Поотставший Ник только недовольно вздохнул. Соперник, не только открывший дверцу, но и уместно назвавший волшебника «ваше мажество», получал намного больше очков в этой игре, а он даже саквояж у Ская опять забыл забрать.
Помощнику вроде как полагалось носить вещи волшебника, но привычный к самостоятельности Скай никогда не отдавал их Нику сам. Травник, принятый в помощники волшебника лишь недавно, и то для прикрытия, постоянно о них забывал. Если бы не затеянное Питом соревнование, Ник, наверное, вовсе пренебрегал бы этой обязанностью, и Ская это вполне бы устроило. Но «необыкновенный кучер» считал, что сперва обязанности нужно хорошенько выучить, а уже потом ими пренебрегать. Правоту опытного тайного агента товарищи не оспаривали, но про роли забывать продолжали.
Когда волшебник и его помощник уселись по местам, кучер легонько стукнул в оконце. Скай открыл его, и Пит негромко поинтересовался:
— Пока едем, расскажи-ка, что там по поводу подвала и семьи Ниара?
— Линт сказал, что обхаживать именно эту часть катакомб кладоискатели решили потому, что Ниар считал, что где-то там его прадед спрятал нажитые предками богатства.
— Думаешь, этот прадед и рисовал старые картины? — нахмурился Ник.
— Видимо, да.
— А Ниар? Чего он гоняется за нами, как безумный? — продолжал допытываться травник.
— Какая-то одержимость в нем определенно имеется, — кивнул Скай. — Но тринадцать лет назад ему было лет пять. К тому же он ведь только искал прадедов клад, а не нашел его. Так что призрак прадеда не мог в него вселиться.
— А в кого-то другого? В его отца? Или, может, у него дядя есть, старший брат или еще какой родич, интересующийся наследием прадеда?
— Надо разузнать, — подвел итог Пит. — Я порасспрашиваю на сей счет кое-кого. Но на комнату пропавшего художника посмотреть все равно нужно.
Никто спорить не стал.
Доходные дома в Медном квартале сначала не произвели на волшебника должного впечатления: просто два больших серых дома в пять этажей каждый, в меру украшенные к празднику разноцветными флажками.
Однако чем ближе подъезжал к ним экипаж, тем больше странностей становилось заметно: цветные флажки в большинстве своем оказались вовсе не флажками, а всевозможными предметами — от совершенно нормальных по зимнему времени мешков с едой, вывешенных за окно для хранения, и зачем-то сушащихся на морозе рубашек — до флюгеров, пиратского флага и пестрого муляжа головы цумерского дракона. Голова была здоровенная и угрожающе свисала с четвертого этажа прямо над крыльцом, да еще и криво. Оставалось только надеяться, что сделана она из чего-то не тяжелого: козырек над крыльцом прочным совсем не выглядел.
Занавески в окнах виднелись самые разнообразные, в одном из окон Скай разглядел несколько слоев рыболовной сети, в другом — гирлянды бумажных цветов, в третьем за не мытыми много лет стеклами виднелась кирпичная кладка с крошечной бойницей напротив форточки.
На перилах крыльца восседал оркестр из трех студентов. Один дергал струны цумерской лютни, второй заунывно свистел в круглую лиссейскую свистульку, третий отстукивал рваный ритм на даракском шаманском бубне. Звучало дико, но что-то похожее на гармонию странным образом выходило.
Волшебник с помощником выбрались из экипажа.
— Я за углом подожду, ваше мажество, — сказал кучер. — Лошадке музыка не по нраву.
Лошадь и впрямь прядала ушами, недовольно фыркала и беспокойно переступала копытами, того и гляди — решит спасаться бегством. Скай кивнул Питу, покосился на драконью голову и выставил защиту — на всякий случай. Пострадать, если эта дурацкая штука свалится, будет намного глупее, чем чуток перестраховаться. Передавая саквояж вспомнившему об обязанностях помощнику, волшебник растянул защиту и на него. Силы, чтобы защищать двоих, у Ская хватало, но концентрировать внимание сразу на двух контурах было по-прежнему непросто.
— Подскажите, где живет мастер Олкиндер? — спросил Скай у музыкантов.
Парень с лютней, не прекращая мучить струны, ответил:
— На первом этаже налево, дверь по правой стороне почти в самом в конце коридора, та, на которой рожа намалевана. Только его там нету.
— Зато переодетый стражник есть, — весело добавил парень с бубном и выбил из своего инструмента что-то похожее на военный марш.
— А что случилось? — поинтересовался волшебник.
— Не знаем, — пожал плечами лютнист. — Наверное, старинными картинами незаконно приторговывал. Тут суровые дядьки уйму полотен в рамах повытаскали. А потом еще ходили, спрашивали, кто еще видел, как тут картины носят.
Вся троица музыкантов дружно заржала.
Скай посмотрел на них вопросительно. Лютнист объяснил:
— Ну это же дом художников! Тут каждый второй подрабатывает кто портретиками, кто уроками, да еще порой работы какие-то для Академии дома делаем, потом туда отвозим. Картины туда-сюда носят все, кому не лень.
— А кому лень — тех отчисляют! — весело добавил парень с бубном и выстучал тревожную дробь.
Скай поблагодарил музыкантов и потянул высокую дверь. Та отворилась неожиданно легко, впуская волшебника в узкий темный коридор: тусклый светильник под потолком скорее подчеркивал, чем разгонял темноту. Лесенка в пять ступенек выводила на квадратную площадку, от которой вправо и влево вели длинные коридоры.
На площадке стоял обтянутый налысо вытертым бархатом диван и два разномастных стула. Стены были разрисованы на манер шелковых обоев, популярных в богатых домах, только каждая полоса была своего цвета и вдобавок расписана мелкими рисунками и надписями, от признаний в любви до угроз и непристойностей.
Левый коридор, широкий и освещенный, был расписан уже не столь упорядоченно. Здесь видны были следы однотонной зеленой краски, но большая ее часть уже облупилась, и в каждом облезлом пятне чья-то творческая рука дорисовала то, на что это пятно казалось похожим: деревья, цветы, кошки, горбатая старуха с длинным носом, большущая мышь с куском сыра в лапах… В правом коридоре, куда Скай заглянул просто из любопытства, стен толком было не видно: все оказалось заставлено колченогой мебелью, листами фанеры, сломанными старыми рамами и каким-то вовсе не опознаваемым хламом. Почти разрядившиеся светильники еле-еле мерцали. Пахло краской, застарелым табачным дымом и дурман-травой.
В конце коридора за невидимым поворотом раздался женский смех, и через мгновение в полумраке появились три женских силуэта. Весело смеясь, девушки быстро мчались по коридору, огибая хлам. Скай и Ник посторонились, прижавшись к дивану. Девицы в пестрых облегающих одеждах пронеслись мимо, едва не задев волшебника длинными распущенными волосами, и остановились у одной из дверей левого коридора, продолжая хихикать.
Скай с изумлением понял, что одежда на них попросту нарисована разноцветной краской. Не успел волшебник смущенно отвернуться, как девушки наконец распахнули дверь и юркнули в комнату.
— Они что, без одежды? — недоверчиво спросил Ник.
— Кхм, видимо, да.
Чего еще ожидать от обитателей этого дома, Скай не представлял, потому снимать защиту ему не очень-то хотелось. Впрочем, никакой реальной угрозы ни он, ни Ник не ощущали, так что волшебник решил не тратить силы попусту.
В конце левого коридора со страшным скрипом распахнулась дверь, и выглянувший человек в темном плаще помахал Скаю рукой.
— Проходите сюда! — крикнул Данн.
Скай с Ником ускорили шаг.
— Видел в окно вашу повозку, — объяснил дознаватель, когда они подошли ближе. — Вот и решил выглянуть, встретить, хотя сегодня тут тихо. В Городском музее какая-то выставка открывается, большинство здешней публики убралось туда, меньшинство пока еще отсыпается. Вот вечерами тут совсем кунсткамера. Да вы входите, не стойте на пороге! Я тут опись имущества произвожу.
В руках дознаватель держал дощечку-планшет с приколотыми листами бумаги и синий алхимический карандаш.
Несмотря на совсем небольшие размеры комнаты, имущества у мастера Олкиндера хватало, одними только картинами были завешаны все четыре стены — даже над дверью был приколочен горный пейзаж с кружащими над пиком Лаан Снежными Змеями. Картины, которым места на стенах не хватило, просто стояли, прислоненные к шкафу и накрытые пятнистой от краски тряпкой. Такая же заляпанная тряпка накрывала узкую кровать. Занавесок на окне не было вовсе, на столе вперемешку стояли грязные тарелки, стаканы из-под вина, банки, из которых торчали кисточки, кастрюлька с чем-то пригоревшим, бутылки — пустые и с мутной жидкостью. Под столом тоже валялись пустые бутылки и всевозможный хлам. Бытом мастер Олкиндер себя явно не утруждал.
Зато посреди комнаты торчал здоровенный пустой мольберт.
— Судя по тому, как он собран, картина на нем стояла большущая, — пояснил Данн. — Не какой-нибудь маленький натюрмортик. Если нижний край был вот тут, то как раз похоже на наши подземные находки.
Скай согласился.
— А почему ты здесь один с описью возишься? Разве это не по силам твоим помощникам?
Данн вздохнул.
— Помощники бегают по городу с описаниями Олкиндера, картины, платьев… Опрашивают всех, до кого только могут дотянуться. Все гостиницы и доходные дома уже отработали — пусто, но есть еще уйма квартир, сдаваемых в частном порядке. Мы про них и знать не знаем.
— Странно, — вмешался вдруг Ник, заглянувший под тряпку и теперь перебирающий прислоненные к шкафу картины. — На стенах ни единого портрета. И здесь тоже. Совсем ни одного.
— А это как раз и не странно, — усмехнулся Данн. — Наш убийца как раз не мастер портретов. Может быть, потому и взялся призраков к холстам пришпиливать, что нарисовать никак не выходило? Когда алхимик брал краску с холстов для анализа, он сказал, что самое первое полотно очень толстое. Много-много слоев краски. Мы еще тогда подумали, что он сначала пытался нарисовать картину сам, но у него так долго не выходило, что он рехнулся. Это, конечно, скорее шутка, чем нормальная гипотеза, но все же.