— Нет, мы просто карты в чужой сдаче.
— И какая карта — вы?
Тасия перевернула карту. Это была двойка колесниц.
— Ничего важного, господин Келлен. Просто девушка, изо всех сил старающаяся не быть чьим-то клинком.
Я потянулся, чтобы перевернуть свою карту, но она положила руку на мою. На её пальцах были мозоли, но я чувствовал наэлектризованность её кожи. Чувствовал ли то же самое Леонидас?
Я посмотрел ей в глаза.
— Кого вы пытаетесь защитить, Тасия?
— Сейчас? Может быть, я пытаюсь защитить дурака, который не знает, кто он такой.
Я отдёрнул руку.
— И кто же я?
— Мы играем в карты или в игры? Переверните карту. Маршалы сказали, что я могу провести с вами всего час, а мне надоело раскладывать пасьянсы.
Возможно, я не самый лучший игрок в мире, но я знаю людей и понимал, что она будет играть другой колесницей, поэтому я выложу семёрку требушетов. Но когда я перевернул свою карту, она оказалась семёркой клинков.
Тасия обдурила меня в тот момент, когда я сосредоточился на её лице.
— Будьте осторожнее со своими клинками, Келлен из джен-теп. Они обоюдоострые.
Хороший трюк, но я устал от трюков. Я пытался помочь этой женщине, а она только и делала, что водила меня кругами.
Я бросил карты на стол.
— Пас.
— Уже?
— Похоже, у вас это получается.
Тасия подняла карты и, перевернув, положила на колоду. Перетасовала её и выложила семь карт рубашкой вверх.
— Думаю, на время с меня хватит карточных игр, Тасия.
— Это не карточная игра, — сказала она, положив оставшуюся колоду обратно на стол.
Рейчис, свернувшийся калачиком на её коленях, открыл один глаз.
— Никогда раньше не видел игру «семь по вертикали», — пробормотал он.
— Что это? — спросил я Тасию.
— Вы знали, что сотни лет назад дароменские мудрые женщины с помощью карт проникали за завесу звёзд?
— Вы собираетесь предсказать мне будущее?
Мой народ владел всеми видами магии, но даже мы знали, что ворожба — мошенничество.
— Может быть, — сказала Тасия, перевернув первую карту. Это был туз требушетов. — Иногда карты говорят и о прошлом тоже или о настоящем.
— И какой с этого толк? — спросил я.
— Вы хотите знать, почему люди делают то или другое, но даже не знаете, кто игроки.
Я взял карту и повернул к ней.
— Итак, что значит эта?
— Тузы означают чувства. Силы, движущие нашими поступками. Масть колесницы означает стремление к переменам, иногда ещё и гнев. Стрелы — любовь, клинки — насилие. Требушеты — решительность, но также эгоизм.
— Итак, я чувствую себя эгоистичным, верно?
Она улыбнулась.
— Я сказала о двух значениях, и вы решили поверить в худшее.
— Профессиональные издержки, — сказал я.
— Ну вот видите — карты уже открывают вам правду жизни.
Тасия перевернула вторую карту. Это был двойка стрел.
— Нумерованные карты могут означать людей или действия.
— Итак, если это человек?
— Тогда это любящий человек с небольшими возможностями. Чем больше цифра, тем человек могущественнее.
Интересно, какой цифрой я бы оказался по этой шкале.
— Но цифры могут означать и действия. Двойка — конфликт, тройка — мир, четвёрка — наступление, пятёрка — отступление, шестёрка — заговор, семёрка — разоблачение, восьмёрка — заключение в тюрьму, девятка — освобождение.
— А десятка?
— Десятка — конец всему, — сказала Тасия.
— Так в данном случае двойка означает человека или действие?
Тасия нахмурилась, глядя на карту.
— Я не уверена. Но интуиция подсказывает, что она означает конфликт двух любящих людей.
— Теперь я знаю, что вы всё выдумываете.
Она пожала плечами.
— Карты всегда говорят правду. От нас зависит, как мы её понимаем.
Она перевернула третью карту.
— А. Королева стрел. Полагаю, это сама королева.
— Я думал, люди — это нумерованные карты.
— Они могут означать людей, но, как я уже сказала, так же часто символизируют действия. Но карты с картинками всегда олицетворяют людей в нашей жизни.
Она перевернула оставшиеся карты одну за другой. Шестёрка требушетов, валет клинков, король колесниц, восьмёрка клинков.
— О боже, — воскликнула Тасия.
— Что это значит? — спросил я.
Рейчис открыл один глаз и посмотрел на карты.
— Судя по её тону, я бы сказал — это значит, что ты спёкся.
— Человек насилия собирается причинить вам зло, Келлен, из-за королевы. С ним есть другой человек, человек секретов. Они стремятся посадить вас в тюрьму.
Я откинулся на спинку стула и покачал головой.
— Сестра, вам не нужны карты, чтобы угадать такое. За последние два года за мной каждый день гоняется множество людей, а половина придворной знати, наверное, хочет видеть меня мёртвым, просто из принципа.
Тасия потянулась и взяла меня за руку.
— Вы должны отнестись к этому серьёзно, Келлен. Валет и король различных мастей, расположенные близко друг к другу, никогда не означают ничего хорошего. Эти люди опасны. Пообещайте мне, что будете осторожны.
Я услышал звук шагов и понял: наш час вышел. Рейчис спрыгнул с колен Тасии и принюхался.
— Тот тощий, который чуть не мочится в штаны каждый раз, когда меня видит.
Значит, Фэн.
— Знаете, что я думаю, Тасия? — спросил я.
Она сложила руки, не поднимая глаз.
— Я думаю, вам точно известно, кто такие валет и король — человек насилия и человек секретов. Я думаю, если они знают, что вам это известно, они добились именно того, чего хотели. Поэтому вы будете сидеть в камере и ждать смерти, просто чтобы защитить королеву, которая санкционировала вашу казнь, или графиню, впутавшую вас в эту беду… Или кого-нибудь другого, кого вы, к дьяволу, любите — потому что считаете, что в итоге это каким-то образом вас спасёт.
— Мы все умрём, Келлен. Что плохого в моём желании, чтобы моя смерть сделала этот мир лучше, а не хуже?
— Если вы верите, что ваша смерть что-то изменит в мире, Тасия, то вы хороши в карточных трюках, но предсказательница из вас паршивая.
Я встал, но она схватила меня за руку.
— Думайте, что хотите. Но пообещайте, что будете осторожны. Пообещайте, что будете наблюдать за теми людьми.
— Я…
— Пообещайте мне, Келлен.
Тасия выглядела такой расстроенной, что я пообещал. Похоже, мои слова слегка утешили её, но вообще-то они не имели значения. Через несколько дней она будет мертва, а кроме того, я всё равно редко выполняю свои обещания.
Глава 29Покровительство
— Что теперь? — спросил Рейчис, когда мы покинули камеру.
Оставалась всего пара часов до рассвета, а солнце уже раздражало чёрные метки вокруг моего левого глаза.
— Не знаю, — сказал я, ниже надвигая шляпу на лоб. — Всё это нам не по зубам.
Мариадна сидела на скамье ярдах в тридцати дальше по улице, ожидая нас. Что, к дьяволу, мне ей сказать?
— Значит, бежим? — спросил Рейчис.
Я поколебался. Я знал, что бегство — правильное решение.
Во всём этом был замешан закон. И политика, и интрига. Все, казалось, сделали ставку на всё. А я? Я просто картёжник с говорящим белкокотом и нечистой совестью.
Рейчис ощутил моё беспокойство.
— Хочешь попытаться вытащить её?
Я покачал головой.
— Замки слишком тяжёлые, чтобы открыть их моей монетой кастрадази. Даже если бы мы смогли такое проделать, у неё нет денег и ей некуда пойти. Ей нужна помощь, может, даже королевская помощь, чтобы отсюда выбраться.
— Итак, мы отправимся на свидание с королевой?
— И что сделаем? Попросим её об одолжении? Нет, она глубоко в этом замешана. Не имея плана, мы влипнем с ней в беду, и я сам могу оказаться в камере дароменской тюрьмы.
Мы прошли мимо дерева в горшке, и Рейчис остановился, чтобы на него помочиться. Думаю, раньше он его пропустил.
— Ну, есть одна очевидная вещь, которую мы можем сделать, — сказал он.
— Какая?
— Позволить ей умереть.
Взглянув на него, я хотел спросить — он что, серьёзно? Но вообще-то вопрос был излишним. Рейчис был из тех, кто выживает. Ради меня он впутается почти во всё, что угодно: это просто часть нашего делового соглашения. Но с Рейчисом ты либо часть сделки, либо нет, а если нет — ну, тогда ты сам по себе.
— Я не могу, — сказал я. — Что бы ни происходило, Тасия в этом не виновата. Кто-то использует её, и теперь, проклятие, она собирается умереть ни за что.
— Хорошо, — сказал он, отряхиваясь от пыли. — Тогда седлай коня, вытаскивай порошок и давай убьём нескольких маршалов.
— И что потом? Мы проведём остаток короткой жизни, убегая от длинной руки дароменского закона?
Рейчис фыркнул.
— Видишь, Келлен, ты всегда так делаешь. Говоришь и говоришь, ходя по кругу, пока у тебя не закончатся варианты и кто-нибудь не нацелит меч тебе в живот.
— И что же, по-твоему, мы должны сделать?
— Ну, насколько я понимаю, если мы не можем её вызволить, нам нужна помощь — политическая помощь. Итак, кого мы знаем из тех, у кого есть политическое влияние и кто нас пока не ненавидит?
Проклятие. Мне очень не хотелось это признавать, но маленький засранец был прав.
— Мартиус, — сказал я. — Граф Адриус Мартиус. Там, при дворе, он сказал, что останется в Ювене, не дальше десяти миль отсюда.
— Давай позаимствуем одну из лошадей Мариадны и найдём себе покровителя.
Глава 30Храбрость дураков
Десять миль — не длинный путь, если он не приводит вас в никуда.
Граф Адриус Мартиус с сожалением покачал головой, его несколько щекастое лицо приняло довольно-таки сочувственное выражение.
— Я сказал, что помогу вам, Келлен, но только если смогу это сделать, не попадая в беду.
Я тяжело откинулся на спинку плюшевого кресла. Вилла Мартиуса была очень похожа на него самого: несколько старомодная и довольно-таки величавая.
— Но вы — граф и один из родственников королевы.