Её глаза и вправду всего на секунду встретились с моими?
— В любом случае, генерал Леонидас, должна признаться — меня начинает тревожить ваш неудачный выбор… и слов, и других вещёй.
Она поднялась с кресла.
Клянусь, Леонидас выглядел так, будто ему действительно грозила опасность съёжиться перед девочкой втрое меньше его. Впрочем, королева скоро смягчилась.
— Тем не менее вы сносно отражаете вторжения забанцев, случающиеся время от времени. Вообще-то я совершенно уверена, что вас прямо сейчас призывают самые неотложные служебные дела. Было бы бессовестно и дальше отвлекать вас от исполнения долга. Если только нет больше судебных дел, которые мне следует рассмотреть?
Леонидас стоял неподвижно, как каменный столб.
«Уходи, ты, идиот, — подумал я. — У тебя больше нет карт, перестань выкладывать монеты на стол!»
Но он не ушёл. Генерал был из тех людей, которых я люблю называть «выдающийся дурак», причём слово «выдающийся» почти всегда излишне.
— Есть ещё одно дело, ваше величество.
Он ткнул пальцем в сторону Мариадны и меня, и его следующие слова были полны такого восхитительного возмущения, как будто он хотел, чтобы они навсегда сохранились в нашей памяти.
— Эта женщина меня оскорбила. Я всего лишь рискнул своей жизнью и жизнью своих солдат, чтобы защитить её и её дом, а взамен она запятнала моё имя и репутацию — в вашем присутствии, не меньше. В нынешние дни честь военного человека ни во что не ставится в Дароме?
— Вы просите меня принять меры против графини, генерал?
Леонидас проделал приличную, но недостаточную, работу, пытаясь скрыть ухмылку.
— Ваше величество, я бы ни за что не попросил вас возбудить дело против кузины, которую вы явно безмерно любите.
Королева вернулась на трон и снова села.
Долгое время она молчала, позволяя инсинуациям генерала распространиться среди аристократов и солдат, как дурной запах.
«Интересный расчёт, — подумал я. — Она уверена, что стоит аристократам задуматься на несколько секунд, они решат, что публичное нытьё Леонидаса о его поруганной чести сыграет против него больше, чем сыграет против королевы её благосклонность к Мариадне».
Я как будто наблюдал, как кто-то идёт ва-банк с парой троек. И было не совсем ясно, кто выиграет партию. У всех в шатре был смущённый вид, потом тишину внезапно нарушил единственный смешок. Не знаю точно, кто фыркнул, но смех быстро распространился вместе с хихиканьем и косыми взглядами на генерала. Присяжные, похоже, вынесли свой вердикт и признали генерала виновным в том, что он — колоссальный придурок.
«Проклятие, — подумал я, наблюдая, как королева спокойно сидит в кресле. — Может, она действительно способна обыграть меня в карты».
— Итак, генерал, — начала она, — мы выслушали рассказ о ваших тревогах, и, хотя двор чувствует себя ужасно из-за множества оскорблений, которым вы подверглись, все мы почувствуем себя намного лучше, если вы вернётесь к исполнению своих обязанностей.
Леонидас вышел из шатра, не поклонившись королеве. Но сперва он сполна донёс до меня свою ярость, взглядом дав понять, что лучше мне как можно скорее убраться из северного региона. В его глазах было кое-что ещё. Он напомнил мне человека, предвкушающего особенно вкусную трапезу, и это напугало меня куда больше его гнева. Его солдаты последовали за ним, и я подумал: не означает ли то, как обернулось дело, что все остальные помирились, а я спёкся?
Что ж, оказалось, спёкся не я один.
Мариадна подбежала к трону.
— Любимая кузина, благодарю вас…
— Вы тоже свободны, графиня Мариадна.
— Я…
— Что-нибудь ещё, графиня? — спросила королева. Её юные глаза смотрели с откровенной враждебностью. — Возможно, вы хотите, чтобы я освободила какого-нибудь дворецкого или угонщика скота?
— Н-нет, ваше величество, я очень благодарна вам за всё, что вы сделали.
— Тогда вы вольны избавиться от нашего присутствия, кузина.
Мариадна встала и направилась к выходу из большого шатра, потом повернулась и сказала:
— Обещаю, ваше величество, вскоре приехать во дворец, чтобы посетить вас ещё раз и возобновить нашу дружбу.
— Я считаю, графиня Мариадна, что при дворе сейчас очень многолюдно, и погода покажется вам ненастной. Честно говоря, я бы чувствовала себя намного спокойнее, если бы знала: отныне вы останетесь в своём доме в Урбане Сарриксе. Когда я решу, что климат стал для вас благоприятнее, я вас призову.
Королева шепнула что-то одному из маршалов, и он объявил:
— Сегодняшнее совещание окончено. Двор свободен.
Толпа двинулась из палатки, и я направился следом за остальными.
— Только не вы, — сказала королева.
Да, я определённо спёкся.
Глава 32Доверие и верность
Королева подождала, пока шатёр опустеет. Мартиус ушёл одним из последних, бросив на меня сочувственный взгляд и коротко пожав мне руку, прежде чем присоединиться к остальным на пирушках… Или на других увеселениях, ожидавших людей, которым ребёнок не в состоянии надрать задницы.
Я подошёл к трону. Рейчис последовал за мной. Даже он низко опустил хвост.
С минуту королева молчала, ожидая, пока последние задержавшиеся в шатре не окажутся там, где уже не смогут нас услышать.
— Я думала, ты мой друг, — сказала она.
— Ваш друг?
Услышав такое, я невольно опешил. Я ожидал гнева, ярости, даже угроз, но не жалобной мольбы печальной и неуверенной одиннадцатилетней девочки.
— Я не собирался вам вредить, — сказал я наконец.
Произнесённые вслух, эти слова оказались такими же неубедительными, какими были в моей голове.
— Но навредил. Ты выставил меня слабой перед двором, а потом внёс раскол между мной и мощной частью моей армии.
— Это опять-таки не входило в мои намерения.
— Значит, ты дурак, который действует, не подумав.
«Что ж, это в любом случае правда».
— Вы не оставили мне выбора, ваше величество.
Она ударила маленькими кулачками по подлокотникам трона.
— Всё, что тебе следовало сделать, — не вмешиваться!
— И позволить Тасии умереть?
— Да! И позволить ей умереть! Люди умирают, Келлен. Насколько я понимаю, иногда они умирают, потому что ты их убиваешь!
— Она такого не заслужила.
Я заколебался, не зная, что сказать дальше. Я действительно не пытался навредить королеве или даже вызвать в ней чувство вины, но в конце концов не смог остановиться.
— Тасия вас прикрывала. Кажется, она очень вас любит.
Королева выглядела убитой горем, но быстро взяла себя в руки.
— И я люблю её, Келлен. Графиня Мариадна не всегда была моей любимой кузиной, знаешь ли. Маленькой я ужасно её боялась. Возможно, ты заметил, что у неё вспыльчивый характер. Это Тасия заботилась обо мне, когда отец привозил меня в гости.
— Тогда…
— Закон есть закон, Келлен. Я не могу нарушать его в угоду своей прихоти. На самом деле королева строже всего должна следовать своим законам.
— Тогда зачем вы меня туда послали?
— Я уже сказала — чтобы утешить её в последние часы.
— Она лжёт, — сказал Рейчис.
Глаза королевы гневно вспыхнули.
Хвост Рейчиса дёрнулся.
— Сколько угодно зыркай на меня, малышка, я белкокот!
Королева повернулась ко мне.
— Ты мне верен, Келлен?
— Я…
Как бы вы ответили на такой вопрос? Ясно же — ложью. «Ой, ваше величество, конечно. Я имею в виду, я вообще-то едва вас знаю и почти уверен, что вы используете меня и выбросите так же быстро, как Тасию, но давайте не будем ставить под вопрос мою абсолютную преданность вашей королевской особе».
— Нет, ваше величество, — сказал я. — Я вам не верен. Вы — королева самой могущественной в мире страны, а я парень, чей единственный друг — белкокот.
— Деловой партнёр, — поправил Рейчис.
— Деловой партнёр, — повторил я. — Я сделаю всё, что могу, чтобы вас не предать, ваше величество, но в конечном итоге мне придётся заботиться о себе и Рейчисе.
— Значит, мы не можем быть друзьями?
Меня как будто упрекала самая одинокая девочка в мире.
— Здесь нет никого, с кем я могу поговорить, и в моём столичном дворце тоже никого нет. Да и во всей моей стране. По-настоящему поговорить. Нет ни одного человека, которому я могу довериться.
Её глаза встретились с моими.
— Я надеялась, что смогу довериться тебе, Келлен.
Один вопрос непрерывно беспокоил меня с того самого дня, как я впервые встретил королеву. В моей голове снова всплыло упоминание Мартиуса о том, что с королевой совещалась аргоси.
— Почему? Потому что какая-то странствующая аргоси появилась при дворе и упомянула обо мне?
Королева мгновение смотрела на меня широко раскрытыми глазами, потом засмеялась.
— Уверяю тебя, Келлен, хотя Путь Шипов и Роз действительно упоминала о тебе, она не советовала взять тебя на службу.
Путь Шипов и Роз? Значит, Рози была при дароменском дворе, а не Фериус?
— Аргоси встречаются с любым монархом, который даёт согласие на аудиенцию, — продолжала королева. — Они приносят новости о мире, лежащем за пределами наших границ, роняют загадочные намёки о заговорах и махинациях, которые могут подтолкнуть континент к войне. Мой отец прислушивался к их советам. И я пыталась, насколько могла.
— И что посоветовала вам на этот раз Путь Шипов и Роз, ваше величество?
— Она сдала мне свои карты аргоси. — Улыбка королевы исчезла. — Масть «щиты» означает дароменскую цивилизацию. Как она ни перекладывала карты, каждая сдача, каждый расклад показывали впереди один и тот же путь. Я не доживу до тринадцати лет. Я никогда по-настоящему не возглавлю свой народ.
Она встретилась со мной взглядом.
— Если только в руки мне не попадёт новая карта. Другой масти.
Такое имело смысл. Фериус всегда говорила, что аргоси — не предсказатели, но, поскольку их колоды точно отражают структуры власти внутри народов, они могут различить, как именно неизбежно столкнутся эти силы. В культуре, тяготеющей к империи, ослабленной загниванием и собственной продажностью, идеалистичный одиннадцатилетний ребёнок ни за что не смог бы прожить достаточно долго, чтобы отыскать путь вперёд для своего запутавшегося народа. Ей требовалось нечто новое. Нечто, способное изменить саму игру.