— Ты становишься мягкотелым, — сказал я ему.
Я невольно заметил, что мне печенья не предложили. Королева повернулась к двум стражникам, стоящим за её троном, кивнула, и нас оставили наедине.
— Слуги сказали, что ты собрал вещи.
Если королева пыталась заставить меня почувствовать вину, у неё получилось. Я поклялся быть рядом, позволить ей дарить доброту, которой мне, казалось, самому недоставало. Но на обратном пути во дворец ради неё мне пришлось убить, а когда мы приехали, я прикончил женщину, на краткий миг позволившую мне почувствовать, каково это — любить ту, которая любит меня таким, каков я есть, а не таким, каким должен быть. Конечно, королева была в этом не виновата. Никто никогда не бывает в таком виноват.
— Рейчису лучше, — сказал я. — Я поправился — по большей части. Похоже, у маршалов всё под контролем, и теперь остаётся только провести аристократов через суд и на виселицу. Мне пора уходить.
Королева смотрела на меня своими загадочно мудрыми глазами.
— Ты винишь меня, — сказала она.
Это был не вопрос.
Я не мог ответить: «Нет». Несмотря на собственные неудачи, несмотря ни на что, я винил её — хотя бы немного.
— Здесь не было ничего, кроме боли и вины, врагов и обязанностей, — сказал я. — Здесь для меня ничего нет.
— А чего ты хочешь? — спросила она.
— Думаю, вы знаете, — сказал я.
— Чёрная Тень. Белый пленитель.
Я кивнул. Даже сейчас, спустя недели, меня преследовало ощущение, что я всецело во власти другого человека. Ночью я просыпался, борясь за воздух, мне снилось, будто пленитель забыл разрешить мне дышать. Мысль о том, что есть и другие и всё это может повториться, была невыносима.
— А если я прикажу? — нерешительно начала королева. — Если пообещаю тебе помочь? Останься со мной, трудись со мной, и я пущу ресурсы империи на поиски лекарства от Чёрной Тени. В книгах здешней библиотеки есть отрывки, рассказывающие о людях, которые могли бы её убрать.
— При всем уважении, ваше величество, однажды вы уже использовали это против меня. Я не верю, что вы потратите все свои возможности, чтобы вылечить одного странствующего картёжника от Чёрной Тени. Вам нужно править империей. Возможно, вы захотите сдержать обещание, но в конечном итоге рациональность перевесит оптимизм. Я лучше возьму фору, пока у меня есть шанс.
— Как думаешь, Келлен, почему в тот день, когда тебя привели ко мне, чтобы казнить, я выбрала тебя?
Я улыбнулся.
— Вы сказали, что у меня доброе лицо.
Королева улыбнулась в ответ.
— Да, сказала. Ты вправду поверил, что этого хватило, чтобы я доверила тебе свою жизнь? Что у меня не было другого выбора?
Я задавался этим вопросом каждый день с тех пор, как здесь появился, и в конце концов пришёл к выводу, что она просто отчаянно нуждалась в ком-то, не имевшем связей с дароменской системой знати и протекций, и поставила на меня.
Королева осторожно подняла Рейчиса и посадила на подлокотник трона. Встала и шагнула ко мне. Подняла одну руку, а другой потянулась к застёжкам платья.
Я в ужасе отвернулся.
— Что вы де…
— Ты знаешь, какой дароменский ритуал совершается, когда правителю исполняется тринадцать лет, как мне будет через два года?
Я услышал слабый щелчок ещё одной застёжки.
— Нет, и знать не хочу, ваше величество.
Я представить не мог, о чём она думает. Я направился к двери.
— Стой, — приказала она.
— Что бы вы ни делали, умоляю, не надо, — сказал я.
Щелчок следующей застёжки эхом разнёсся по мраморному залу.
— Когда дароменский правитель достигает совершеннолетия, в столице устраивают праздник. Люди пируют, в то время как сановники и дипломаты других стран приходят, чтобы засвидетельствовать церемонию.
Ещё одна застёжка.
— Видишь ли, это своеобразная традиция. Король или королева, демонстрируя глубокое смирение, должны предстать перед народом Дарома без короны, без королевских одеяний, вообще без одежды.
— Ваше величество…
— Голыми, — сказала она.
Я услышал лёгкий шелест соскальзывающего верха её платья.
— Спустя два года люди Дарома — аристократы, друзья и враги, даже правители других стран — увидят меня такой, какой ты увидишь сейчас.
— Не увижу, — сказал я.
— Повернись, Келлен, — велела она.
Я покачал головой и приготовился уйти.
— Нечестивые боги белкокотов, Келлен! — услышал я свист Рейчиса. — У неё…
— Нет, мастер белкокот. Пусть он увидит сам. Повернись, Келлен Аргос, — повторила королева.
Приказ был таким чётким, таким бесповоротным, что моя голова повернулась сама собой.
Королева стояла, приспустив верх платья, как пьяная служанка в баре, поощряемая щедростью клиента. Она прикрывалась скрещёнными на груди руками, но показывала обнажённую кожу левого бока. Чуть ниже плеча была извилистая чернота. Слишком сложная и прекрасная, чтобы быть синяком, слишком знакомая, чтобы быть чем-то другим.
— Чёрная Тень, — прошептал я.
Она кивнула.
— Спустя два года, Келлен, я предстану перед миром обнажённой, и меня увидят. Люди увидят это.
Внезапно всё обрело смысл. Наставники, их власть, полное отсутствие страха, что она их сокрушит. Они знали и держали это знание при себе, как рычаг воздействия, чтобы иметь возможность причинить ей боль, когда им заблагорассудится. Вот почему королева выбрала меня. Не потому, что я меткий маг, не потому, что я аргоси, и уж наверняка не потому, что у меня «доброе лицо». Она выбрала меня по той причине, по какой не выбрал бы никто другой в мире. Я был Чёрной Тенью. Как и она.
Мартиус, должно быть, знал. Она находилась в его власти несколько дней. Почему же он не использовал Софиста, чтобы заставить королеву выполнять его приказы?
«Потому что не смог, — понял я. — Она посвятила душу своему народу».
И всё-таки Мартиус мог бы публично объявить о Чёрной Тени. И всё же ничего не сказал. Может, то, в чём он так страстно клялся, было правдой: несмотря ни на что, он был патриотом. Он не хотел погружать империю в хаос, если бы его план провалился.
А хаос и вправду бы начался.
Даже в таком месте, как Даром, королева с Чёрной Тенью никогда не сможет сидеть на троне. Чёрная Тень всегда изгнанник, всегда потенциальная добыча тех, кто думает, что сможет извлечь из него выгоду. Вот почему Чёрная Тень одинока. Всегда.
А если появится ещё один белый пленитель?
Я принял решение, даже не задумываясь.
— Мы должны начать немедленно, — сказал я и едва расслышал собственный голос.
Королева ничего не ответила, просто кивнула, прежде чем тщательно застегнуть платье — тонкая нить, удерживающая застёжки, была её единственной защитой от мира врагов, убеждённых, что смогут её уничтожить, когда придёт время.
Я избавлю их от этого убеждения.
Глава 63Послушный сын
Спустя несколько минут мы с Рейчисом вернулись в свои комнаты.
Дворцовые коридоры всё ещё казались странно пустыми — предательства вкупе с возмездием сильно сократили ряды и дворцовой стражи, и аристократов. Только Рейчис, я да редкие растения в кадках вдоль коридора. Как ни странно, благодаря этому я чувствовал себя в безопасности.
— У меня от дворца мурашки по коже, — сказал Рейчис.
— Неужто? Здесь только те люди, которым маршалы больше всего доверяют. Чего ты боишься? Призраков?
Я представил, как Рейчис стоит перед каким-то призрачным видением, рычит и ругает его. «Ни один призрак не победит белкокота!» — так бы он сказал. Я захихикал над собственной шуткой, пока не понял, что он мне не ответил.
— Рейчис?
Он молча припал к полу возле одного из растений, как собака, которая помочилась в доме и ждёт, когда хозяин её побьёт.
— Чёрт!
Я расстегнул кобуры. Она утешила меня в самый тёмный час моей жизни. Скорее всего, она меня спасла, заплатив за это немалую цену. Но даже тогда я знал: что бы между нами ни произошло, как бы сильно она ни любила меня в глубине души, желтоволосая девочка исчезла, вернулась интриганка, дипломат джен-теп.
— Ты можешь выйти, Ша-маат, — сказал я.
— Что ты имеешь в виду, дорогой брат?
Я обернулся. Она стояла достаточно близко, чтобы меня коснуться.
— Как ты ко мне подкралась? — спросил я.
Она улыбнулась и поцеловала меня в щёку.
— Дерзко, — сказала она. — Используя тёмные и коварные заклинания.
Я попытался представить, какое заклинание позволило бы ей это проделать. И как только сестра могла быть настолько тщеславной, чтобы рисковать душой ради эффектного появления?
Увидев выражение моего лица, она рассмеялась и показала на свои ноги. Они были босые.
— Воистину тёмная магия, дорогой брат.
— Рад видеть, что ты не утратила вкус к бессмысленным играм, — сказал я. — Но я удивлён, что ты показалась во дворце.
— Да? А почему бы и нет? Мы были полностью преданы королеве во время этих событий. Ни один джен-теп не встал на сторону заговорщиков.
— Во всяком случае, никто не может доказать обратное.
— Более того, — продолжала сестра. — Мои люди и заклинания помогли убить солдат, которых Мартиус оставил, чтобы удержать дворец. В эту минуту джен-теп помогают королеве искать сообщников Мартиуса.
— И решают, кого из них поймают, а кого нет?
Она надула губы.
— О, не сердись на меня. Я пришла с наградой. Отец тобой доволен.
— Почему-то я в этом сомневаюсь.
— Он передал мне сообщение. — Сестра обняла меня и прошептала на ухо: — Ты делаешь честь своей семье, Ке-хелиос.
Я долго молчал. Ке-хелиос. Отец дал мне имя мага. Зачем? Что я такого сделал?…
«Предки».
В тот день, когда Ша-маат впервые появилась при дворе, она передала мне отцовский приказ: «Ты выведаешь для нас секреты королевы и, когда придёт время, убьёшь графиню».
Я сделал именно то, что приказал Ке-хеопс. Мариадна умерла, и королева только что открыла мне свою самую сокровенную тайну. Неужели Ша-маат и отец обманом заставили меня выполнять их приказы? В тот день, в камере под дворцом — действительно ли моя сестра бросила вызов Ке-хеопсу, чтобы мне помочь, или всё это было одной из её манипуляций?