но есть предпочитал в спокойной обстановке и приятной компании. Что ж, сегодня у него не будет ни того, ни другого, придется потерпеть.
Ну, хотя бы еда оставалась на высоте. К тому же поглощенный процессом принятия пищи Фаул не так уж много успевал говорить. Но, конечно, совсем не говорить он не мог. После повторного перемывания костей всем знакомым волшебникам и незнакомым Скаю сливкам ларежского общества он перешел к мерзкой осенней погоде и плохо убранным городским улицам. Скай счел, что самое время повернуть к интересным темам.
— Я где-то слыхал, тут даже и люди пропадают?
— Да какие же это люди? — отмахнулся Фаул. — Подумаешь, делась куда-то шайка бродячих актеришек. И, кстати, не здесь, а по пути из Вимбержа. Наверняка в пропасть какую-нибудь свалились. Там же дорога горная.
Развивать тему приятель явно не хотел, и именно это Ская насторожило.
— Ох ты ж! Раньше, помнится, там отличная дорога была… Широкая, с постами смотрителей на каждом перевале, с волшебной защитой от оползней и с оградами на всех опасных местах. Туда же сам принц нередко наезжал. Неужели и эту дорогу развалили?
— Ну, не то, чтобы развалили… — смешался Фаул. — Но и на королевском тракте раньше ничего крупнее Ногохвата не водилось. А теперь вон — аж Белая Тьма. И живой мертвец в придачу. Какой он, кстати, был?
— Да самый обыкновенный. То ли на убийц разозлился, то ли сказать кому-то что-то не успел.
— Да не, выглядел как? Кем был? — не отставал Фаул. — Вдруг знакомый кто?
Это было уже совсем странно, но, кажется, ответ его действительно интересовал. Скай решил, что бессмысленно скрывать то, что волшебник может разузнать и сам. Пусть и с некоторыми усилиями, но без особых трудностей.
— Средних лет мужик, усы, бородка. Лица не различить — он в ручье успел полежать. Одет дорого, но неброско. Ремесленник из богатеньких или чей-то слуга, может быть. Ни ценных вещей, ни даже обуви. Убит стрелами. Точно тебе говорю: разбойники поработали.
Фаул, похоже, расстроился, но ничего не добавил. Хлебнул ягодного отвара, который здесь делали вдвое слаще, чем в других заведениях, и вернулся к любимой теме.
— Это все потому, что в помощь страже отряжают самых бестолковых волшебников. Да толковых-то тут и нет. Представляешь, что учудили здешние школяры на прошлой неделе…
Наконец удручающий завтрак подошел к концу. Фаул довольно утер усы салфеткой и спросил:
— Ну так что, ты еще не придумал, чем здесь заняться? В городском музее выставка древнего волшебного хлама, ну, то есть «Волшебное искусство древних». Не самое веселое развлечение, но всякий уважающий себя волшебник просто обязан посетить. Это как поэзия Лаура Великолепного — великолепным его считают только профессора словесности, но признаваться, что ты его не читал, в приличном обществе стыдно. Потом можем сходить в «Солнце Лиссеи», там экзотическую еду подают. Лучше бы туда, конечно, вечером: там такие танцовщицы — загляденье! Но вечером в опере премьера, надо быть. Билеты для нас уже забронированы, и добыть их было ой как непросто. Но у меня есть нужные связи.
Фаул подмигнул с таким значительным видом, будто билеты ему добывал сам главный дирижер лично.
Скай хотел было спросить про Крея, но решил не навязываться, чтобы не вызвать подозрений.
— Великолепно. Сейчас велю запрягать экипаж, не пешком же ходить.
Экипаж Фаул всецело одобрил, а Скаю это дало достаточно времени, чтобы разбудить Ника и смириться с целым днем, который будет потрачен впустую. Сам он с куда большим интересом остался бы в комнате и продолжил разбираться со шкатулкой. Чем-то она его все равно настораживала. И еще сильнее настораживало то, что он никак не мог понять чем. Как будто на самом краешке сознания зажигался тревожный сигнальный огонек, но разобрать, о чем он предупреждает, никак не получалось. Шкатулка не была опасна — и все же что-то с ней было не так.
Поэтому он не упомянул ее в отчете и не рассказал о ней Фаулу, а после разговора за завтраком это решение показалось ему особенно мудрым. Кажется, мертвого посыльного Фаул действительно знал. Неужели шкатулка принадлежала ему? Не запатентованное пока изобретение, отправленное… Да не важно, кому и зачем! Но, во-первых, почему же вечно жалующийся на все волшебник промолчал о такой потере? И во-вторых, на такое сложное изобретение у Недотепы Фаула ни за что не хватило бы ни ума, ни усидчивости. А у Крея? Ну, на злодейство эта ерундовина никак не тянет. Но можно ведь сочетать занятия запретной магией с самой обычной, разве нет?
Вопросов у Ская было намного больше, чем ответов. Но задавать эти вопросы определенно стоило не Фаулу и не теперь.
Глава девятая
Чисто отмытый и отполированный экипаж блестел на солнце лаковыми дверцами и больше не вызывал никаких сомнений у стражников. Почтовых лошадей Пит успел отправить на почтовый двор, взамен взяв внаем симпатичного гнедого жеребца. Сам кучер был гладко выбрит и восседал на козлах с немалым достоинством. Даже оставил на время раздражающее обращение «ваше мажество». Господа волшебники изволили почтить визитом городской музей, никак иначе.
Городской музей Ларежа и впрямь вызывал почтение. Высокая каменная лестница, невзирая на сырость, была застелена роскошным темно-красным ковром с бронзовыми держателями. Огромные двери с коваными массивными ручками в виде крылатых змеев перед достойными господами распахивали два слуги в ливреях. Внутри царили полумрак, торжественная тишина и тот неуловимый запах древности, который всегда присутствует в музеях. Скаю захотелось зевать, Фаул и тот примолк под строгими взглядами музейных смотрителей. А вот Ник внезапно заинтересовался всем вокруг: рассматривал выставленные в витринах предметы, читал таблички, задавал вопросы суровым смотрителям. Те поначалу отвечали сухо, но вскоре растаяли перед искренней любознательностью молодого человека и принялись рассказывать. Вскоре от зала к залу Ника уже передавали с рук на руки. Подсказывали, на что обратить внимание, просвещали, что из представленных редкостей найдется в любом музее, а что действительно редкость и чем она уникальна. Скай с Фаулом уныло бродили следом, вполуха слушая про звериные мотивы в украшениях, геометрические орнаменты, повлиявшие в том числе и на эстетику схем волшебства, отсылки к ныне запрещенным практикам бесед с мертвыми в украшении жилищ и одежды…
Какая-то фраза в разделе запретных древних вещиц внезапно выдернула Ская из сонного полубодрствования. Он сразу даже не понял, что именно его насторожило, а потом едва не выругался вслух.
— Эту технологию ограничили не потому, что она сама по себе плоха, а потому, что слишком близко подступила к запретному…
Речь шла о чем-то, связанном с нежитью, но ведь ограничения есть и в других областях — например, использование силы. Волшебник должен использовать Силу собственного тела и природных источников. Забирать Силу из другого человека запрещено. Забирать Силу, вложенную другим волшебником в предмет или заклятье, не запрещено прямо, но очень близко подходит к запретному. Шкатулка со «змеей» безопасна, но при совсем небольших изменениях в схеме она сможет пить Силу не только из вещей и заклинаний, но и напрямую из того, кто творит заклинания.
Из-за любопытного Ника прогулка по музею здорово затянулась. Зато по окончании прогулки как раз наступила пора обедать. Благо, до «Солнца Лиссеи» оказалось совсем недалеко.
Заведение притаилось в подвальчике трехэтажного дома, выходящего на крошечную площадь с несколькими узорными скамейками и чашей неработающего фонтана. Над дверью покачивалась совсем небольшая резная вывеска с позолоченными завитушками лиссейской вязи. Уже на лестнице гостей окутывал густой аромат незнакомых специй и благовоний.
Внутри царила уютная темнота, едва разбавленная редкими цветными фонариками. Невозможно было даже понять, велико ли помещение. Фаул с видом завсегдатая сразу направился мимо ниш с низенькими столиками куда-то вглубь, где обнаружился проход в еще один зал. Стены здесь были задрапированы шелком, а низкие столики с подушками вместо стульев окружали маленькую сцену. На сцене, подогнув под себя ноги, сидела рыжеволосая красавица в узорчатом шелковом костюме и дергала струны незнакомого Скаю инструмента. Звуки получались унылые, но почему-то очень подходящие к обстановке.
Большая часть столиков пустовала. Фаул расположился в углу, так, чтобы удобно опереться о стену.
— Вечером здесь не протолкнуться, все приходят посмотреть на танцовщиц. А сейчас тут скучно, зато еду долго ждать не придется. «Хэ-шией» не заказывай — это тараканы в панировке.
— Тараканы? — удивился Ник.
— Тараканы! — сморщился Фаул. — Лиссейцы чего только не едят! Змей, пауков, тараканов. Змею, кстати, можно и попробовать. На рыбу слегка похожа. Для пауков вроде не сезон — их весной привозят. Зато тараканы круглый год есть — говорят, они их прямо тут разводят в специальных ящиках, фе-е!
Скаю даже немножко захотелось попробовать этих самых тараканов. Ну хотя бы для того, чтобы доставить неудовольствие Фаулу, но он себя остановил. Внутренний Голос с интонациями дядюшки Арли сказал: «Смотри-ка, ты всего два дня пообщался с этим мальчиком, а он уже дурно на тебя влияет».
Нет уж, есть таракана ради Фаула — увольте!
«К тому же, похоже, он тебя сюда для того и привел, чтобы взглянуть на твою физиономию, когда речь про тараканов в кляре зайдет», — ехидно добавил Внутренний Голос, теперь уже похожий на голос оставшегося стеречь экипаж Пита.
Зато Ник, кажется, готов был пробовать змей, тараканов и немыслимые горько-сладкие лиссейские соусы совершенно искренне. Но, к превеликому облегчению теперь уже обоих волшебников, тараканов сегодня не подавали. Зато был маринованный удав, показавшийся Скаю жестковатым и похожим скорее на курятину, чем на рыбу, склизкие улитки, которых полагалось есть живыми, и хмельная настойка из прозрачной бутыли, в которой плавал здоровенный скорпион. Хмельного Скай и Ник не пили, а Фаул пригубил стаканчик, изображая смесь брезгливости и удовольствия.