— Почему я? — спросил я. — Вы только и знаете обо мне, что я — опальный джен-теп с проклятием Чёрной Тени. У меня нет ни союзников, ни денег, ни власти. Мой собственный отец однажды выдал ордер-заклинание за мою голову. Вы не можете представить лучшего образчика ходящей, говорящей беды. Любой здравомыслящий монарх приказал бы казнить меня в день нашей встречи.
— Мы не так уж сильно отличаемся, как ты думаешь, — сказала королева.
Мне захотелось рассмеяться. Я чуть было не рассмеялся. Но меня остановила печаль в её глазах.
— Зачем вы послали меня в Саррикс, ваше величество?
— Я послала тебя к Тасии, потому что думала… наверное, я надеялась, что ты сумеешь…
— Освободить её?
Она кивнула.
Как ни странно, я почувствовал себя виноватым — как будто мне полагалось догадаться об этом самому. Может, отчасти я и догадывался, но мне было легче поверить в другой, более гнусный план, который я не был обязан морально поддерживать.
— Вытащить человека из тюрьмы не так легко, как рассказывают сказки, ваше величество. Вы знаете, что служба маршалов неумолимо преследует беглецов — особенно тех, кого ждёт виселица. Не говоря уже о том, что Леонидас, наверное, задействовал бы своих людей, чтобы самому выследить её. Тасия не продержалась бы и недели без большой суммы денег и без множества друзей, а я уверен, что у неё нет ни того ни другого.
— Тогда тебе следовало оставить всё как есть.
— А вам не следовало посылать меня к ней.
Королева вздохнула — печальный звук, из-за которого мне захотелось потянуться и утешить её. Но так же быстро грустный ребёнок исчез, и вернулась правительница империи.
— Тогда иди, мой наставник в картах, и пожни урожай, который мы посеяли вдвоём.
Глава 33Рука сестры
— Ну и что теперь? — спросил Рейчис, когда мы вышли из шатра королевы.
Судя по тому, как он оглядывался по сторонам, он искал что-нибудь, что можно украсть или убить. Белкокоты недолго могут продержаться, прежде чем втравят себя — и вас — в большую беду.
Полуденное солнце, отражаясь в гладкой скале, похожей на сланцевую, придавало сине-серый оттенок тонкому слою снега, покрывающему дюжины палаток, которые поставили для придворных аристократов, их слуг и войск Леонидаса. Конечно, все остальные шатры не были такими величественными, как шатёр королевы, но благодаря его нелепо богатым тканям и сомнительным архитектурным украшениям такой результат, похоже, получился невольно.
Повсюду висели вымпелы — их цвета и знаки, без сомнения, имели огромное значение для примерно ста топчущихся снаружи людей. Знать болтала с солдатами так восхищённо, как будто ей не было на них плевать. Слуги носили отполированные золотые блюда и щурились из-за отражающегося в этих блюдах солнечного света, с улыбками и поклонами предлагая гостям королевы дымящиеся кружки с каким-то горячим напитком, пахнущим корицей и морошкой.
Мне предложили только косые взгляды.
— Мы вернёмся в Саррикс, — сообщил я Рейчису. — Убедимся, что при толковании приказов королевы ничего не потерялось. Потом уедем из этой сумасшедшей страны так быстро и так далеко, как только сможем.
Рейчис принюхался.
— Я чую вонь джен-теп, — сказал он.
— Уговорил, я приму ванну, когда мы вернёмся, хорошо? — Ты сам-то благоухаешь не как свежесрезанная роза, партнёр.
Он издал низкое рычание.
— Это не ты. Это они.
К нам подошли двое мужчин. Светлые волосы и бледную кожу обоих оттеняли полуночно-синие куртки с золотыми украшениями и толстой соболиной опушкой воротников.
— Братья, — приветствовал я.
— Я — Фе-тан, — сказал старший из них.
— Я Фе-трист, — вслед за ним представился младший. — И мы тебе не «братья», меткий маг.
Последние два слова он произнёс с большим отвращением. И с большим плевком.
— Господа. Приятно видеть дружелюбные лица здесь, среди варваров.
Фе-трист фыркнул. Он был слишком утончённым — и во рту его было слишком много слюны, — чтобы такое проглотить.
Рейчис в ответ зарычал. Любого джен-теп, кроме меня, он использует с единственной целью: почистить им зубы.
Пальцы Фе-триста несколько раз дёрнулись, складываясь в магический знак, в котором я узнал пренеприятное заклинание железа. Я открыл свои футляры с порошками и спросил:
— Готов узнать секрет всех секретов, друг?
Фе-тан положил руку Фе-тристу на плечо.
— Мы все встретимся в Сером Проходе, когда предки назовут наши имена. А сейчас она хочет тебя видеть.
Я огляделся. «Проклятие, — подумал я. — Как она это делает?»
— Где именно моя милая сестра? — спросил я.
— Мы отведём тебя к ней, — сказал Фе-трист. Он посмотрел на Рейчиса. — Некхек останется здесь и будет лежать на брюхе, как и полагается низшему существу. Если он попытается последовать за нами или ещё как-нибудь нас потревожит, я пущу в ход железо и огонь, чтобы освежевать его и оторочить его мехом свои сапоги.
Есть разница между пустыми оскорблениями, которые составляют основную часть дипломатии джен-теп, и реальной угрозой. Фе-трист только что пересёк эту черту.
Я не стал ждать, что сделает Рейчис. Такие ситуации требуют более спокойного и цивилизованного подхода к разрешению конфликта. Я так сильно саданул ладонью правой руки сбоку в нос Фе-триста, что послышался приятный треск. Брызги крови закапали каменистую землю у наших ног изогнутой красной линией — получилась улыбка.
«Довольно впечатляюще, — подумал я, — хоть я такого и не планировал».
Фе-тан сложил руки островерхим домиком; с его губ уже сорвалось заклинание.
Я держал руки в футлярах.
— Произнеси первый слог — и я проделаю дыру в вас обоих, братья.
Фе-трист сплюнул.
— Думаешь, в твоих детских фокусах и порошках есть хоть одна десятая силы нашей магии, мальчишка?
Я подбросил крошечные щепотки обоих порошков, сделал пальцами магические знаки и направил руки вниз.
— Караф, — произнёс я.
Взрыв красного и чёрного пламени обуглил покрытую снегом землю, добавив к улыбке выжженный глаз.
— Хе, — захихикал Рейчис. — Это круто.
— Нет, господа, — дружелюбно обратился я к Фе-тристу и его брату. — Не сомневаюсь, ваша магия намного сильнее моей.
Мои руки уже вернулись в футляры с порошком.
— Просто я немного быстрее, вот и всё.
— Хватит, — сказал Фе-тан.
Он кивнул в сторону толпы аристократов и солдат, которые начали обращать внимание на наш разговор.
— Не перед варварами. Ша-маат не будет этому рада.
Он вытащил из кармана носовой платок и протянул его Фе-тристу. Затем повернулся ко мне.
— Тебя вызывает дипломат в Дароменской империи, посланник Верховного мага джен-теп. Ты придёшь?
— Конечно, — ответил я. — У меня всегда найдётся время, чтобы повидаться с сестрой.
Фе-тан сказал Фе-тристу:
— Ты будешь ждать здесь, на холоде, с варварами. Возможно, научишься у них хорошим манерам.
Я посмотрел на Рейчиса.
— Останься здесь и составь ему компанию.
Рейчис ухмыльнулся. Фе-трист — нет.
Ша-маат ждала нас в одном из меньших парусиновых шатров — хотя и не менее претенциозном — поставленном примерно в сотне ярдов от королевского. Войдя, я увидел сестру у резного деревянного стола: она наполняла два бокала на длинных ножках чем-то, что могло быть вином, а могло быть и ядом. Её голубое с золотом парчовое платье претендовало на то, чтобы описать его, как «великолепное».
Я приготовился вести себя вежливо. В конце концов, это была моя сестра. Но что-то в её манерах, в том, как она сбросила своё старое «я» всё, до последнего лоскутка, в пользу чего-то более… Я не смог найти подходящего слова, поэтому спросил:
— У тебя есть причины одеваться, как низкопробная девица для особых услуг в самом паршивом салуне, дорогая сестра?
Лицо Фе-тана из бледного сделалось пепельным. Шелла («Нет, теперь она Ша-маат, не забывай») просто улыбнулась.
— Милый брат, выпьешь со мной вина?
— Спасибо, я — пас. Мне предстоит долгая поездка обратно в Саррикс, а у меня обычно начинается расстройство желудка, когда мне что-то подсыпают в вино.
Рот Фе-тана искривился, что ему отнюдь не шло. Его пальцы дёргались.
— Ты посмел обвинить…
— О, не расстраивайся, верный Фе-тан, — сказала Ша-маат. — Такие уж манеры у моего дорогого брата.
Из-за странно чувственного тона, которым она говорила с Фе-таном, из-за её недавно приобретённой королевской осанки было трудно находиться с ней рядом.
«Предки. Она превратилась в какую-то извращённую версию нашего отца».
— Да, — сказал я. — Мы все…
Она перебила:
— Видишь ли, так Келлен выживает во враждебном ему мире: он заставляет своих противников потерять самообладание в отчаянной надежде получить некоторое преимущество.
Сестра протянула руку и прижала к моей щеке. Один из её пальцев слегка коснулся места за ухом рядом с верхней челюстью. Мягкость и неожиданная близость заставили меня тревожно содрогнуться.
— На самом деле он полностью предсказуем.
Фе-тан кивнул.
— Тогда я пойду, каррева.
Он повернулся и оставил нас в шатре вдвоём.
— Каррева? — спросил я.
Ша-маат убрала руку и улыбнулась.
— Разве не чудесно? Вчера отец прислал мне весточку.
— Наверное, чудесно. Но что хорошего в том, чтобы стать наследницей трона джен-теп, если нет настоящего трона джен-теп, который можно унаследовать?
— О, не пытайся украсть у меня радость, брат. Однажды наш народ снова станет сильным, и, когда этот день придёт, у меня будет дворец, меня будут окружать слуги, готовые выполнить любое моё желание.
Она взяла бокал вина со столика в центре шатра и отхлебнула глоток.
— Разве ты не можешь за меня порадоваться?
— Ну, у тебя уже есть шатёр на краю тундры и два идиота, готовые броситься ради тебя на нож, поэтому в любом случае начало положено.
Она наклонилась и поцеловала меня в щёку.
— Видишь? Разве это было так сложно?