– И?
– Мужик шепчет: «Гамбургер и жареную картошку».
Вполне вероятно, он расскажет этот анекдот еще раз шесть, каждый раз получая ни с чем не сравнимое удовольствие. Одна из причин, почему я вернулся домой. Англичане рассказывают анекдоты грубо, извиняющимся тоном. И они получают удовольствие не от смеха, а от насмешки. Кики как-то спросила меня про ирландские анекдоты. Про любовь к ним англичан и про полное отсутствие анекдотов в самой Англии.
– Они смеются над тем, чего боятся. Мы же их не боимся.
Она удивилась и спросила:
– Англичане боятся ирландцев?
– И имеют на это все основания.
Я договорился встретиться с Киганом «У Гаравана», там слегка надраться, но не до полного улета. На нем был зеленый пиджак, свитер с острова Арран и твидовая кепка. Он спросил:
– Как я выгляжу?
– Классно.
– В смысле?
– «Плейбой Западного Мира».
– Я был на Арране.
– Никогда бы не догадался.
– Эй, приятель, две пинты черного.
Проорав эти слова, он сказал потише:
– Меня здесь знают.
– Не сомневаюсь.
Он сорвал с себя кепку и протянул мне:
– Прочти.
– Кепку?
– Там внутри послание.
В послании значилось: «Доброго здоровья всем, кто носит эту кепку».
Прибыло пиво, и мы занялись делом. Потом он сообщил:
– Я новое слово выучил.
– Собираешься со мной поделиться?
– Это shook.
– Полезное словцо.
– Так вот, Джек, ты выглядишь shook.
– Благодарю.
Я рассказал ему про лебедей. Он спросил:
– Сколько тебе платят?
– Двадцать фунтов.
– Что? Тебе платят поголовно?
– Я облажался, Киган.
– Ну… так исправься.
– Попытаюсь.
Он некоторое время молчал. Молчаливый Киган – опасный зверь. Я попросил:
– Не томи меня молчанием.
– Я придумал решение этой цыганской проблемы.
– Они тинкеры, не цыгане.
– Без разницы. Подставь его.
– Каким образом?
– Обычным. Достань какие-нибудь личные вещи жертв, подбрось в его дом, его ведь нет.
Я покачал головой. Он сказал:
– Да будет тебе, Джек, он же явное дерьмо, последняя сволочь. От таких надо избавляться.
– Нет, я не могу.
– Ты уверен, что был когда-то полицейским? Ладно, я сделаю это за тебя. Твой приятель, этот Трубочист, с удовольствием мне поможет.
– Не станет.
– Что?
– У него есть принципы.
Киган почти задохнулся от возмущения и заявил:
– Я еще одно слово выучил: bollocks. Как раз годится.
Закончив с третьей кружкой, он сообщил:
– Я подаюсь домой.
– Спать?
– Нет, в Лондон.
– Когда?
– Завтра утром.
– А…
– Там меня работа ждет. Я и так уже на неделю опоздал.
– Не уезжай.
– Это все, что у меня есть, Джек. Без работы я пропаду.
Я понимал, что он хочет сказать. Все эти последние годы я цеплялся за свое прошлое в качестве полицейского. Единственная существовавшая реальность, именно поэтому я и не расставался с шинелью. Как в песне: «Я тот, у кого нет ничего».
Он полез в карман своего пальто:
– Тебе кое-что понадобится для твоего представления с лебедями.
Положил мне на ладонь какую-то штуку. Я взглянул, и он попросил:
– Не здесь, положи себе в карман.
Я послушался и спросил:
– Что это, черт побери?
– Шоковый пистолет.
– Напоминает погонялку для скота.
– Тот же принцип, только много больше вольт.
– Разве они разрешены?
– Разумеется, нет, и это правильно.
Я понимал, что вряд ли он купил эту штуку в Голуэе, и сказал:
– Разумеется, ты не тащил его через таможню в аэропорту.
Он допил пиво, сурово взглянул на меня и заметил:
– Кто бы говорил. Парень, который протащил кокаин.
Я удивился.
– Откуда ты знаешь?
– Я же полицейский, забыл? Ты на него уже основательно подсел, так что это очевидно.
– Ты ничего не говорил.
– Слушай, это твое дело, хотя и большая глупость. Только ты поверь мне, Джек, это дерьмо не доведет тебя до добра.
– Спасибо за подсказку. Как эта штука работает?
– Наставь и надави.
– И эффективно получается?
Он демонически рассмеялся. На звук повернулись головы.
– О да, – сказал он.
Тут мне в голову пришла мысль. Я спросил:
– Слушай, ты ведь не собирался отдавать его мне, так?
– Нет.
– Значит, о господи, ты просто так его с собой таскаешь?
– Ты о чем, Джек?
– Это же Голуэй. Чего ты опасаешься?
– Это твой город, парень, и здесь рубят головы лебедям, убивают цыган и много еще чего творят.
Ответить мне было нечего, поэтому я спросил:
– Что еще ты с собой носишь?
Он широко улыбнулся и сказал:
– Знаешь, мне кажется, на самом деле тебе не очень хочется знать.
Он был прав.
Я предложил его проводить, но он отказался:
– Не люблю прощаний.
В конце вечера мы долго стояли у паба. Мне не хотелось его отпускать. Он сказал:
– У тебя такой вид, Джек, будто ты собираешься меня обнять или что-то в этом роде.
– На меня это похоже?
– Ты ирландец, так что все возможно.
Я хотел сказать: «Я буду скучать» или еще что-то значительное. Но ограничился словами: «Береги себя». Казалось, он тоже с трудом сдерживает эмоции, но тут он шутливо ткнул меня кулаком и сказал:
– Не пропадай, Джек.
И ушел. Я ощутил потерю, свернул на Ки-стрит и пошел куда глаза глядят. Четыре утра, а на улице полно всякого народа. Группа африканцев стучала по барабанам, мальчишка играл на гитаре. Я остановился около него и сказал:
– Неплохо.
Я уже почти дошел до пивнушки «У Кении», когда появились двое полицейских. Я кивнул, и один сказал:
– Покажи, что у тебя в карманах.
– Что?
– Ты нарушаешь общественный порядок.
– Вы шутите. Поглядите, там прямо ООН из музыкантов, а вы пристаете ко мне.
Второй сделал быстрый шаг вперед, и они прижали меня к стене. Я вспомнил про шоковый пистолет в кармане и подумал: «Я в глубокой жопе».
Первый наклонился ближе и сказал:
– Старший инспектор Кленси просил передать, чтобы ты себе слишком много не позволял, Джек.
И нанес мне удар по почкам. Такие удары и я раньше умел наносить. Это что-то. Падаешь как подкошенный, дышать от боли не можешь. Когда они не спеша удалялись, мне хотелось крикнуть вслед: «Это все, на что вы способны?»
Но я не мог выговорить ни слова.
На следующее утро я рассмотрел синяк в зеркале. Как будто меня лягнула лошадь. Я уже неделю обходился без кокаина, и нервы у меня были на пределе. Прибавьте к этому похмелье, и вы поймете, что к моргу я был так близко, что докричаться можно.
Я услышал, как под дверь сунули пакет. Такой толстый конверт. Имя напечатано, так что тут я ничего не мог узнать. Штамп Белфаста. Я подошел к столу и медленно открыл конверт. Затем перевернул его и потряс. На стол упала рука. Я отпрянул, ударившись о раковину, меня едва не вырвало. Постарался успокоить бешено колотящееся сердце. Взглянул еще раз, потом подошел. Сделана из пластика. На ладони написано:
– Помощь не нужна, Джек?
К ланчу появился Трубочист и спросил:
– Что с вами случилось?
– Полиция.
– Теперь вы знаете, что это такое.
Он принес бутерброды и термос с чаем. Я возразил:
– Здесь есть чай.
– Пакетики. Дерьмо.
Он разложил бутерброды и сообщил:
– Ревень.
– В бутербродах? Шутите?
– Попробуйте – удивитесь.
– Я наверняка поражусь. Нет уж, не надо.
Он съел все сам, причем с большим аппетитом. Я сказал:
– Брайсон сбежал.
– Опишите мне его.
Я послушался. Он сказал:
– Мы его найдем.
– Как?
– Братья разбросаны по всей округе.
– Он мог податься в Англию.
– Наших там больше, чем здесь.
– Что, если не он убивал?
– Тогда почему сбежал?
– Тоже верно.
Трубочист встал и сказал:
– Как поживает ваш английский приятель?
– Он уехал.
– У вас странные друзья, Джек Тейлор.
Если в этих словах и звучало осуждение, я его не почувствовал. Когда он ушел, я попытался читать: «Ветер унес летних мух. Бог позабыл о своих детях».
Это из Нельсона Элгрена, «Человек с золотой рукой».
Раздался телефонный звонок.
– Слушаю.
– Джек, это Кэти.
– Привет, Кэти.
– Джек, Джефф пропал.
– Пропал? Куда пропал?
– Он запил.
– Вот как.
– Ты знаешь, что он уже двадцать лет в рот не берет.
– Нет.
– Ты его найдешь?
– Найду.
– Обещай мне, Джек.
– Обещаю.
Реймонд Чандлер в своем очерке «Простое ремесло убийства» писал:
Современный детектив относительно беден, иначе он бы не был детективом, Он обычный человек, в противном случае ему не затеряться среди обычных людей. Он не возьмет деньги другого человека нечестным способом и не потерпит оскорбительного отношения без своевременного и спокойного возмездия. Он человек одинокий и гордится тем, что вы отнесетесь с уважением к его гордости либо сильно пожалеете, что вообще с ним встретились. Если бы таких, как он, было много, мир стал бы безопасным местом для жилья, при этом не став настолько скучным, что жить в нем вообще бы не стоило.
Эти слова звучали в моих ушах, когда я направился на поиски Джеффа. Я пошел в пивную. Парень за стойкой, которого я никогда не видел, спросил:
– Вы Тейлор?
– Да.
– Идите наверх, она вас ждет.
Выглядела она ужасно, лицо распухло от слез. Я обнял ее и сказал:
– Все будет в порядке, я его найду…
– Джек, если с ним что-то случится…
– Ничего не случится. Куда он мог пойти?
– Не знаю. Я никогда не видела, чтобы он пил. По крайней мере, он не взял мотоцикл.
У Джеффа был «харлей». Он рассказывал, что у него две страсти – мотоциклы и поэзия. Показав мне мотоцикл, он заметил:
– У него зад особой конструкции.
Я глубокомысленно кивнул, будто что-то понимал.