– Вы её забыли? – спросила королева и тут же начала смеяться.
Но благоразумно подавила смех. Притворный смех довольно легко распознать.
– Да, ваше величество. Я никогда не мог похвалиться хорошей памятью.
Вообще-то у меня была превосходная память, и я смотрел королеве в глаза, чтобы убедиться – она это знает.
Она как будто поразмыслила над моими словами.
– Насколько я понимаю, приговор потерялся?
– Да. Я нашёл его совершенно случайно на улице у здания магистрата. Без сомнения, ветер сдул его со стола, а потом выдул в окно.
Вообще-то ветер должен был пронести приговор под запертой дверью, по коридору, за угол, через две решётки и потом уже в окно – которое в тот момент было закрыто. Или приговор должен был украсть белкокот, чрезвычайно умело отпирающий замки.
– А впоследствии вы сами его потеряли? – спросила королева.
Я беспомощно развёл руками.
– Вылетел прямо из моих рук, ваше величество.
– Надо же, какой вам повстречался волшебный ветер, наставник в картах. Будем надеяться, он не сопровождал вас в путешествии, иначе он может сорвать этот шатёр и оставить нас всех стоять на холоде под открытым небом.
Придворные и слуги рассмеялись. Леонидас издал особенно громкий – и явно фальшивый – смешок.
– Какой позор, что у тебя слишком слабая хватка, чтобы удержать документ, мальчик, – сказал он. – Иначе все мы смогли бы узнать, солгал ты или нет.
Я не потрудился к нему повернуться. Я не сводил глаз с королевы.
– Тут уж никогда не угадаешь. С магическими ветрами сложность в том, что невозможно предсказать, когда они в следующий раз собираются подуть. Приговор может быть утерян навсегда… А может в любой момент упасть нам прямо в руки.
Лицо королевы ничем не выдало тревоги или беспокойства, но тем не менее она поняла, чего я от нее хочу, и именно это и сделала, обратившись к Леонидасу:
– Ну, генерал, похоже, мы с вами вместе попали в неловкое положение. Вы всё ещё утверждаете, что просили для девушки помилования?
Для большого, тупого парня он не был настолько глуп.
– Я… Я не совсем точно припоминаю, ваше величество. Кажется, я это сделал, но, возможно, судья не понял, что я имею в виду.
– Какой же плохой памятью все сегодня страдают. Возможно, магистрат, занятый столькими делами, очень торопился вынести решение от имени достойных граждан Урбана Саррикса и в тот момент неправильно понял вашу тщательно сформулированную просьбу. Это бы всё объяснило, ко всеобщему удовлетворению, не так ли?
Леонидас нахмурился.
– И всё же, ваше величество, не следует ли принять во внимание следующее: если магистрат, со всем его многолетним судебным опытом и мудростью, инстинктивно решил, что девушка должна понести наказание, предусмотренное законом за покушение на убийство боевого командира в военное время, пристойно ли вам или мне пересматривать его решение?
Королева приняла задумчивый вид.
– Смотрите, – пробормотал Мартиус. – Он зашёл слишком далеко. Он пытался привести её в замешательство, и теперь она собирается уколоть его – но не слишком. Она умная девочка. Она очень точно вденет нить в иглу.
– Мы находимся в состоянии войны, генерал Леонидас? – наконец спросила королева.
– Мы находимся в…
– Вы сами это сказали, совершенно ясно, здесь, перед моим двором: «Девушка должна понести наказание, предусмотренное законом за покушение на убийство боевого командира в военное время».
– Я имел в виду…
– Если так и есть, – продолжала королева, прервав Леонидаса прежде, чем тот успел выпутаться из затруднительного положения, – мне об этом не сообщили. На самом деле я считаю, что мирный договор с нашими северными соседями, подписанный моим отцом перед смертью и утверждённый мной, всё ещё имеет законную силу. Возможно ли, генерал, что вы объявили войну Забану, не посоветовавшись со мной?
Леонидас выпрямился.
– Я неудачно подобрал слова, ваше величество. Мы конечно же не воюем. Ваш досточтимый отец действительно заключил договор с Забаном, хотя некоторые из нас продолжают считать такие уступки… тревожными. Тем не менее забанцы постоянно совершают набеги на наши границы, заставляя сражаться тех из нас, чей неизменный долг заключается в защите империи, и слишком часто проливать нашу кровь, чтобы сохранить покой вашего величества.
«Хорошая двусмысленность, – подумал я. – Под «покоем вашего величества» может иметься в виду и мирный договор, и беспечный отдых праздной правительницы».
Собравшиеся осторожно загомонили.
– Умно, – отметил Мартиус. – Аристократию всегда возмущало, что отец королевы предал своё обещание возобновить войны с целью экспансии.
Похоже, королева переоценила свои силы. Возможно, она действительно была всего лишь одиннадцатилетней девочкой, притворяющейся двухтысячелетней душой. До меня долетали обрывки приглушённых разговоров в группках собравшихся здесь аристократов.
«Это происходит так быстро? – подумал я. – Неужели я увижу, как императрица потеряет трон только потому, что я пришёл, чтобы подловить её и заставить отпустить служанку низкого происхождения?»
Королева подняла руку, призывая к молчанию. Двор нехотя замолчал.
– Очень хорошо, генерал Леонидас, у меня к вам остался всего один вопрос.
Он уже практически стонал.
– Да, ваше величество? Мне придётся объяснять снова… – Я заметил, что он сделал паузу, подразумевая, что королева не поняла его прежних, явно многочисленных попыток растолковать ненадёжное военное положение Дарома. – …сложности, связанные с нашим соседством с Забаном?
– Нет-нет, – сказала она с улыбкой. – Я сочла более чем достаточными ваши объяснения на тему многочисленных доблестных миссий на границе и множества, множества опасностей, с которыми вы лично столкнулись.
Собравшиеся неожиданно разразились смехом.
«Милый ход, малышка», – подумал я.
– Нет, генерал Леонидас, – продолжала королева. – У меня простой вопрос: в какой-либо момент вашей… встречи со служанкой Тасией вам грозила опасность быть ею побеждённым?
– Побеждённым? – переспросил генерал. – Служанкой?
– Да. Была ли она необычайно грозным бойцом? Она представляла собой реальную угрозу вашей жизни?
Леонидас выглядел так, словно его только что заставили съесть лягушку.
– Я… То есть, ваше величество, не мне подвергать сомнению толкование магистратом того, что…
– Будет вам, генерал, вопрос достаточно простой: вам, с вашей военной тактикой и опытом, с вашим таким впечатляющим мечом и легендарным боевым мастерством, угрожала опасность быть побеждённым истеричной судомойкой с кухонным ножом?
Генерал осознал, что на него отовсюду устремлены глаза старших по положению, равных по положению и, что хуже всего, его подчинённых. Все задавались одним и тем же вопросом: может, Леонидас, не совсем тот человек, каким всегда пытался казаться?
– Никогда! – объявил он так громко, что я не сомневался: будь рядом с ним стол, он бы грохнул по нему кулаком. – Я возглавлял сотню схваток. Я убивал Забанскую Элиту голыми руками. Даже если бы это жеманное создание было вооружено всеми требушетами и пушками Дарома, она бы всё равно не…
– Прекрасно, генерал, – сказала королева.
Она изобразила задумчивое выражение лица, прежде чем вздохнуть и откинуться в кресле.
– Что ж, тогда я в замешательстве. Если служанка никогда не представляла для вас угрозы и мы ни в коем случае не воюем, почему же её обвинили в измене?
– Вашему величеству следовало бы задать эти вопросы своему магистрату, – ощетинившись, сказал Леонидас. Он уже начал поворачиваться, чтобы покинуть шатёр – без сомнения, впечатляюще топая при этом ногами.
– И вы считаете, что мне к лицу было бы тратить время на подобные расспросы, генерал? – спросила королева, заставив его застыть на месте.
В конце концов Леонидас понял, что проиграл этот раунд.
– Нет, ваше величество, – ответил он, снова поворачиваясь к ней. На сей раз он поклонился. – На самом деле я посоветовал бы вам тут же забыть этот случай, чтобы мы могли вернуться к обсуждению необходимости увеличения численности войск вдоль северной границы.
Королева глубокомысленно кивнула.
– Вы совершенно правы, генерал. Как я и подозревала, дело слишком мелкое, чтобы я уделяла ему внимание. Вопрос закрыт.
Мариадна начала было протестовать, но граф Мартиус схватил её за запястье.
– Подождите, – сказал он.
Королева показала на одного из своих маршалов, худощавую женщину, осматривавшую шатёр так, будто она составляла список всех, кто сегодня выказал неуважение к её правительнице.
– Лириус, вы получите приказ о прекращении дела за моей подписью. Наказание служанке Тасии будет смягчено до одного года лишения свободы за – как бы это выразиться? – за причинение страданий господину генералу Леонидасу в трудные времена.
Маршал кивнула и вышла. У Леонидаса был взбешённый вид. Я подумал, что королева зашла с ним дальше необходимого, но выяснилось, что он ещё не до конца сдался.
– Судя по вашему описанию ситуации, ваше величество, – начал он, – должен ли я предположить, что вы не считаете нужным предоставить мне дополнительные силы, которые я просил для обеспечения безопасности границы?
– И дополнительные деньги, – рассеянно добавила королева.
– Ваше величество?
– Вы забыли о дополнительных деньгах, которые просили. Что ж. Они немалые. О, с таким множеством солдат под командованием и с такими богатствами в распоряжении нет пределов тому, чего вы могли бы достичь.
– Я хочу лишь защитить народ Дарома от опасностей, созданных другими.
Взгляд королевы был холоден как лёд.
– Вы сообщаете мне, генерал Леонидас, что сейчас, несмотря на ваше командование, границы ненадёжны?
– Я… Нет, ваше величество. Простите за неудачный выбор слов.
Она пожала плечами – странный жест для королевы.
– Раз уж вы просите, я прощаю вам неудачный выбор слов. Кажется, в последнее время я очень часто прощаю.