— А я тебя давно раскусил, — заявил он, ткнув в окончательно смешавшегося Ника пальцем.
— Что? — с трудом выдавил из себя травник.
— Я говорю, что знаю, кто ты такой, — уверенно продолжил Пит.
Теперь Скай и Ник смотрели на него одинаково ошарашенно.
— И кто я? — спросил наконец Ник.
— Ты тот храбрый придурок, что полез в одиночку воевать с городским волшебником, хоть и боялся его до ужаса. Ты тот, кто продолжал сражаться, даже прикованный к доске в подвале. Ты упрямец, который не бросает друзей, даже когда тяжело. Ты ненавидишь злобных жестоких мерзавцев. Ты ответственный, поэтому очень стараешься быть полезным. Ты честный — именно поэтому тебе сейчас так трудно притворяться. Ты себя недооцениваешь — это, знаешь ли, часто свойственно хорошим людям. Кем ты был в прошлом, ты однажды вспомнишь, а меня вполне устраивает то, кто ты есть. Я рад, что ты мой друг. И мне вполне достаточно знать о тебе это.
Пит помолчал и добавил уже другим тоном:
— А теперь пора собираться и ехать, если вы, конечно, не хотите заявиться к поэту в разгар обеда. Так, конечно, тоже можно…
— Но не стоит, — закончил Скай. — Мы же все-таки хотим с ним приятельствовать, а не спорить, кто нарушит больше правил. Ник, если тебе совсем не хочется ехать, то я и один справлюсь.
— Нет, — решительно заявил Ник. — Извини, больше нытье не повторится.
Дом господина Авериана оказался не слишком большим, но очень приметным. Невысокая кованая ограда, украшенная розами и завитушками, открывала взору прохожих заснеженный садик с аккуратными дорожками. На лужайках справа и слева от дорожки застыли две ледяные статуи — полуобнаженные девушка и юноша в причудливых позах дамберских танцоров. Статуи были выточены так искусно, что казались живыми людьми, внезапно обращенными в прозрачный лед. Ник, и без того взволнованный предстоящим мероприятием, снова напрягся. Будто тоже заледенел.
Скай ободряюще похлопал его по плечу.
— Не бойся, если вдруг господин поэт окажется ужасным злодеем, то мы непременно его разоблачим. Так что бояться должен он.
— Я не боюсь, — возмущенно соврал Ник. — Просто какие-то эти статуи странные. И неприличные к тому же! Разве можно такое на улицу выставлять? Они же почти голые!
— В искусстве голая, то бишь обнаженная, натура — это нормально. В столичном парке в Верхнем городе можно и совсем раздетые статуи увидеть. Лишь бы самое хм… пикантное было прикрыто. А эти даже одеты. Но позы провокационные — это да. Представь, как краснеют, рассматривая эти статуи, благовоспитанные дамы! — Скай рассмеялся.
В приоткрывшуюся дверцу экипажа заглянул Пит.
— Ваше мажество, не пора ли послать помощника доложить о вашем прибытии? Я, конечно, и сам могу, но как-то это не по чину.
Ник вздохнул, вылез и быстрым шагом направился к дому. На статуи он больше не смотрел и со стороны выглядел вполне уверенно.
— Если все пойдет совсем не по плану, швыряй в окно чем-нибудь тяжелым! — без тени улыбки сказал Пит. — Я буду настороже, да и наш связной знает, куда мы поехали.
— Я так нервно выгляжу? — поинтересовался Скай.
— Нет, ты-то выглядишь отлично, — заверил его кучер, придерживая дверцу. — Но план отхода всегда лучше иметь.
От дома уже возвращался Ник в сопровождении сразу двух лакеев, так что пришлось выбираться из уютного экипажа. Скай скорчил высокомерно-вежливую гримасу, как раз подходящую для визита в логово зла и поэзии. Он и сам не знал, чего опасается больше: того, что Авериан окажется-таки злодеем и догадается, что Скай явился по его душу, или того, что зловещий смысл в стихотворении им просто примерещился и теперь придется напрасно потратить уйму времени на пустую светскую болтовню, приправленную выспренним занудным этикетом? Пожалуй, волшебник предпочел бы первое.
В гостиной, украшенной статуэтками и картинами, по сравнению с которыми статуи на лужайке выглядели просто образцом целомудрия, Ская и Ника встретил хозяин дома. Господин Авериан снова был с ног до головы облачен в черное и в интерьере смотрелся совершенно чужеродно, но странным образом не терялся среди пестрых диванов, золоченых рам и розовых тел на картинах, а, напротив, притягивал взгляд. «Как черный уж в горшке с разноцветными фиалками», — подумал Скай и едва сдержал усмешку. В этом контрасте, в мрачном облике поэта, в нарочитой откровенности картин виделась не подлинная страсть, а тщательно продуманный, выверенный образ. Что там Пит говорил о популярности стихов господина Авериана? Наверняка знакомые с поэтом читатели находят в них намеки на разврат даже в описаниях погоды.
Поэт выразил искреннюю радость от встречи. Волшебник ответил тем же. Приветствия плавно перешли к обсуждению погоды, города, предстоящих праздников, Вимбержского курорта и ближайших планов волшебника… Авериан выглядел вполне довольным беседой, Скай тоже старался выглядеть непринужденно. Слуга принес аперитив и закуски. Разговор все не сворачивал ни к поэзии, ни к другим волшебникам, ни тем более к тайным обществам… Наконец Ник, который по своему обыкновению незаметно и молча присутствовал где-то рядом, не выдержал.
— Прошу прощения, господин Авериан, — влез он, едва в разговоре нашлась пауза. — Мне так понравилось то стихотворение, что вы читали на вечере! Что вас вдохновляет?
Поэт расцвел. Скай мысленно обозвал себя болваном, что не додумался до этого вопроса сам. Ник не сводил с поэта глаз, ожидая ответа.
— О, вообще я нахожу вдохновение во всем окружающем мире. Обычно меня вдохновляют прекрасные создания, иногда — творения человеческого гения, — он широким жестом обвел комнату. — Но эти стихи и правда особенные. Они явились мне во сне.
— Правда? — восхищенно спросил Ник и замолчал, ожидая продолжения.
— Да-да. Я задремал в карете на пути из Вимбержа сюда. Там есть такое место на дороге недалеко от поворота на Хангайские пещеры… Обычными словами не объяснить, что с ним не так, но оно страшное и неимоверно грустное. Там живет безысходность, горное одиночество. Я думаю, — поэт понизил голос, — думаю, где-то там погибли эти пропавшие артисты. И никто не найдет их могилу в горных снегах. Разве что Снежные Змеи что-то видели с вершин, но они не расскажут.
Драматическое молчание прервал слуга, пришедший доложить о прибытии леди Кэссии.
Кэссия сегодня была еще очаровательнее, чем на поэтическом вечере, и смотрелась в гостиной Авериана еще неуместнее, чем он сам. В присутствии красавицы в строгом темно-зеленом платье нарисованные распутные девицы разом стали неприглядными и постыдными. Скай даже испытал острое желание увести ее отсюда, пока она не рассмотрела пошлые картины. Ник тоже выглядел смущенным. Сама Кэссия не обратила на интерьер ни малейшего внимания. Очень тепло поздоровалась с поэтом и его гостями. Скай отметил, что Авериан вполне привычно обменивается с девушкой рукопожатиями. Кэссия приносила свои правила с собой так просто и естественно, что никому и в голову не приходило их нарушить.
Едва девушка успела поздороваться с Ником, послышался мелодичный перезвон колокольчиков, и дворецкий пригласил всех к столу.
На торжественных обедах из гостиной в столовую полагалось переходить парами и под музыку. Этот обед торжественным не был, в качестве музыки играла большая музыкальная шкатулка, а дама присутствовала лишь одна. Хозяин дома так явно наслаждался сложностью ситуации, что Скай попросту предложил Кэссии локоть. Кэссия чуть улыбнулась, посмотрела на Авериана насмешливо, но под руку волшебника взяла. Авериан ухмыльнулся и предложил локоть Нику, однако помощник волшебника сделал вид, что намека не заметил вовсе. Поэт вздохнул и направился в столовую.
Глава тринадцатая
Обед у Авериана подавали по-столичному: все блюда сразу. Еще одно отступление от здешних традиций, ведь, насколько помнил Скай, в Лареже принято было подавать блюда на стол поочередно, на аргассийский манер, чтобы горячие закуски не успевали остыть, пока гости едят суп.
Впрочем, супа на столе не было вообще. Никакого. Да и вообще все блюда выглядели как-то странновато…
Скай не успел рассмотреть, что именно не так, когда господин Авериан объяснил:
— А сейчас, дорогие друзья, я приглашаю вас сыграть в игру. Все эти блюда приготовлены вовсе не из того, из чего вы привыкли. Я, признаюсь, и сам не знаю, что есть что. Возле наших приборов лежат листы бумаги и карандаши для записи ваших предположений. Посмотрим, кто угадает больше всех. Чур, не обсуждать!
Хозяин весело подмигнул гостям и поднял бокал.
Поначалу игра Ская озадачила. В бокале плескался подкрашенный ягодным соком рассол. Куриная ножка оказалась выпечена из теста с карамелью, зато пирожное состояло из курятины и овощей. Паштет из фасоли и мясное желе уже не очень удивили, а собранный из рыбы молочный поросенок оказался выше всяких похвал. Скай потребовал добавки, а потом решительно перепробовал все блюда на столе. Другие гости и сам хозяин почти не отставали от волшебника.
Когда пришло время сверить записи с торжественно зачитанным дворецким списком, оказалось, что выиграл Ник. Скай не удивился: про почти волшебное чутье травника на специи он уже знал. Кэссия и Авериан восхищенно аплодировали, Ник смущался, но, кажется, был вполне горд собой.
После обеда все вернулись в гостиную, где был уже накрыт десертный стол. Скай ожидал каких-нибудь сюрпризов и от него, однако пирожные и фрукты оказались вполне обычными. Не успели гости обсудить обед, как хозяин замер с надкушенным яблоком в руке и пустым взором уставился на одну из картин. Скай проследил за его взглядом, но ничего особенного не увидел. Кэссия осторожно коснулась его руки и приложила палец к губам. Поэт еще мгновение созерцал картину, потом поднялся.
— Прошу прощения, дамы и господа! Муза зовет! — и быстро, почти бегом, удалился.
Скай и Ник посмотрели на Кэссию. Та лишь с улыбкой развела руками.
— Да, с господином Аверианом так нередко бывает. Настоящий поэт должен следовать зову своей музы, где бы тот его ни настиг. Только не думайте, что он с нами заскучал. Он и правда спешит записать какие-то пришедшие в голову строки. Если не запишет и забудет — вот тогда он будет страдать и измучает всех своей язвительностью.