К четырем я вернулся в Хидден Вэлли. В кухне горел свет. Лаура свернулась в кресле. Она проснулась и сразу же заговорила:
– Он был здесь. Ждал, когда я вошла. Сначала я его не заметила, так что он меня сильно напугал. Он решил, что это очень смешно. Сказал, что он социальный работник, который очень серьезно относится к своей работе. Вот он и решил, что зайдет к тебе домой, потому что ты слишком много пьешь. Спросил, не жена ли я тебе и не Энн ли Хендерсон, а потом заметил, что для алкоголика ты привлекаешь на удивление много женщин, – и интересно было бы знать, что они в тебе находят. Неужели я не могла найти себе нормального парня или это такое у меня извращение?
Пока она говорила, ее всю трясло, и мое сердце разрывалось от жалости. Я подошел, наклонился над ней и сказал:
– Теперь все нормально. Я здесь, и я тебя не оставлю.
Она ухватилась за меня и притянула к себе:
– Он сказал, что он твой друг, Джек.
– Ладно… он тебя трогал?
– Нет.
– Уверена?
– Джек, он меня напугал.
– Все в порядке, я не вру. Мы ляжем в постель, я тебя обниму, и ничего подобного никогда больше не произойдет.
Она мне поверила. Когда она заснула, я еще долго лежал, глядя в темноту. Мне дико хотелось взять свою пушку и пойти прямо к нему и отстрелить его гребаную голову.
Так вышло, что эти мгновения оказали большое влияние на дальнейшие события. Если бы меня попросили назвать момент, в который я принял самое ошибочное свое решение, я бы назвал этот. Тогда все и началось.
Брендан Флод позвонил на следующий день в полдень. Сообщил адрес и рабочий распорядок Брайсона. Я спросил:
– Откуда вы все это берете?
– Господь помогает.
– Это точно.
– Я упомянул вас на собрании нашей группы.
– Группы?
– Мы встречаемся, чтобы вместе молиться, просить прощения, молить об излечении.
– Ясненько.
Разве?
– Мы будем упоминать ваше имя следующие девять недель.
Девять недель, девятимиллиметровый пистолет… оружие на все случаи жизни.
– Наверное, мне надо сказать спасибо.
– Не надо ерничать, Джек Чудеса случаются. Посмотрите, как мне удалось исправиться.
Это-то меня и беспокоило.
Я позвонил Джюри и услышал сильно пьяный голос Кигана. Я спросил:
– Встретиться можем?
– Господи, сколько времени? В какой я стране?
– В Ирландии.
– А я, бля, решил, что уже домой уехал.
– Ты в состоянии найти заведение в три часа?
– Пивнушку?
– Нет, это кафе.
– Не паб?
– Нам надо поработать.
– Тогда пошли в пивную.
И он повесил трубку.
Я подумал, не взять ли с собой пистолет, но разве сам Киган – не достаточно мощное оружие для любого человека?
Он опоздал. Я заказал чай. Официантка сказала:
– У нас замечательные плюшки.
– Так говорит моя мать.
Она заинтересовалась, навострила ушки и спросила:
– Я ее знаю?
Пора было ее заткнуть, поэтому я сказал:
– Вряд ли, она умерла.
Больше никаких любезностей. Когда появился Киган и быстренько принял на грудь, он заметил, глядя на официантку:
– Первый неприятный человек, встреченный мною в Ирландии.
– Ты так считаешь? Она предложила мне плюшки.
– Да пошла она.
Несмотря на дурное расположение духа, он держался отлично. Я так и сказал. Он вытащил из кармана плоскую серебряную флягу с эмблемой Голуэя. Объяснил:
– Моя малышка мне подарила. Там потин.
– Poitin.
– Разве я не так сказал?
– Ну, разумеется.
Он отпил добрый глоток и сказал:
– Ну вот, официантка уже кажется симпатичнее. Хочешь принять?
– Нет, спасибо. Брайсон побывал у меня дома.
Я поведал ему о событиях последних дней, включая дочку Джеффа. Он заметил:
– Синдром Дауна. У меня на участке был парнишка, у него дочка была такая.
– Ну и как?
Он вдруг повеселел:
– Челсия. Вспомнил, ее звали Челсия. Знаешь, она была просто прелесть. Увы, мне пришлось ею воспользоваться, чтобы добраться до ее папаши.
– Что?
– Не строй из себя святую невинность. Я полицейский, не слишком симпатичный парень, по какой причине здесь и нахожусь, и мне портит настроение какая-то уродливая сука-официантка.
Он снова взглянул на нее. Она собиралась принести меню, но, заметив выражение его лица, передумала. Он сказал:
– Если бы кусок такого дерьма, как Брайсон, посмел появиться в моем доме и напугать мою женщину, я бы его закопал.
Он выглядел безумным. В уголках рта скопилась пена. Он продолжил:
– В прошлом году у нас в Клэпхэме появился серийный убийца. Начальство решило использовать одну из моих вольнонаемных в качестве подсадной утки. И не обеспечили ей надежной охраны. Те, кто ее подстраховывал, опоздали. Я успел.
– Что случилось?
– Он повалил ее на землю, сорвал с нее колготки, держал нож у ее горла и матерился. Я оторвал его от нее, и знаешь, что он сделал?
– Нет.
– Он рассмеялся мне в лицо и заявил, что через полгода выйдет и уж тогда ее уроет.
– И он бы вышел?
– Возможно, через еще более короткий срок.
– И что сделал ты?
– Помог ему упасть на собственный нож.
– Что?
– Что слышал. Не лучше ли нам пошевеливаться?
Я сказал:
– Глянь на угловой столик около двери. Он посмотрел.
Хорошо одетый мужчина, явно в растрепанных чувствах, рассказывал о своих несчастьях пожилой паре. Они внимательно слушали, ловили каждое слово. Китай спросил:
– Что там происходит, он им вешает лапшу на уши?
– Добивается сочувствия. Особый тип мошенничества. Он рассказывает им на ломаном или корявом английском, что оставил маленький саквояж в углу кафе. Но он расстроен: кафе так много, все одинаковые. Все его ценности были в этом саквояже: билеты, паспорт, кредитные карточки.
– Хитрый засранец. Он что-то получит?
– Ему ничего не надо, меньше всего чего-то материального. Он наслаждается их сочувствием, их огорчением по поводу его несчастий.
– Ты его знаешь?
– Конечно, когда-то он был полицейским.
– Кто-нибудь должен дать ему в ухо.
– Почему? Это же типичное преступление без жертвы. Все, что он у них забирает, это время и капелька соболезнования.
Мы вышли, и я сказал:
– У Брайсона студия недалеко от пристани.
Но Киган еще не закончил с парнем, который плакался в жилетку пожилой паре.
– Странная у вас страна, а ты, Джек, здесь самый странный.
– Да будет тебе, Киган, только не говори мне, что не встречал таких типов во время дежурства у себя в городе.
– Десятки. Только в Лондоне такие берут адрес, затем заявляются в один прекрасный вторник, грабят, ее насилуют, ему отрубают голову.
– Такое случается?
– Как-то была у меня собака. Мейер-Мейер, по имени героя одного из романов Макбейна, дворняжка. Я слышал, они притягивают детей.
– Эта тоже?
– Щенки у него были, это точно. До сих пор тявкают в округе.
Я засмеялся.
– Тогда бродил по улицам один психопат. Газеты звали его «Факел». Он облил Мейера бензином и щелкнул спичкой.
– Бог мой.
– Я любил старину Мейера, с ним не было скучно.
– Что ты сделал с Факелом?
– Ничего.
– Да ладно тебе, Киган.
– Мы так и не смогли его поймать.
– Вот как.
11
В каждой урезанной правде, которую я продавал, всегда оставалась часть лжи.
Кристофер Маккуарри, сценарист «Обычных подозреваемых», ставший потом продюсером «Пути оружия», говорил: «Я боюсь нанимать Джеймса Каана: я всякое про него слышал. К тому же первое, что он мне сказал, было: „Ты больной ублюдок“. Вероятно, он и обо мне много чего слышал».
Я рассказывал это Кигану, когда мы подходили к Мерчантс-роуд, но от причала нас еще отделял траулер.
– Как будем себе вести?
Он мрачно улыбнулся и заявил:
– Пойдем напрямик.
Киган достал ключи и открыл входную дверь дома. Мы поднялись на один этаж к квартире номер 107. Он опять побренчал ключами, и мы вошли. Первым впечатлением был запах: воняло ладаном. Киган заметил:
– Наш мальчик любит покурить травку.
– Он курит ладан?
– Пойдем поглядим.
Я пошел за ним.
Большая гостиная напоминала гигантскую помойку. Грязные коврики на полу, кругом разбросана одежда. Киган заметил:
– Аккуратным его не назовешь.
В кухне царил хаос. Везде разбросаны коробки из-под фастфуда. Мойка забита грязной посудой. Киган приказал:
– Ты смотри в гостиной, я займусь спальней.
Я нашел справочник, в котором страницы, посвященные геям, были особо замусолены. На столе лежала книга Фреда Каплана «Гор Видал». Я сообщил Кигану об этом и добавил:
– Надо же, она подписана.
– Кем? Фредом или Гором?
Его вопрос произвел на меня впечатление. Он вышел из спальни со стопкой журналов и сказал:
– Жесткий садо-мазо, гомосексуализм, фетишизм и боль как вечная подруга.
– Но это ничего не доказывает, так?
– Так уж ничего, здесь доказательств навалом.
– Но не для суда.
– Это ты так думаешь. Ты когда-нибудь смотришь «Практику»?
Мы порылись еще, но больше ничего не нашли. Уходя, я сунул книгу про Видала в карман. Киган заметил:
– Ему будет ее не хватать.
– Знаю.
– И травки в половину веса этой книги.
– Ты взял травку?
– Или наоборот.
В тот вечер я заполнял свои книжные полки. Я еще раз побывал у Чарли Бирна и вернулся домой с большим грузом. Я не отличался педантичностью, не старался расставить книги по алфавиту или по росту. Нет, мне нравилось их перемешивать. Ставить Пола Теро рядом с Сент-Вида. Это я так развлекался. Пеликаноса ставил в один ряд с Джимом Томпсоном, Флэнна О'Брайена с Томасом Мертоном. За последние полгода я прочитал «Дом листьев», «Душераздирающую работу невероятного гения» и открыл для себя Дэвида Писа.
Надо было еще найти место для стихов Энн Секстон «В Бедлам