Я кивнул.
— Верно, но с тем же успехом вы можете застрять с одной отличной сдачей в руке и одной ужасной сдачей и тогда, скорее всего, проиграете. Поэтому есть пара разных стратегий. Вы можете просто играть, а можете скидывать в угол карты, которые вам понадобятся позднее, но тогда вы рискуете, что я возьму под контроль этот угол, складывая туда плохие карты.
— Значит, в игре все в точности как в жизни. Если я «скидываю», как вы сказали, одну часть моего двора, у которой слишком большое влияние, я рискую, что кто-то другой возьмёт контроль над двором, «скидывая» туда своих людей.
Я прикусил губу.
— Вы быстро учитесь, ваше величество.
Королева улыбнулась, по-видимому, довольная моей похвалой.
— Спасибо, мастер картёжник. Думаю, теперь я возьму карту.
Она взяла карту из колоды.
— Теперь вам понадобится какое-то время, чтобы… — начал я.
Она немедленно вытащила одну из своих средних карт и бросила её картинкой вверх в ближайший правый от меня угол.
— Или, полагаю, можете просто сделать вот так.
Я посмотрел на карту, которую она скинула. Это был валет колесниц.
— Довольно ценная карта, чтобы её сбрасывать, — заметил я.
Королева не ответила, а просто безмятежно посмотрела на меня.
Я взял карту из колоды. Не собираюсь рассказывать, какая у меня была сдача, потому что… Ну, нельзя приобретать такую дурную привычку. Достаточно сказать, что, по-моему, всё было в порядке. Я сбросил в левый от меня угол.
— Опять моя очередь? — спросила королева.
Я кивнул.
Она взяла вторую карту, потом сбросила ещё одного валета — на этот раз валета стрел. Она кинула его в тот же угол, что и раньше. Опасный ход, если только она не собиралась брать из этого угла. Но угол был на моей стороне стола, поэтому я имел право первым пользоваться им.
— Когда вы играли в карты с человеком, с которым потом дрались и убили его, ставки были очень высокими? — спросила королева. В её тоне едва угадывался хоть какой-то интерес.
— По правде говоря, дельце было небольшое, ваше величество. Мы поспорили из-за кобылы.
Я сбросил тройку клинков в угол, который она пополняла.
— И какова была природа разногласий? — спросила королева, взяв ещё одну карту.
— Я считал, что он слишком загоняет свою кобылу. Стыдно портить хорошую лошадь. Поэтому я предложил её купить. Он считал, что она стоит дороже, но мы сошлись на том, что я заплачу куда больше, если проиграю, или возьму её даром, если выиграю.
Королева уронила свою карту, на этот раз короля требушетов, в угол рядом с моей левой рукой. Она, похоже, не очень-то хорошо играла.
— Я не уверен, что вы до конца поняли правила игры, ваше величество. Не хотите ли, чтобы я объяснил их снова?
— Благодарю, думаю, я достаточно хорошо их поняла.
Я пожал плечами и взял следующую карту. Двойка колесниц. Мелочь. Наверное, мне стоит больше беспокоиться о собственной сдаче.
— Итак, — продолжала королева, — когда этот человек, Меррел из Бетриана, попытался сжульничать в карточной игре, поставив на кон всего лишь кобылу, которая на самом деле не очень-то была вам нужна, вы его убили.
— Откровенно говоря, ваше величество, я взял на себя труд спровоцировать его на поединок. Он был просто не очень хорошим дуэлянтом.
Я сбросил короля стрел в угол справа от королевы. Я сомневался, что мне придёт много таких карт, и думал, что лучше вывести их из игры, разбросав там и тут.
Королева посмотрела на меня.
— Это то, что вы называете «блефом», господин Келлен?
Вопрос меня удивил.
— Нет, ваше величество. Видите ли, мешая королям скапливаться, я…
— Нет-нет. Я имею в виду то, что вы солгали мне об игре с Меррелом из Бетриана, — небрежно сказала она, взяв ещё одну карту. — Вы сражались не из-за кобылы, не так ли?
Я на мгновение задумался, как бы ответить, но потом просто ответил. На самом деле мне нужно было сосредоточиться на картах, а не на игре.
— Да, ваше величество, на самом деле это была не кобыла.
— Женщина.
— Да.
— Вообще-то, жена того человека.
— Да.
— Но вы всё ещё лжёте мне, не так ли, господин Келлен? — спросила королева.
— Со всем уважением, ваше величество, я не понимаю, как…
— Это была и не женщина, верно?
Я на мгновение положил свои карты на стол рубашками вверх. Я знал, какие карты у меня на руках, знал, какие лежат по углам, и почти не сомневался, какие держит королева. Она хорошо играла — почти мастерски, если уж на то пошло. И уж наверняка лучше, чем имеет право играть одиннадцатилетняя девочка, только что выучившая правила. Но недостаточно хорошо. Мы с ней приближались к последней карте, и я знал, что могу выиграть.
— Да, ваше величество. Было бы правильней назвать её девочкой.
— Ей было двенадцать, — сказала королева.
Я кивнул, гадая, как она сумела это выяснить.
— На год старше, чем я сейчас.
— Да.
— Вы убили человека за шулерскую игру, потому что знали, что он будет и дальше… какой очаровательный эвфемизм вы упомянули перед моим двором? «Слишком загонять свою кобылу»?
— Откуда вы всё это знаете, ваше величество? — спросил я.
Пришла её очередь или сыграть тем, что у неё на руках, или одной из карт из угла, или тем и другим. Но она не двигалась.
— И вы не рассказали всё магистрату, потому что…
— Потому что это ничего бы не изменило.
Королева кивнула.
— Потому что закон есть закон, и в Дароме двенадцать — достаточно зрелый возраст, чтобы выйти замуж, если родители дают разрешение, неважно, каким бы старым и жестоким ни был муж.
— Верно.
— Потому что если бы вы пошли к маршалам, издевательства бы не прекратились. Вот почему вы разыграли карты, которые вам выпали. Зная, что факты не помогли бы в суде, вы решили вместо этого положиться на ум.
Я покачал головой. Во мне росло раздражение из-за того, что меня осыпал вопросами ребёнок.
— Нет, как я уже сказал…
— Вы рассказали им, что поспорили из-за кобылы, потому что в глазах закона кобыла или двенадцатилетняя девочка — всё едино. Она всё равно была его собственностью.
— Мне пришлось…
— Вы… Как такое называется? Вы «сбросили карты».
Она не давала мне закончить ни одной фразы.
— Проклятье. Я сверился с юридическими книгами, там нет…
— Вы ничему и никому не доверяете, кроме себя самого, верно?
— Больше мне некому доверять! — сказал я.
Вообще-то не сказал, а прокричал.
— Вы просто играете теми картами, которые вам выпали.
— Это всё, что я могу сделать!
— Это всё, что может сделать каждый из нас, не так ли, господин Келлен? — Голос королевы внезапно снова стал мягким и тихим. — Теперь смотрите на стол и играйте… вашими… картами…
Наши взгляды встретились, и мы не отвели глаз. Что она делает? Какой во всём этом смысл? Аристократы стояли тихо, как смерть. В глазах наставников читалось убийство. Я начал с простого, глупого, невероятного плана, а теперь не был уверен, кто кем играет.
Королева всего на мгновение прикрыла глаза.
— У нас истекает время, мастер картёжник. Я должна идти на уроки и не могу больше заставлять своих наставников ждать. Посмотрите на стол и примите решение.
Я посмотрел на карты. Королева выложила свои оставшиеся карты картинками вверх. Три десятки и валет. Солидная сдача, но неправильная. Она могла бы взять джокером и сразу выиграть, но джокеров она положила с моей стороны, где я имел право взять их первым. Что-то в выложенных картах меня беспокоило. «Четыре угла, — подумал я. — В них нет смысла».
Королева положила двух джокеров в один и тот же угол с моей стороны стола — как можно дальше от себя. Глупый ход. Я был ближе к ним и мог взять их раньше её. Она сбросила королеву требушетов рядом с собой. Но ещё она положила карты меньшего достоинства — двойку и семёрку — поверх королевы, ослабив угол. Там не было никакой силы. Вся сила была у джокеров.
Я на секунду взглянул на королеву. Она знала, что у меня на руках изгой клинков. Она должна была это знать, поскольку карта нигде больше не проявлялась. В некоторых играх изгои были козырями, но не в «Королевском дворе». Три короля на столе распределились по трём разным углам. Нечем там играть. Всё, что мне оставалось сделать, — это взять угол с остальными джокерами, и я выиграю. Бессмыслица! Королева явно знала игру — куда лучше, чем давала понять, — но сперва вела мастерскую стратегию, а потом предоставила мне решить, чем всё закончится. Я должен был быть дураком, чтобы не выиграть. Она что, позволяет мне победить? Почему? С какой стати?
Я поднял взгляд от стола, заглянул в глаза королевы и увидел навернувшиеся на них слёзы, как облака, собирающиеся закрыть ослепительное солнце. То, что таилось в её глазах, заставило меня впервые увидеть весь стол. А ещё то, что я вспомнил, как Фериус некогда рассказала мне на одной из своих магических попоек: джокеры в дароменской колоде символизируют тайное знание и ученические занятия, вот почему дароменцы называют их по-другому.
«Наставники».
Несмотря на всю кажущуюся небрежность этого процессуального допроса, королева знала, кто я такой — вообще-то, знала с самого начала. Изгой, меткий маг с плохой репутацией и длинным списком врагов. Мертвец, если я войду в Берабеск; тот, на кого джен-теп выдали ордер-заклинание; непрошеный гость в Гитабрии; человек, недостойный внимания в Дароменской империи — пока я не совершил ошибку, нацелившись на типа, который не перестал бы избивать свою двенадцатилетнюю жену. Моё повседневное выживание зависело от нескольких трюков, склонности к нечестной драке и желания играть на глупости людей умнее и намного могущественней меня самого. Эта одиннадцатилетняя королева только что подбила меня на игру в карты, которая была для неё лишь способом показать мне, что на самом деле происходит при дароменском дворе.
Действительно ли эта одиннадцатилетняя правительница хранит мудрость восьмидесяти поколений монархов? Я понятия не имел. Но сейчас, в данный момент? Она была перепуганной одиннадцатилетней девочкой, которую бьют и жгут её наставники, и она знала, что пройдёт немного времени, прежде чем они сделают кое-что похуже. Её окружали слабые люди. Двойки и семёрки, которые не будут её защища