Бракиус сразу подошла к воротам и вытянула перед собой мясистую руку.
— Сразу говорю вам, ваша милость, — нараспев сказала она удивительно мягким контральто, заставившим её ювелирные украшения затрепетать, будто они собирались пуститься в бегство, — что ни при каких обстоятельствах вы не встретитесь с заключённой снова.
Ярость Мариадны вспыхнула мгновенно.
— Как вы смеете! Как смеете держать в заключении бедную девушку, собираясь лишить её жизни, и отказываете мне в шансе дать ей то немногое утешение, какое я могу!
— Моя госпожа, попрошу вас убрать руки от решётки и отойти. Вы нарушили закон, пытаясь вызволить свою служанку, и мы не собираемся позволить вам снова войти в тюрьму и сделать вторую попытку.
— Королева…
— Вы кузина королевы. Мы знаем.
Напарник Бракиус, Фэн, кивнул.
— Вы напоминали нам об этом несколько раз, уж это точно, — пробормотал он и вытер грязным носовым платком маслянистый рябой лоб.
Бракиус мрачно посмотрела на младшего маршала.
— Моя госпожа, нам известно ваше положение и ваше родство с её величеством. И вы должны радоваться, что нам всё это известно, иначе мы бы немедленно вас арестовали. У заключённой есть права, и одно из прав — отказаться от визитов кого бы то ни было, независимо от его положения.
— Подождите, — сказал я. — Вы говорите, что Тасия не хочет видеть графиню?
Маршал Бракиус предупреждающе взглянула на меня, как будто я только что поднёс спичку к горе сухого трута.
— Это ложь! — крикнула Мариадна, ударив ладонями по прутьям решётки. — Зачем Тасии отказываться меня видеть?
— Вам придётся обсудить это с магистратом, ваша милость, — беззлобно заметила Бракиус.
— С Гарраном? — Мариадна словно выплюнула это имя. — Этот дурак даже не позволил мне посмотреть на вынесенный Тасии приговор. Он просто снова и снова разглагольствовал о невыразимом величии закона и о том, что даже высочайшие из нас должны смириться…
Фраза замерла на её губах. Мариадна отвернулась и прислонилась к Эррасу, который сочувственно обнял её, а на меня кинул взгляд, заставивший меня почувствовать, будто всё это моя вина. С какой стати старики думают, что если они готовы умереть за какое-то дело, то и вы должны за него умереть?
Я вздохнул и обратился к маршалу Бракиус:
— Есть причины, по которым я не могу видеть заключённую?
Она оценивающе взглянула на меня сквозь решётку.
— Зависит от того, кто вы, к дьяволу, такой?
Вытащив из кармана куртки документы, которые вручил мне личный секретарь королевы, я передал их маршалу. Она взяла бумаги и потерла пергамент между большим и указательным пальцем, прежде чем прочитать. Дочитав, фыркнула и передала бумаги Фэну.
— «Наставник королевы в картах»? — спросил Фэн. — Серьёзно? Вы учите её величество играть в азартные игры?
— Эта должность была лучше остальных, которые мне предложили.
Бракиус взяла у Фэна документы и протянула их мне сквозь решётку. Вытащила связку железных ключей и отперла замок.
— Прекрасно. Фэн, проверь, есть ли у него оружие, и впусти его.
Когда ворота открылись, Фэн отступил назад и с опаской посмотрел на графиню Мариадну, а после взглянул на Рейчиса, который последовал за мной.
— Эта тварь кусается? — спросил он.
— Да, но вчера он съел лицо одного парня, поэтому, скорее всего, не голоден.
Фэн среагировал на мои слова так, что его напарница захихикала. В конце концов младший маршал сделал кислое лицо и отступил в сторону.
— Прекрасно. У тебя и твоей выдры есть один час.
— Неужели никто в этой безмозглой стране не знает, как выглядит настоящая выдра? — просвистел Рейчис, проходя мимо Фэна.
Глава 24Девица карт
Камера Тасии была одноцветной, как серое облако в пасмурный день: каменные стены, железные прутья, вделанные в раму маленького окна, прорубленного слишком высоко, чтобы через него был виден город за таким же серым небом. У одной стены лежал небольшой тюфяк; маленький деревянный столик и два стула занимали всё остальное пространство.
— Кто вы? — спросила служанка, как только Фэн ушёл.
— Подождите, — сказал я, подняв руку.
Рейчис неторопиво подошёл к двери и с некоторым трудом протиснулся между прутьями. Я хотел отпустить замечание насчёт его веса, но удержался.
— Всё чисто, — сказал он.
— Иди проверь остальную тюрьму. Выясни, сколько здесь ещё заключённых и насколько хороша охрана.
Рейчис ушёл, а служанка вопросительно посмотрела на меня.
— Вы маг? По-моему, вы не похожи на джен-теп. Кто вы?
— Нет, я джен-теп, и я Келлен. Именно в таком порядке.
— Могу я спросить, зачем вы здесь?
Я посмотрел на женщину, которой осталось два дня до казни. Тасия была, наверное, на несколько лет старше меня и повыше ростом. Если бы я не загорел за два суровых года дороги, большей частью проведённых в пустыне, у меня была бы такая же бледная кожа. Хорошенькая, хоть и не такая классически красивая, как её госпожа, Тасия обладала скромным, но не менее притягательным обаянием.
Я представил, как Фериус уговаривает: «Перестань смотреть глазами. Если хочешь увидеть, что происходит, посмотри глазами других, только не своими собственными». Типичная аргосская чушь, которую она мне впаривала, в данный момент, однако, имела большой смысл. «Какой увидел бы Тасию Леонидас?»
Я не очень-то хорошо знал генерала. Я никогда не был солдатом и никогда не был особенно большим или сильным. Я никогда не направлял свои амбиции на продвижение в политике.
«Видишь, Фериус? — с горечью подумал я. — Ещё один аргосский трюк, который не работает».
Будь она здесь, она, без сомнения, вытащила бы из жилета курительную соломинку, зажгла её с помощью появившейся из рукава спички, выдохнула бы длинную струю дыма и сказала: «Малыш, если ты собираешься просто стоять и рассказывать себе сказки, уж наверняка сможешь придумать более причудливые, чем эти».
И она была бы права.
Может, я никогда и не служил в армии и не стремился занять какое-либо положение при дворе, но я знал: всё дело в желании. Желании обладать властью. Желании обладать людьми. Если бы я не утратил свою магию — и, что ещё важнее, если бы не повстречался с Фериус и Рейчисом, — я бы стал таким же, как остальные мои товарищи-посвящённые на территориях джен-теп. Я бы стал сыном своего отца.
«Довольно привлекательна, — услышал я голос Ке-хеопса, как будто отец стоял здесь, рядом со мной. — Формы достаточно женственны, ухожена. Лицо такое, что не тянет отвести взгляд. Стоит того, чтобы поразвлечься с ней вечерок, но не больше».
То, как Ке-хеопс оценил бы Тасию, было грязно. Цинично. Бесчувственно. Но я почти не сомневался, что он бы не ошибся по крайней мере в одном: человек вроде Леонидаса, столь заботливо возделывающий собственное будущее, не стал бы рисковать ради Тасии своими амбициями. Не стал бы, если бы это поставило под угрозу его шансы брака с Мариадной.
— Достаточно увидели? — спросила Тасия, скрестив руки на груди.
— Простите, — сказал я. — Издержки профессии.
— И какая у вас профессия?
— В основном люди пытаются меня убить, — сказал я, показав на метки Чёрной Тени вокруг левого глаза. — Когда им это не удаётся, я забираю их деньги.
— Как благородно, — сказала она. Её тон напомнил мне тон Мариадны. На секунду я увидел искру, на которую намекал Эррас в гостинице.
— Лучше так, чем тюрьма, — ответил я.
Она показала мне язык, что застало меня врасплох и заставило засмеяться.
— Вы всех посетителей так встречаете?
— Я обнаружила, что смертный приговор может стать своеобразным освобождением для того, кто всю жизнь приседал в реверансах.
Голос её прозвучал резковато — как первый толчок одного из предупреждающих рыков Рейчиса. Потом она покачала головой.
— Простите меня. Мне совершенно отказали хорошие манеры. Так зачем вы здесь, мастер Келлен?
— Господин Келлен, — сказал я, поскольку Рейчиса здесь не было, чтобы на это пожаловаться. — Или просто Келлен. Я — новый наставник королевы.
— Как поживает её величество? — спросила Тасия.
В её голосе было больше участия, чем следовало ожидать от приговорённой служанки к своей правительнице.
— Вы знакомы с королевой?
— Она часто приезжала в дом моей госпожи, когда была помладше. Я заботилась о ней во время этих визитов. В последний раз я видела её несколько месяцев назад.
— Её величество поживает прекрасно, — сказал я. — Хотя в последние дни у неё маловато наставников.
Глаза служанки вспыхнули.
— Кореш и Аррасия?
— Уволились. Из жизни.
Она кивнула, её мимолётная улыбка определённо напомнила мне Рейчиса.
— Давно пора.
— Каранетта всё ещё там.
Тасия фыркнула.
— Каранетта!
— Мне она показалась довольно милой.
— Она — невежественная корова. Хнычущая трусиха. Она позволяла им — позволяла Корешу и Аррасии — творить те ужасные вещи! С королевой! С маленькой девочкой, запертой в глупом, глупом мире!
— А что ей было делать?
Тасия вскочила и бросила мне в лицо:
— Взять нож и перерезать им глотки. Убить их во сне. Убить, когда они принимали ванну, или когда один из них был болен и не мог защищаться. Найти возможность покончить с ними! Проклятие, она королева Дарома. Кто-то должен был прикончить их ради неё.
Меня удивила такая горячность. Тасия сделала глубокий вдох и выдохнула, прежде чем снова сесть.
— И всё же, — сказал я, вспомнив слова Шеллы о том, что у королевы есть слабость, которой можно воспользоваться, — никто этого не сделал.
Тасия покачала головой.
— О, мы гордые и благородные люди. Мы, дароменцы. Слишком благородные, чтобы сделать что-то трудное, когда это необходимо.
— То, что вы пытались сделать с Леонидасом? — спросил я. — Сделать что-то трудное и покончить с ним?
Её глаза внезапно стали твёрдыми, как железные прутья решётки камеры.
— Вы защищали Мариадну? — спросил я.