Очередная лестничная площадка развернулась в проем, заполненный ослепительным после полутемной лестницы дневным светом. За ним открылась комната без крыши со сложенными из больших камней стенами, в стене виднелись узкие бойницы, а по обе стороны от входа на гребень стены вели лесенки.
Вид со стены открывался и впрямь потрясающий. Даже пасмурная зимняя погода не портила впечатления: город внизу казался игрушечным. Разноцветные крыши домов, серые стены Нового замка, парк, словно пирог, нарезанный чисто выметенными дорожками на красивые ломтики. Даже величественная башня Гильдии Волшебников с острым шпилем и резными флюгерами сверху выглядела не такой уж огромной. Блестела свинцово-серая «лента» реки Лаар, петлей огибающая Старый город и ускользающая вдаль через Новый. Белели свежевыпавшим снегом и желтели соломой квадраты полей вокруг пригорода. Темнела полоса леса вдали.
Скай, опершись на парапет, осматривал пейзаж с видом торжественно-возвышенным. Ветер трепал длинные темные волосы и развевал плащ, но холод был волшебнику нипочем. Казалось, он уже победил этот город и теперь высматривает вдали новые цели. На миг Скай показался Нику совсем незнакомым. Холодным, как замерзающая река. Чужим и опасным.
— Ну как, сойду за великого мага, победителя тварей и покорителя девичьих сердец? — спросил он вдруг суровым тоном, повернувшись к помощнику.
И тут же чуть улыбнулся и стал снова самим собой.
— Вылитый! — от облегчения Ник даже рассмеялся.
— Хорошо, — улыбнулся Скай. — Теперь еще бы научиться делать такую рожу всякий раз, как понадобится. И не перестараться, чтобы Крей не решил, что я претендую и на его место тоже.
— Это да, ты был похож на главного злодея, а не на его приспешника, — согласился Ник, зябко кутаясь в капюшон плаща.
— Замерз? — тут же забыл о злодействах Скай. — Попробуй Согревающие чары.
— Пробовал, не получилось, — посетовал Ник и мрачно примолк.
Собственный жалобный голос вкупе со слезящимися на ветру глазами и только что пережитым испугом вызвали злость. Ишь, разнылся! Сейчас добрый братец Скай сам на тебя чары наложит. А без него бы ты что делал? Так и будешь полагаться на других?
Внутренний Голос, который после приезда в столицу замолк и никак о себе не напоминал, теперь вернулся. Нику оставалось лишь признать его правоту. Скай между тем действительно снял перчатки и начал растирать руки для наложения чар.
— Погоди, я еще раз попробую, — попросил Ник.
— Хорошо. Не расстраивайся, если с налета не вышло. Согревающие чары тем и коварны, что нужно зачерпнуть тепло внутри себя — как небольшой огонек, чтобы подпалить костер, а нужны они обычно тогда, когда кажется, что никакого тепла внутри уже и не осталось. Если снова не получится, попробуй глубоко вдохнуть носом, а потом ртом выдохнуть в ладони. Этого тепла должно хватить, хотя на экзамене такое исполнение и не приняли бы.
Ник попробовал — и тепло от согревающихся ладоней разошлось по телу. Правда, тут же пришло чувство голода, но пока совсем небольшое.
— Молодец! — похвалил Скай. — Продержишь до низа? Дольше не надо, уставать тебе пока нельзя.
Ник кивнул. Поддержание чар не требовало больших усилий, но ему всегда казалось, что стоит отвлечься — и что-нибудь непременно пойдет не так. Зато если сосредоточиться на чарах, то некогда будет опасаться делать первый шаг в узкий темный коридор. Тоже хорошо.
Скай после обзорной площадки почувствовал себя намного веселее. Вид маленького, будто бы игрушечного города напомнил, как они с Креем на третьем курсе забирались на крышу Башни Звездочетов, грызли утащенные из обеденного зала сухарики и мечтали о подвигах, глядя вниз. Высоты Скай боялся, но всегда находил в себе силы не показывать этого. Если держаться за край крыши крепко-крепко и смотреть на землю внизу, как на картину, то со временем начинаешь немного в это верить, и сердце перестает колотиться так бешено. А еще можно постараться думать не о высоте, а о вкусе сухариков. И о том, чего хочешь когда-нибудь достичь — тогда страх становится совсем неважным. Крей тогда мечтал, что станет главой Гильдии и отменит в Академии утренние упражнения и обязательные работы в теплице с волшебными растениями. Скай грезил неизведанными землями и не изученными пока существами. Ну или древними тайнами, но тайны обязаны были храниться в кишащих духами заброшенных храмах, а не в пыльных хранилищах библиотеки, куда так и норовил его спровадить дядюшка Арли. Скай хотел войти в книги, на худой конец — написать свои, но никак не прочитать тысячи страниц ради повторения кем-то когда-то уже сделанного открытия.
Обзорная площадка тоже поначалу казалась ему пугающей, но Скай потому и выбрал именно ее: великим волшебникам совсем не к лицу потакать собственным страхам. К тому же оказалось, что такую огромную высоту рассудок уже отказывается воспринимать как угрозу. Город внизу был слишком ненастоящим. Глаза никак не могли найти что-то привычное, чтобы сравнить и оценить расстояние. Поэтому если сердце волшебника и стучало быстрее обычного, то не от страха, а от предвкушения чего-то хорошего.
Глава одиннадцатая
Пит ждал их у экипажа.
— Карета готова, господин волшебник! Осмелюсь доложить, что господа, посещающие эту площадку, нередко очень лестно отзываются о заведении ниже по улице. Говорят, цумерские сладости, которые там подают, способны сделать слаще даже самый кислый день.
— Пит, ты незаменим! — обрадовался Скай.
Кучер только улыбнулся и распахнул перед «господином волшебником» дверцу.
— А разве не я должен открывать двери нашему господину? — тихонько поинтересовался Ник.
— Ты должен открывать господину двери заведений, если там вдруг не окажется слуги. А от кареты руки прочь, — шутливо погрозил ему кулаком Пит. — Вообще, помощник или секретарь двери обычно не открывает, если господин молод и сам способен о себе позаботиться. А дамам и почтенным господам в возрасте двери придерживать будет уже сам наш господин — он им так выражает свое почтение. Но вот за любыми мелкими надобностями вроде плаща или чернильницы господину неплохо бы уже приучиться гонять тебя.
Скай кивнул — приучусь, мол — и скомандовал:
— Вези за цумерскими сладостями!
Сладости и правда оказались достойными будущего повелителя мира. А вот на прогулку по всем восьми мостам времени уже не хватало. Заставлять Фаула ждать слишком долго Скай не хотел, так что экипаж медленно прокатился по высокой дуге Круглого моста, и на том знакомство с мостами на этот день закончилось.
— Надо все-таки успеть тут погулять, пока река не замерзла! — постановил волшебник, глядя через резные каменные перила на серую воду с проплывающими редкими льдинками.
К обеду Фаул явился вовремя, довольный и в новом синем камзоле. Даже ел без обычного для волшебников зверского аппетита.
— Дружище Скай, сегодня мы идем на самое большое поэтическое сборище в этом сезоне!
— Эк ты их непоэтично — «сборище», — рассмеялся Скай, все еще не растерявший хорошее настроение от утренней прогулки.
— От поэтичного тебя уже к наступлению темноты будет тошнить, — пообещал Фаул. — Но ради хороших знакомств стоит потерпеть. Стихосложением, знаешь ли, страдают в этом городишке многие. В том числе и очень богатые люди. И очень красивые женщины тоже, и подружиться с ними проще всего вот на таких сборищах.
— Но мы же с тобой не поэты. Или я чего-то о тебе не знаю? Трудновато будет сойти там за своих.
— А это, дружище, придает нам с тобой особое очарование. Поэтов там пруд пруди, и каждый из них хочет, чтобы его услышали и высоко оценили. Каждый! А слушать кого-то другого никто не хочет: они все пришли, чтобы говорить. Дошло? Слушай их, восторгайся — и они будут тебя любить, как никто и нигде. А уж если ты хвалишь стихи красавицы и критикуешь опусы ее конкуренток — она вся твоя! Тут главное не ошибиться, порой этих прелестниц не интересует вся эта грубая плотская жизнь, только что-то такое эфемерно-возвышенное. Так что, прежде чем начнешь ругать пустым рифмоплетством творения чьих-то соперниц, спроси у меня. Я там почти всех знаю, — Фаул похлопал Ская по плечу и повернулся к Нику. — Тебя, помощник, это тоже касается. Ты юноша симпатичный, глядишь, и тебе чего перепадет. Только держись подальше от господина Авериана, если, конечно, тебя не интересуют приключения хм… особого рода.
Фаул так подмигнул Нику, что помощник даже слегка покраснел.
Поэтический вечер устраивал в своем особняке господин Альвах, управляющий городским архивом Ларежа. Почтенный чиновник питал страсть к рифме и всячески поддерживал ее творцов. Просторный салон был превращен на этот вечер в зрительный зал с небольшой сценой и уютными диванами вокруг, у стены на длинных столах высились горы закусок, слуги разносили бокалы с вином.
После представления хозяину дома и его наряженной в элегантное ослепительно-серебряное платье супруге Ская познакомили с таким количеством людей, что голова у него пошла кругом. Сначала он старался всех запомнить, потом начал отмечать только особенно интересные лица и причудливые наряды, после уже просто вежливо здоровался со всеми и каждым. Ник, кажется, уже готов был воспользоваться способностью быть незаметным и попросту исчезнуть, но пока держался. Помощнику по крайней мере доставалось меньше внимания, чем волшебнику. Фаул же чувствовал себя здесь совершенно свободно. Он перебегал от одной болтающей группки к другой, с кем-то раскланивался, кому-то целовал ручки, кого-то хлопал по плечу. Наконец все расселись на диваны, слуги пригасили свет, оставив ярко освещенной только сцену, и вечер начался.
В поэзии Скай разбирался ровно настолько, насколько это было необходимо племяннику библиотекаря: знал два десятка имен великих стихотворцев древности да помнил пару выученных когда-то героических баллад и одну поэму Лаура Великолепного. На этом его теоретическое знакомство с миром ямбов и хореев благополучно завершалось, практическое же началось и закончилось в ранней юности. Попытки сочинять стихи не произвели должного впечатления на очаровательную Найти, а позже еще были осмеяны Креем и признаны жалкими даже самим Скаем. Но, слушая поднимающихся на сцену поэтов, Скай внезапно понял, что, возможно, поторопился с признанием собственной бездарности. Да, кровь с любовью здесь рифмовать было уже не принято, но эта маленькая условность не слишком ограничивала творцов в их вольном обращении со словами.