Фаул, внезапно одержанный духом гостеприимства, звал Ская остановиться у него, но волшебник вежливо отказался. Мол, сам не знает, как надолго захочет остаться в Лареже, так что не может так стеснять любезнейшего приятеля. Но, конечно же, будет счастлив, если тот уделит немного времени, чтобы показать ему город. И непременно навестит с ним старину Крея!
Фаул, уже, кажется, и сам успевший пожалеть о приглашении, радостно заверил Ская, что завтра же заедет за ним в гостиницу и покажет, что в этом городишке достойно внимания великих волшебников. Потом попросил подбросить его до Серебряной улицы, успев по пути припомнить еще парочку сомнительных историй о делах местной знати, и наконец избавил Ская от своего присутствия. В экипаже сразу стало просторнее и как будто светлее.
Даже то, что до гостиницы теперь придется возвращаться через половину Старого города, никого не печалило.
За окном проезжали роскошные кареты — простолюдинским повозкам въезд на главные улицы был запрещен. Стражники в начищенных сапогах присматривались к скромному экипажу волшебника с подозрением, но так ни разу не остановили. Все-таки тройка лошадей в сочетании с уверенным видом кучера внушали достаточное уважение, а добротный экипаж без особых примет явственно говорил о намерении владельца сохранять инкогнито.
Зажигались, отвечая на наступление темноты, развешанные на стенах каменных домов волшебные фонарики. Ровные ряды старинных масляных фонарей еще ждали фонарщика — по традиции их зажигали, начиная с главной площади.
Гостиница «Снежный Змей» была не самой роскошной в Лареже, но волшебники, по сложившемуся обычаю, останавливались именно там. Древнейшее в городе заведение с лихвой компенсировало тесноту комнаток и холод каменных стен великолепнейшей кухней и вышколенным молчаливым персоналом, готовым к любым причудам постояльцев. Особыми причудами Скай не отличался, но и никаких сплетен вокруг своей персоны не хотел, да и здешние стены были отлично защищены заклятьями Занавеса и Тишины не только со стороны улицы, но и от соседних комнат и коридора. Покой гостей превыше всего!
Обстановка в комнатах была аскетичная и сразу напомнила Скаю ученическое общежитие. В спальне стояли две неширокие деревянные кровати, застеленные, впрочем, белоснежным бельем, туалетный столик с овальным зеркалом над ним, пара крошечных прикроватных тумбочек да просторный гардероб. В главной комнате нашелся жесткий диван, обтянутый коричневой кожей, письменный стол, три стула с высокими неудобными спинками и маленький кофейный столик. Еще к апартаментам прилагались крошечная комнатка для слуги, которую занял Пит, и маленький балкон с коваными перильцами, выйдя на который можно было полюбоваться отличным видом на окна бокового фасада ратуши.
Обеденный зал тоже не отличался роскошью: простые деревянные столы, квадратные — на четверых, прямоугольные — для компаний побольше, даже без привычных по столичным заведениям скатерок. Однако запахи того, что кипело, шипело и шкворчало на кухне, сразу же отбивали желание придираться к деталям. А выставленные на каждый стол корзинки с подсоленными крендельками и маленькими полупрозрачными пастилками, завернутыми в тонкий пергамент, позволяли дождаться свою порцию без лишних страданий. Неудивительно, что свободных столов в зале было только два, и те самые неудобные, рядом с дверью на улицу. Пришлось довольствоваться малым.
Тут же появился аккуратный парнишка в фартуке и нарукавниках. Спросил о пожеланиях дорогих гостей, рассказал о том, что сейчас готовится на кухне, а что может быть подано тотчас же. Предложил напитки — Скай удивился было разнообразию сладких и пряных отваров, но тут же вспомнил, где находится. Что еще, как не сладкие отвары, предлагать в этом заведении: хмельного волшебники по традиции не пили, а сладкое помогало быстро восстановить одолженную у собственного тела Силу. Десертов и сахарных пирогов здесь тоже подавали множество. Что-то уже дожидалось на кухне, что-то могли приготовить специально для гостя по особому заказу.
Скай решил для начала пробовать то, что уже приготовлено. Жить в «Снежном Змее» планировалось неделю, так что будет еще время заказать что-нибудь особенное. Ник, кажется, еще переживал потрясение от предложенного разнообразия. Даже Пит, успевший повидать немало заведений и пиров, был удивлен. После того как волшебник озвучил заказ, подавальщик попросил показать Гильдейский знак. Тут удивился уже Скай, но парень тут же пояснил:
— Для господ волшебников у нас скидка, а Гильдия в свою очередь делает для нас кое-какую работу. Извините, если доставил вам неудовольствие!
Скай молча выложил знак на стол и заставил светиться. Подавальщик низко поклонился и бесшумно удалился в сторону кухни.
Разговаривать, сидя на самом проходе, было неудобно, да и дорожная усталость сказывалась. Поэтому друзья молча хрустели крендельками, пока им не принесли запеченную в пряных травах свиную ногу, золотистый рыбный суп с гренками, утку в меду и большую сырную лепешку. Довершал ужин большой кувшин взвара, не такого сладкого, как готовил обычно Скай, но вполне пристойного, и пирожки с вишней. Пит, только понюхав взвар, попросил воды. Подавальщик тут же принес кувшин и стакан. Даже вода тут оказалась на высшем уровне — прохладная, свежая, ключевая.
— Хорошо живете, господа волшебники, — тихонько позавидовал Пит, когда подавальщик отошел. — И чего твоему приятелю для счастья не хватило?
— Вот встретимся с ним, тогда и спросим, — вздохнул Скай.
Постели в гостинице только выглядели непритязательно. Перины оказались мягкими, подушки — идеальной высоты, одеяла — в меру теплыми, как раз настолько, чтобы не мерзнуть, но и чтобы не хотелось раскрываться ночью. В комнатах царила тишина, но не опасная, как наведенная Белой Тьмой, а уютная тишина отлично защищенного волшебством дома. Так что выспался Скай превосходно. Ника тоже оставили привычные кошмары. Когда волшебника разбудили робкие утренние лучи, помощник еще спал, уютно положив ладонь под щеку, и Скай тихонько поднялся и вышел, чтобы его не будить.
Пит уже давно проснулся. Сидел на диване и явно страдал от безделья. Сапоги и плащи — волшебника, Ника и его собственный — были уже доведены до идеального состояния. Бритвы наточены, пряжки на дорожной сумке отполированы до блеска. Сейчас кучер сосредоточенно и почти отчаянно точил маленький перочинный ножик. При виде волшебника он тут же вскочил, убирая ножик и точило в карман.
— Ну, что будем делать?
— Завтракать, — мечтательно протянул Скай.
— Я, кажется, еще ужин не переварил, — шутливо пожаловался Пит. — Когда к злодею поедем? Лошадей надо бы сдать на почтовый двор и нанимать одну тогда, когда понадобится. Зачем нам ее все это время кормить? Но для этого надо знать, какие у нас планы. Хотя бы примерно.
— Планы у нас зависят от нашего «друга» Фаула, — поморщился Скай. — Было бы идеально, если бы он сам меня к Крею отвел. Получится, будто и не я встречи искал, а само так удачненько вышло. А там уже слово за слово, посетуем, как старые замшелые пни из Гильдии не дают развернуться нашим талантам… Глядишь, что и проявится.
— Я полагаю, этот друг Фаул объявится очень скоро, — предсказал Пит. — Очень уж он похож на любителя обедов за чужой счет.
— Раньше таким мелочным он не был, — вздохнул Скай. — Ленивым и бестолковым — это да. Но не злым и не жадным.
— Или ты за ним этого не замечал? — предположил Пит.
— Ну, может, и так. Или с ним случилось что-то такое, после чего он так обозлился.
— Скорее уж не случилось, — проворчал Пит. — Учеба закончилась, знак волшебника получил, а почет и слава сами к ногам все не падают и не падают. На хорошие должности никто не зовет, на те, где стараться надо, самому не хочется. С открытиями волшебными тоже как-то негусто — это же исследовать что-то надо, трудиться. И даже влюбленные принцессы, ну или хоть купеческие дочки с приданым на шею почему-то не вешаются. Ужасная несправедливость.
— Ты-то откуда знаешь? — спросил Скай, чувствуя правоту приятеля, но никак не желая с ней соглашаться.
— А я таких навидался. И даже наловился по долгу службы. Из юнцов с самомнением, но без усердия, часто вырастают вот такие обиженные на весь мир взрослые. И уж они-то редко упускают возможность влезть во что-нибудь напрочь незаконное и в придачу бесчеловечное. И совесть их не мучает — они ж недополученное себе по праву возвращают. Впрочем, еще больше тех, кому и такого случая судьба не подбросила. Эти просто пьют и пакостят ближним по мелочи.
— Да не было у него самомнения, — не согласился Скай. — У Крея, признаю, было. И еще какое. У меня самого тоже, вообще-то. А у Недотепы Фаула — разве что радужные мечты, в которые он вряд ли сам-то верил.
— Ладно, поживем — увидим, — подытожил Пит. — Но на то, что он совсем скоро поведет тебя по самым злачным местам города, причем непременно за твой счет, я готов поставить…
Пит огляделся:
— Да вот хоть любимые сапоги!
— Не, такую ставку я не приму, — рассмеялся Скай. — На кой мне твои сапоги и ты без сапог в придачу?
— Ну тогда, — расхрабрился Пит, — если я неправ, то выхлебаю целый стакан того жидкого меда, который вы с Ником за ужином пили!
— О, ну вот это совсем другое дело! Может, распробуешь наконец. Взвар — штука полезная.
Пит поморщился, но ничего не ответил. В дверь постучали.
За дверью обнаружился мальчишка-посыльный с визитной карточкой. На карточке витиеватым почерком с закорючками было выведено: «Уже жду внизу! Фаул». Очень невежливо, но совершенно по-фауловски.
Пит торжествующе потряс карточкой.
— Ну, хоть удобный стол займет, — смирился Скай. — Разбудим Ника?
— Да пускай поспит. За что ему такая «радость» с утра пораньше? Если соберемся в город, вернемся за ним. Да и я, пожалуй, с тобой не пойду. Может, без кучера за столом у вас разговор быстрее выйдет на интересные темы?
Фаул гордо восседал за столом почти в самой середине зала. Скай ни за что добровольно не выбрал бы это место — у всех на виду, мимо постоянно кто-то проходит: то подавальщики, то другие посетители. Не то чтобы он кого-то стеснялся,