– Дамы и господа, Элвис Пресли.
Или Крис де Бург, или даже Бадди Холли.
Разумеется, каждый раз один и тот же певец. У него был такой голос, что на передачу «Мы ищем таланты» его не пустили бы даже зрителем. В середине вечера оркестр пошел отдыхать. Как и все остальные, музыканты устремились к бару. Уж так мне не повезло, что я оказался рядом с вокалистом. По нему ручьями тек пот. Он, задыхаясь, спросил:
– Ну как?
– Купить вам выпить?
– Нет, нас тут бесплатно поят.
– Вы это заслужили, замечательное шоу.
– Спасибо, это последнее перед турне.
– Турне?
– Ну да, Канада, потом два месяца в Лас-Вегасе.
Я пытался сдержать дрожь и сказал:
– Повезло.
– И у нас скоро выйдет альбом.
– Да, и как же называется?
– «Величайшие хиты».
У меня хватила такта не спросить: «Чьи?»
Он взял поднос с напитками и сказал:
– Очень может быть, что нас покажут в «Шоу в самый поздний час».
– Я буду держать за вас пальцы скрещенными.
– У нас получится.
– У вас уже получилось.
Он был очень доволен. Когда я попытался заплатить за выпивку, он сказал, что это пойдет на счет оркестра.
Бывают моменты, когда тебе везет, ты радуешься тому, что жив. Это был один из таких моментов. Я станцевал три танца, умудрился два сплясать медленно. В медленном танце вы можете притвориться. Прижимайте к себе партнершу и старайтесь не наступать ей на ноги, вот и все. А быстрые танцы – настоящий кошмар. Я стараться делать вид, что знаю какие-то па. Одна женщина как-то сказала:
– Ты учился танцевать в шестидесятые.
Такие утверждения вы не ставите под вопрос. Потому что не хотите получить ответ.
Лаура, разумеется, танцевала прекрасно. Пока я с трудом переступал с ноги на ногу, а по телу струился пот, голос в моей голове орал: «Жопа с ручкой». Когда мы все поднялись под звуки национального гимна, я поклялся себе: никогда больше.
По дороге домой Лаура взяла меня под руку и сказала:
– Все было чудесно.
Когда мы пришли, она улыбнулась и сообщила:
– Я могу остаться.
После того как мы закончили заниматься сексом, она оперлась на локоть и принялась меня разглядывать. Мне захотелось, чтобы комната погрузилась в темноту. Ее пальцы коснулись татуировки, и она спросила:
– Это ангел?
– Да.
– Твой ангел-хранитель?
– Не знаю, я получил это, играя на бильярде.
– Ты выиграл?
– Нет, я проиграл.
Единственное, чему меня научил отец, это играть на бильярде. Он участвовал в местном финале. Я оказался способным учеником. Почти никогда не проигрывал. До моей учебы в Темплморе. Нас отпустили на выходные, и мы направились в центр Дублина. Бильярдный зал на Мэри-стрит имел давнишнюю репутацию. Я побил всех остальных курсантов, когда появился наш сержант. И предложил сыграть. Я уже тогда достаточно соображал, чтобы не играть на деньги, вот мы и играли на что-нибудь другое. У сержанта были закатаны рукава, все руки в татуировках. Он сказал:
– Тебе ведь не нравится, верно, Тейлор?
– Не по мне.
– Ладно, если проиграешь, сделаешь себе одну, идет?
Раз плюнуть, решил я и проиграл. Мы отправились на набережную. Салоны, где делали татуировки, в те времена были убогими заведениями. Из всего, что там предлагалось, ангел был наименее вызывающим. Было ли больно? Чертовски.
16
Сказка о ком-то, кто с вами в темноте.
Сказка о ком-то, кто с вами в темноте рассказывает сказки. И насколько же лучше потом, когда все заканчивается и наступает тишина. И вы там, где были всегда. В одиночестве.
Я отправился в магазин, торгующий вещами для солдат и матросов, и купил там теплые свитера с высоким воротом, теплые кальсоны и носки. Продавец, молодой парень лет двадцати, поинтересовался:
– Каких морозов вы ждете?
– Там, куда я направляюсь… очень сильных.
– Что, в Сибирь?
– Нет, скорее в Клэддаф.
Когда я выходил, слегка знакомый голос произнес:
– Приветик.
Я остановился и попытался сообразить, кто это может быть. В его левом ухе болтались четыре серьги. Он сам мне помог, сказав:
– Я тусовался вместе с Кэти, когда она панковала.
– А, вспомнил.
– А вы тот старый мужик… Тейлор, верно?
– Спасибо.
– Она говорила, вы крутой парень.
– Еще раз спасибо.
Я подумал, что он собирается попросить у меня взаймы, поэтому сказал:
– Приятно было встретиться.
– Слушайте, как насчет улета по-быстрому?
Я уже почти отказался, но подумал: не торопись. Я собирался сидеть всю ночь, доза вполне могла облегчить мне задачу. Я сказал:
– Давай.
Не дешево.
Разумеется, наркоман вроде меня немедленно хочет попробовать, посмотреть, как пойдет. У меня уже зубы в деснах плясали от отсутствия кокаина. Я пошел домой и позвонил Кэти.
– Джек, как ты?
– Лучше всех. Как хозяин?
– Мучается.
– Это уж как водится.
– Но он не пытался похмелиться, ничего такого, так что я надеюсь, на этом все закончится. Ты как думаешь?
– Господи, Кэти, ну откуда мне знать? Но у него больше шансов, чем у других.
– Джек!
– Что?
– Так ты не станешь его сманивать?
– Что ты такое говоришь?
– Джек, пожалуйста.
– Я гарантирую, что не стану пытаться его соблазнить.
– Спасибо, Джек.
Клик. Мне хотелось пробить стенку кулаком. Телефон снова зазвонил. Сейчас она извинится.
Киган.
– Ты по мне скучаешь, парень?
– Еще как.
– Я еще немного пошарил по Брайсону, даже с его мамашей покалякал.
– И?
– Верно, ее муж был злобным пьяницей и всячески издевался над мальчишкой.
– Отсюда его ненависть к пьяницам.
– Да… но…
– Что «но»?
– Я не думаю, что это он.
– Да ладно тебе, Киган, когда ты был здесь, ты готов был его подставить.
– Послушай, Джек, я терпеть не могу ошибаться. И его мать, и другие говорят, что он постоянно врал, что сделал что-то, чтобы привлечь к себе внимание. Тут еще такая штука: может, он и ненавидит алкашей, но он сделал им много добра, действительно помог некоторым.
– Извини, Киган, но этот гад прислал мне руку.
– Настоящую?
– Нет, из пластика, но можешь мне поверить, шок был сильным.
– В этом-то все и дело, Джек. Он заигрывается и нуждается в хорошем пинке, вот и все.
– Киган, Лондон повлиял на твою головку. Это он.
– Слушай, Джек, тут еще много всего…
– Мне пора идти, Киган.
– Джек, пожалуйста, подумай над моими словами.
– Уже подумал. Я должен идти.
Клик.
Вечная история с этим Лондоном: постоянно сеет сомнения в твоей голове. Надо зазвать Кигана назад, починить ему головку.
Я очень надеялся никогда больше не увидеть пирс Ниммо. Трудная задача, если живешь в Голуэе, поскольку это главная достопримечательность набережной. А по традиции полагается прогуливаться по набережной. Я там утопил своего лучшего друга, причем спланировал это убийство заранее.
Больше всего лебедей собирается у Клэддафа, а пирс там в самом центре. Есть только один способ добраться до птиц – вниз по слипу, ведущему в воду. Днем там часто кто-нибудь обретается, бросая в воду хлеб. Уже прошла неделя со дня последнего убийства. Я пришел туда в два ночи. Через залив виднелись огни города. Я старался отворачиваться от Ниммо. Нашел местечко, где можно было сесть, укрывшись от ветра, и принялся ждать. В темной одежде я был незаметен для прохожих. По крайней мере, я на это надеялся.
Шинель, теплое белье и перчатки помогут мне выдержать сильный ветер. На уши я натянул черную шапку. Предусмотрительно наполнил термос кофе с бренди. По воде со стороны города доносились музыка и смех. Я отпил глоток из фляжки. Ноги затекли, я сделал несколько движений, чтобы размять их.
В четыре часа меня сморила усталость, и я сунул в рот таблетку амфетамина. Двадцать минут прошло – никакого эффекта. Решил, что парнишка продал мне фуфло. Ладно, я его достану. И тут я едва не подскочил, такая энергия меня наполнила. Я оказался в гиперпространстве. В голову пришла сказанная кем-то фраза: «Колеса убивают», а потом: «А мне плевать». Сердце с каждой секундой билось все чаще и чаще, и я начал беспокоиться. При таком сердцебиении можно попасть в беду. Но чувствовал я себя Геркулесом. Казалось, железные прутья мог гнуть зубами. В голову пришла идея написать роман, я даже быстро что-то записал. Хотелось заорать: «Это будет классическая вещь!»
Я, не переставая, подпрыгивал на месте, как Джонни Роттен в зените своей славы. Выскочил на дорогу, умоляя убийцу лебедей появиться. Но его не было. В восемь часов, выпустив пар, я отправился домой. Мускулы на лице подергивались, нервы были на пределе. Молочник сказал: «Доброе утро», и я проорал: «И ВАМ ДОБРОЕ УТРО!» Попытался взять себя в руки, но наорал на уборщицу и на почтальона. До дома добирался часа два, поскольку ноги несли меня не в ту сторону. Прибыв наконец домой, я начал как безумный бегать вверх и вниз по лестнице. Это в теплом белье! Когда упал, то сильно ударился и насажал синяков. Свалился на диван совершенно без сил. Уставился на часы и с трудом разглядел, что уже полдень. Пробормотал: «Надо же».
Проспал до десяти вечера. Придя в себя, решил: «Метоамфетамины не для тебя».
Попытался восстановиться всеми известными мне способами: душ, еда, кофе, чистая одежда. Лучше, можно считать, не стало.
К полуночи я снова начал собираться. Закончив приготовления, взглянул в зеркало. Ничего хорошего. Кожа на лице серая, глаза как у буйного сумасшедшего.
Снова потащился в Клэддаф. Как бы ни пошли дела, колеса я больше не принимаю. Я занял свое место у стены. Пошел сильный дождь. Если преступник появится, самое большее, что я смогу сделать, это обозвать его. Но он не появился. Странное дело, но я задремал, мне даже приснился кошмарный сон. В четыре я проснулся от того, что два лебедя клевали мои ноги. Я заорал: