: вас не сильно расстроило, что именно в этом поезде было совершено преступление?
– Я как-то не задумывалась об этом. Нет, мне кажется, что я совсем не расстроилась.
– Вы, по-видимому, постоянно сталкиваетесь с преступлениями, а?
– Естественно, неприятно, что такая вещь вообще произошла, – спокойно сказала Мэри Дебенхэм.
– Вы настоящий англосакс, мадемуазель. Vous n’éprouvez pas d’émotion.
Молодая женщина слегка улыбнулась:
– Боюсь, что я не смогу прямо сейчас забиться в истерике, чтобы доказать вам свою эмоциональность. В конце концов, люди умирают каждый день.
– Вы правы, они умирают. Правда, убийства происходят несколько реже.
– Ну конечно.
– Вы не были знакомы с убитым?
– Я впервые увидела его вчера за ланчем.
– И как он вам показался?
– Я почти не обратила на него внимания.
– А он не показался вам отрицательной личностью?
Мэри слегка пожала плечами.
– Не могу сказать, что нечто подобное пришло мне в голову.
Пуаро со знанием дела посмотрел на нее.
– Мне кажется, что вам не совсем нравится то, как я провожу свое расследование, – сказал он и подмигнул женщине. – Английское расследование велось бы совсем по-другому, говорите вы сами себе. Там все было бы разложено по полочкам – одни только факты и порядок во всем. Но у меня, мадемуазель, есть свои маленькие причуды. Сначала я изучаю свидетеля, потом определяю его характер и уже в зависимости