— Да, и намерен продолжать в том же духе. Впутываться в подобные интриги? Это непрактично для человека вроде меня. У королевы много кузенов и много сторонников.
Мне пришло в голову, что, если королеву уберут, знатным людям вроде Мартиуса придётся выбирать, на чьей они стороне. Может быть, поддерживать хорошие отношения со всеми — способ сохранить для себя возможность выбора.
— Ха! — сказал он. — Думаю, мы должны вскоре сыграть в карты, господин Келлен. Чтобы найти ответ на вопрос, написанный на вашем лице, просто посмотрите на меня. Вы можете представить, чтобы кого-то заботило, что я думаю или на чьей я стороне?
— Значит, вы просто не считаете нужным встать на чью-либо сторону? — спросил я.
— Келлен, мальчик мой, я каждый день встаю. Я встаю, чтобы идти на кухню, я встаю, чтобы пойти в ванную. Иногда я даже встаю, чтобы посмотреть на ночное небо. Чего я не делаю, так это не встаю на помост под виселицей, чтобы палач накинул мне на шею петлю. И вы тоже не должны этого делать.
— А где же вся ностальгия по старым добрым временам, когда все дароменские аристократы были воинами, шагающими по континенту?
Граф засмеялся и похлопал себя по животу.
— По мне похоже, что я готов долго шагать? Нет, сынок, теперь это для таких, как Леонидас.
— Любые свои шаги он, похоже, делает при участии тесно окруживших его сорока человек. Я бы сказал, королева хлебнёт проблем с командиром, использующим солдат в качестве личных камердинеров.
— А, те. Они не простые солдаты.
— Они одеваются как солдаты. Они носят мечи.
— Они хотят убить нас, как обычно делают солдаты, — добавил Рейчис. — Мы убегаем от них так же, как всегда убегаем от солдат.
Мартиус, похоже, слегка удивился.
— С твоим другом всё в порядке? Он издаёт очень странные звуки.
— Наверное, у него просто газы, — сказал я.
— А. Так или иначе формально те солдаты — наёмники.
Это меня озадачило.
— Зачем дароменскому военачальнику нужны наёмники? Разве у вас нет самой большой призывной армии в мире?
— Есть, — сказал граф. — Хоть она и не такая большая, как раньше. Но наёмников, скорее, можно назвать личной охраной генерала.
— Разве не дорого содержать их на жалованье военного?
Мартиус вытащил из кармана несколько монет.
— Видите эту бронзовую монетку? Столько солдат регулярной армии получает в неделю. Видите серебряную? Столько получает один из личных охранников Леонидаса за ту же неделю. Они лучше обучены, всецело преданы командиру и готовы сделать то, что обычные солдаты могут счесть неприятным. Вам лучше держаться от них подальше. И от Леонидаса.
— Как же он может себе такое позволить?
Мартиус зажал монеты в руке и устроил представление, заставив их появиться на другой ладони. Люди так и норовят показать мне какие-то трюки — может, потому, что я зарабатываю на жизнь игрой в карты.
— Друзья, мой мальчик. Богатые друзья.
Он положил монеты обратно в карман.
— Друзья, которых следует заводить. Леонидас хорошо умеет заводить друзей.
— А ещё хорошо умеет наживать врагов.
— Знаете, Келлен, не стоит недооценивать этого человека. Он крайне способный воин и намного умнее, чем кажется.
— Это нетрудно, — заметил Рейчис.
— Думаю, ваш белкокот голоден, — сказал Мартиус.
Он подозвал слугу, и спустя несколько мгновений появилась еда, очень много еды для нас всех.
Спустя некоторое время Мартиус удовлетворённо вздохнул. Вздох перешёл кое во что другое.
— Послушайте, Келлен, я не могу напрямую вмешиваться в ваши дела с королевой. Но, возможно, смогу дать несколько полезных советов.
— Что же вы предлагаете?
— Ну, мой первый совет — убраться из Дарома как можно скорее.
Он поднял руку, прежде чем я успел заговорить.
— Знаю, знаю, вы не будете слушать советы подобного рода. Прекрасно. Моё второе предложение заключается в следующем: обратитесь со своим делом к королеве. Она стоит лагерем в пятнадцати милях отсюда, близ границы. Леонидас устраивает для неё и для большей части двора экскурсию, талдыча о делах с Забаном.
— Но ведь именно королева подписала приказ о казни.
— А зачем?
— Понятия не имею. Я пришёл к вам, чтобы это выяснить.
— Догадайтесь сами.
— Политическая целесообразность?
— Ну, слегка цинично, мой мальчик, но вы правы. Она поступила так, потому что работа монарха состоит в том, чтобы не позволить каким-либо проблемам всплыть на поверхность. Она хочет избежать любых политических осложнений. Так что же вам нужно сделать?
— Мне… нужно сделать так, чтобы исполнение приговора причинило больше проблем, чем оно того стоит.
Мартиус постучал пальцем по носу.
— Теперь вы поняли.
— Доставлять неприятности королеве? Не похоже на здоровую привычку, которую стоит приобрести.
— Тогда вам лучше уехать. Но если вы не уедете, посмотрите на дело с такой точки зрения: на самом деле вам не надо причинять ей неприятности. Вы просто должны дать ей понять, что могли бы их причинить.
— Так что же принесёт королеве больше проблем, чем служанка, способная разоблачить заговор?
— Неверный вопрос. Лучше спросить, какие проблемы есть у одиннадцатилетней правительницы?
Я на минуту задумался. Судя по моему краткому пребыванию при дворе, королева, казалось, хорошо управлялась с людьми. Я подумал о Леонидасе и всех аристократах, которые считают его богом во плоти. Потом вспомнил кое-что, сказанное Мартиусом.
— Вы говорили, её отец подписал непопулярный мирный договор с Забаном?
Он кивнул.
— И с твоими джен-теп.
— А теперь границы Дарома повсюду нарушают забанцы. Они наглеют с каждым днём.
Мартиус снова кивнул.
— Продолжайте.
— Поэтому королева боится выказать слабость. Если аристократы достаточно боятся Забана и не могут доверить королеве защиту своей жизни и имущества, они в конце концов начнут искать альтернативу.
— Теперь следите за своими словами, Келлен. Помните, королева — прекрасная молодая госпожа. Не она накликала эту беду, а её отец. Мы с вами просто не можем представить, каково ей приходится. Ни один ребёнок никогда не должен сталкиваться с такими дилеммами.
Мне пришла в голову мысль.
— У меня всё ещё есть указ, — сказал я.
— Какой указ?
— Приговор. Тот, который она подписала. Если бы выяснилось, что она подписала его собственноручно, могло бы показаться, будто она заискивает перед Леонидасом и ей нужно его ублажать. Если бы выяснилось, что она стояла за попыткой Тасии соблазнить, а затем убить Леонидаса, королева была бы уничтожена. Но если люди узнают, что она подписала приговор (хотя, когда Мариадна заговорила об этом при дворе, королева делала вид, что ничего не знает о случившемся), это будет выглядеть как сговор с Леонидасом.
Мартиус покачал головой.
— Опасная игра, Келлен.
— Значит, вы считаете, что не стоит использовать это против неё?
Мартиус пожал плечами.
— Я думаю, вы должны слушаться своей совести, сынок. Все мы должны так поступать в нынешние смутные времена.
Я обдумал варианты, и всё сводилось к одному: или рискнуть с королевой, или позволить Тасии умереть. Но я не желал, чтобы невинную женщину повесили за политические игры двора.
Мартиус посмотрел на меня, покачал головой и засмеялся.
— Для картёжника у вас лицо, по которому ужасно легко прочитать мысли. Я пошлю за своей каретой.
Глава 31Королевская сдача
— Я вынуждена заявить, что наставник в картах мне не по вкусу, — сказала королева.
«Что ж, вы сами меня наняли, госпожа», — подумал я. Но в данный момент упоминать об этом казалось плохой идеей.
Её императорское величество, королева Дарома, сидела, выпрямив спину, на своего рода переносном троне посреди богато обставленного шатра примерно в пять человеческих ростов и достаточно большого, чтобы вместить королеву, половину придворных и отряд воинов Леонидаса.
— Стоит вам только сказать слово, ваше величество, и я разберусь с мальчишкой, — сказал Леонидас.
Королева строго посмотрела на него.
— Вы забыли, генерал, что Келлен — один из моих королевских наставников? Следовательно, его нельзя тронуть, нельзя отдать под суд, если только четыре пятых двора не уволят его с моей службы.
Она слегка наклонилась вперёд.
— Интересно, проявляли ли вы такое же почтение к моим предыдущим наставникам.
Леонидас огляделся — как среагировали на это знатные люди в шатре; лицо его покраснело.
— Она не слишком им довольна, — прошептал Мартиус мне и Мариадне. Он настоял на том, чтобы заехать за графиней, прежде чем мы сюда явимся, очевидно, чтобы наставить нас обоих в тонкостях королевской политики. — Во время этой поездки он изо всех сил внушал королеве, что ему нужно ещё больше солдат.
— Ваше величество знает, что я — скромнейший из ваших слуг и во всём полагаюсь на вашу мудрость, — сказал Леонидас, хотя я заметил, что он не поклонился.
Королеву как будто не заботило такое отсутствие почтения, но в её голосе послышалось лёгкое колебание.
— Хорошо. Тогда, пожалуйста, положитесь на неё сейчас, когда я пытаюсь разобраться в неразберихе, которую предложили моему вниманию вы и графиня Мариадна. Вы видели этот приговор, мастер Келлен?
«Господин», — подумал я, но снова решил, что сейчас неподходящее время, чтобы поправлять грамматику королевы.
— Да, ваше величество.
— И вы утверждаете, что генерал Леонидас не взывал к милосердию, как он раньше заявлял, а, наоборот, требовал, чтобы служанку казнили за её преступление. Вы заметили в приговоре ещё что-нибудь примечательное?
Вот он, момент, когда я или заявлю, что у меня есть рычаг давления на королеву, или быстро обнаружу, как моя голова расстаётся с телом.
— Ну… Видите ли, ваше величество, вот ведь какая забавная штука. Я почти уверен, что заметил в приговоре по крайней мере ещё одну примечательную вещь, но из-за столь спешной поездки сюда, боюсь, она вылетела у меня из головы.