о имени Фэн. К несчастью, оба, похоже, прекрасно знали графиню.
Бракиус сразу подошла к воротам и вытянула перед собой мясистую руку.
– Сразу говорю вам, ваша милость, – нараспев сказала она удивительно мягким контральто, заставившим её ювелирные украшения затрепетать, будто они собирались пуститься в бегство, – что ни при каких обстоятельствах вы не встретитесь с заключённой снова.
Ярость Мариадны вспыхнула мгновенно.
– Как вы смеете! Как смеете держать в заключении бедную девушку, собираясь лишить её жизни, и отказываете мне в шансе дать ей то немногое утешение, какое я могу!
– Моя госпожа, попрошу вас убрать руки от решётки и отойти. Вы нарушили закон, пытаясь вызволить свою служанку, и мы не собираемся позволить вам снова войти в тюрьму и сделать вторую попытку.
– Королева…
– Вы кузина королевы. Мы знаем.
Напарник Бракиус, Фэн, кивнул.
– Вы напоминали нам об этом несколько раз, уж это точно, – пробормотал он и вытер грязным носовым платком маслянистый рябой лоб.
Бракиус мрачно посмотрела на младшего маршала.
– Моя госпожа, нам известно ваше положение и ваше родство с её величеством. И вы должны радоваться, что нам всё это известно, иначе мы бы немедленно вас арестовали. У заключённой есть права, и одно из прав – отказаться от визитов кого бы то ни было, независимо от его положения.
– Подождите, – сказал я. – Вы говорите, что Тасия не хочет видеть графиню?
Маршал Бракиус предупреждающе взглянула на меня, как будто я только что поднёс спичку к горе сухого трута.
– Это ложь! – крикнула Мариадна, ударив ладонями по прутьям решётки. – Зачем Тасии отказываться меня видеть?
– Вам придётся обсудить это с магистратом, ваша милость, – беззлобно заметила Бракиус.
– С Гарраном? – Мариадна словно выплюнула это имя. – Этот дурак даже не позволил мне посмотреть на вынесенный Тасии приговор. Он просто снова и снова разглагольствовал о невыразимом величии закона и о том, что даже высочайшие из нас должны смириться…
Фраза замерла на её губах. Мариадна отвернулась и прислонилась к Эррасу, который сочувственно обнял её, а на меня кинул взгляд, заставивший меня почувствовать, будто всё это моя вина. С какой стати старики думают, что если они готовы умереть за какое-то дело, то и вы должны за него умереть?
Я вздохнул и обратился к маршалу Бракиус:
– Есть причины, по которым я не могу видеть заключённую?
Она оценивающе взглянула на меня сквозь решётку.
– Зависит от того, кто вы, к дьяволу, такой?
Вытащив из кармана куртки документы, которые вручил мне личный секретарь королевы, я передал их маршалу. Она взяла бумаги и потерла пергамент между большим и указательным пальцем, прежде чем прочитать. Дочитав, фыркнула и передала бумаги Фэну.
– «Наставник королевы в картах»? – спросил Фэн. – Серьёзно? Вы учите её величество играть в азартные игры?
– Эта должность была лучше остальных, которые мне предложили.
Бракиус взяла у Фэна документы и протянула их мне сквозь решётку. Вытащила связку железных ключей и отперла замок.
– Прекрасно. Фэн, проверь, есть ли у него оружие, и впусти его.
Когда ворота открылись, Фэн отступил назад и с опаской посмотрел на графиню Мариадну, а после взглянул на Рейчиса, который последовал за мной.
– Эта тварь кусается? – спросил он.
– Да, но вчера он съел лицо одного парня, поэтому, скорее всего, не голоден.
Фэн среагировал на мои слова так, что его напарница захихикала. В конце концов младший маршал сделал кислое лицо и отступил в сторону.
– Прекрасно. У тебя и твоей выдры есть один час.
– Неужели никто в этой безмозглой стране не знает, как выглядит настоящая выдра? – просвистел Рейчис, проходя мимо Фэна.
Глава 24Девица карт
Камера Тасии была одноцветной, как серое облако в пасмурный день: каменные стены, железные прутья, вделанные в раму маленького окна, прорубленного слишком высоко, чтобы через него был виден город за таким же серым небом. У одной стены лежал небольшой тюфяк; маленький деревянный столик и два стула занимали всё остальное пространство.
– Кто вы? – спросила служанка, как только Фэн ушёл.
– Подождите, – сказал я, подняв руку.
Рейчис неторопиво подошёл к двери и с некоторым трудом протиснулся между прутьями. Я хотел отпустить замечание насчёт его веса, но удержался.
– Всё чисто, – сказал он.
– Иди проверь остальную тюрьму. Выясни, сколько здесь ещё заключённых и насколько хороша охрана.
Рейчис ушёл, а служанка вопросительно посмотрела на меня.
– Вы маг? По-моему, вы не похожи на джен-теп. Кто вы?
– Нет, я джен-теп, и я Келлен. Именно в таком порядке.
– Могу я спросить, зачем вы здесь?
Я посмотрел на женщину, которой осталось два дня до казни. Тасия была, наверное, на несколько лет старше меня и повыше ростом. Если бы я не загорел за два суровых года дороги, большей частью проведённых в пустыне, у меня была бы такая же бледная кожа. Хорошенькая, хоть и не такая классически красивая, как её госпожа, Тасия обладала скромным, но не менее притягательным обаянием.
Я представил, как Фериус уговаривает: «Перестань смотреть глазами. Если хочешь увидеть, что происходит, посмотри глазами других, только не своими собственными». Типичная аргосская чушь, которую она мне впаривала, в данный момент, однако, имела большой смысл. «Какой увидел бы Тасию Леонидас?»
Я не очень-то хорошо знал генерала. Я никогда не был солдатом и никогда не был особенно большим или сильным. Я никогда не направлял свои амбиции на продвижение в политике.
«Видишь, Фериус? – с горечью подумал я. – Ещё один аргосский трюк, который не работает».
Будь она здесь, она, без сомнения, вытащила бы из жилета курительную соломинку, зажгла её с помощью появившейся из рукава спички, выдохнула бы длинную струю дыма и сказала: «Малыш, если ты собираешься просто стоять и рассказывать себе сказки, уж наверняка сможешь придумать более причудливые, чем эти».
И она была бы права.
Может, я никогда и не служил в армии и не стремился занять какое-либо положение при дворе, но я знал: всё дело в желании. Желании обладать властью. Желании обладать людьми. Если бы я не утратил свою магию – и, что ещё важнее, если бы не повстречался с Фериус и Рейчисом, – я бы стал таким же, как остальные мои товарищи-посвящённые на территориях джен-теп. Я бы стал сыном своего отца.
«Довольно привлекательна, – услышал я голос Ке-хеопса, как будто отец стоял здесь, рядом со мной. – Формы достаточно женственны, ухожена. Лицо такое, что не тянет отвести взгляд. Стоит того, чтобы поразвлечься с ней вечерок, но не больше».
То, как Ке-хеопс оценил бы Тасию, было грязно. Цинично. Бесчувственно. Но я почти не сомневался, что он бы не ошибся по крайней мере в одном: человек вроде Леонидаса, столь заботливо возделывающий собственное будущее, не стал бы рисковать ради Тасии своими амбициями. Не стал бы, если бы это поставило под угрозу его шансы брака с Мариадной.
– Достаточно увидели? – спросила Тасия, скрестив руки на груди.
– Простите, – сказал я. – Издержки профессии.
– И какая у вас профессия?
– В основном люди пытаются меня убить, – сказал я, показав на метки Чёрной Тени вокруг левого глаза. – Когда им это не удаётся, я забираю их деньги.
– Как благородно, – сказала она. Её тон напомнил мне тон Мариадны. На секунду я увидел искру, на которую намекал Эррас в гостинице.
– Лучше так, чем тюрьма, – ответил я.
Она показала мне язык, что застало меня врасплох и заставило засмеяться.
– Вы всех посетителей так встречаете?
– Я обнаружила, что смертный приговор может стать своеобразным освобождением для того, кто всю жизнь приседал в реверансах.
Голос её прозвучал резковато – как первый толчок одного из предупреждающих рыков Рейчиса. Потом она покачала головой.
– Простите меня. Мне совершенно отказали хорошие манеры. Так зачем вы здесь, мастер Келлен?
– Господин Келлен, – сказал я, поскольку Рейчиса здесь не было, чтобы на это пожаловаться. – Или просто Келлен. Я – новый наставник королевы.
– Как поживает её величество? – спросила Тасия.
В её голосе было больше участия, чем следовало ожидать от приговорённой служанки к своей правительнице.
– Вы знакомы с королевой?
– Она часто приезжала в дом моей госпожи, когда была помладше. Я заботилась о ней во время этих визитов. В последний раз я видела её несколько месяцев назад.
– Её величество поживает прекрасно, – сказал я. – Хотя в последние дни у неё маловато наставников.
Глаза служанки вспыхнули.
– Кореш и Аррасия?
– Уволились. Из жизни.
Она кивнула, её мимолётная улыбка определённо напомнила мне Рейчиса.
– Давно пора.
– Каранетта всё ещё там.
Тасия фыркнула.
– Каранетта!
– Мне она показалась довольно милой.
– Она – невежественная корова. Хнычущая трусиха. Она позволяла им – позволяла Корешу и Аррасии – творить те ужасные вещи! С королевой! С маленькой девочкой, запертой в глупом, глупом мире!
– А что ей было делать?
Тасия вскочила и бросила мне в лицо:
– Взять нож и перерезать им глотки. Убить их во сне. Убить, когда они принимали ванну, или когда один из них был болен и не мог защищаться. Найти возможность покончить с ними! Проклятие, она королева Дарома. Кто-то должен был прикончить их ради неё.
Меня удивила такая горячность. Тасия сделала глубокий вдох и выдохнула, прежде чем снова сесть.
– И всё же, – сказал я, вспомнив слова Шеллы о том, что у королевы есть слабость, которой можно воспользоваться, – никто этого не сделал.
Тасия покачала головой.
– О, мы гордые и благородные люди. Мы, дароменцы. Слишком благородные, чтобы сделать что-то трудное, когда это необходимо.
– То, что вы пытались сделать с Леонидасом? – спросил я. – Сделать что-то трудное и покончить с ним?
Её глаза внезапно стали твёрдыми, как железные прутья решётки камеры.