Я нараспев проговорил слова, на этот раз другие:
– Караф Эррас.
Взрыв поразил Леонидаса, как ураган, пронёсшийся через каньон. Генерал посмотрел на свой живот и увидел кровоточащие внутренности, угрожающие выплеснуться наружу. Он инстинктивно прижал руки к ране, но она была слишком большой и глубокой, чтобы от этого жеста был толк.
Я опустился рядом с ним на колени и прошептал ему на ухо:
– Старик говорит: «Прощай».
Мне хотелось бы верить, что это были последние слова, которые услышал Леонидас перед тем, как отправиться к предкам. Холодными ночами меня согревала бы мысль о том, что в последний миг, стоя во вратах между этой жизнью и тем, что грядёт дальше, он знал: красные и чёрные огни, пожравшие его живот, разрушившие все его великие планы, явились благодаря языку старика. Эррас выиграл финальный поединок.
Но к тому времени Леонидас, вероятно, был уже мёртв.
Глава 38Благодарность
Смерть Леонидаса чуть не лишила меня головы – прямо на месте. Когда его люди поняли, что он погиб, они подняли оружие и бросились на меня.
– Стоять! – крикнул сержант.
Все замерли.
– Парадное построение! – снова выкрикнул он.
Солдаты быстро построились позади своего командира четырьмя рядами по десять человек в каждом. Он вышел вперёд и опустился на колени перед Мариадной.
– Графиня Мариадна, – сказал он. – Я сержант Тариус. Какие будут приказы?
Я никогда не был солдатом. Может, в том вина Чёрной Тени и всех старых сказок, утверждающих, что однажды демон захватит моё тело и с его помощью будет творить злодеяния, но я не понимаю, как один человек может желать подчиняться воле другого. С другой стороны, то, как Тариус и остальные солдаты смогли обуздать свой гнев после смерти командира и свою ненависть ко мне ради того, чтобы почтить последний приказ Леонидаса? Это было достойно восхищения.
Мариадна перевела взгляд с сержанта на меня, с меня на тело Леонидаса. Неуверенность на её лице быстро сменилась решимостью.
– Заберите его, – сказала она. – Похороните с теми воинскими почестями, какие сочтёте нужными. Пусть люди разобьют лагерь за пределами моего поместья. Вы присоединитесь ко мне завтра, чтобы обсудить стратегию защиты Урбана Саррикса от дальнейших набегов забанцев.
Тариус встал и отдал честь.
– Так точно, графиня.
Он повернулся и приказал шестерым своим людям вынести Леонидаса со двора.
Мариадна опустилась передо мной на колени и взяла меня за руку.
– Благодарю вас, – сказала она. – От меня и от моего бедного старого Эрраса. Спасибо.
– Встаньте, ваша милость. Люди подумают, что вы в меня влюблены.
Рейчис присоединился к нам с мордой, залитой кровью.
– Ты его убил? – спросил я.
Он потряс головой, и я заметил кусочек чего-то белого и вязкого между его зубов. Это тревожно напоминало часть глазного яблока.
– Только взял кое-что на память, – пробормотал Рейчис.
Мариадна одарила меня снисходительным взглядом.
– Всё ещё воображаете, будто ваша выдра с вами разговаривает? – спросила она с комичными нотками в голосе.
Рейчис проглотил то, что держал в пасти, и зарычал.
– О, пожалуйста, – сказала она, глядя на него и грозя пальцем. – Я же знаю, ты понимаешь, о чём я говорю, поэтому время от времени наверняка можешь оценить шутку.
Рейчис повернулся и пошёл прочь.
– Я бы предпочёл охотиться на подвальных крыс.
Когда мы вошли в дом Мариадны, я упал на колени, и меня вырвало на то, что смахивало на очень старый ковер.
– Келлен! Ты ранен?
Рядом стоял один из слуг Мариадны – мальчик с круглым лицом, чьё серьёзное выражение невольно напомнило мне об Эррасе.
– Графиня, привести из города врача? – спросил он.
– Я в порядке, – сказал я.
– Но вы…
– Ничего страшного. – Я встал. – Извините за… ковёр.
Меня неудержимо трясло, я уже чувствовал, как по щекам текут слёзы. Мальчик предложил мне воды, и я жадно пил, пока не избавился от кислого вкуса во рту.
Мариадна смотрела на меня широко раскрытыми глазами, всматриваясь в моё лицо, как будто не верила, что я не ранен.
– Ты уверен? Это магия, которую ты творишь? Тебе больно?
– Нет, – ответил я. – Просто настиг запоздалый ужас.
– Не могу поверить, – сказала она. – То, как ты сражался с Леонидасом… Я как будто наблюдала за ожившим героем одной из старых саг.
Это меня рассмешило.
– Не думаю, что кто-то из дароменских легенд очень похож на меня, – я показал на свой левый глаз.
– Может, им стоило бы быть на тебя похожими, – сказала она и, обхватив меня руками, обняла так крепко, что стало трудно дышать.
– Для этого дома ты герой. Для меня ты герой.
Она разжала объятья, но мне всё ещё трудно было отдышаться.
– Я…
Она взяла меня за руку и переплела свои пальцы с моими.
– Проси меня, Келлен Аргос. Проси о чём угодно, и это твоё.
«Проси о чём угодно». Каким-то образом эти слова отобрали у меня всё удовольствие, и я вспомнил, кто я такой. Простой человек. Изгой. Конечно, я оказал графине услугу, и она была благодарна. Так благодарна, что ей не терпелось уравновесить чашу весов – как хороший покупатель всегда вовремя оплачивает свои счета.
– Прости, – сказала она, всё ещё держа меня за руку. – Это прозвучало ужасно, правда?
Она сделала долгий, медленный вдох и так же медленно выдохнула.
– Я так долго не могла положиться ни на кого, кроме Тасии и Эрраса. С тех пор, как умер Арафас, моя жизнь была чередой предложений и угроз, подкупов и ультиматумов. Каждый человек, приходивший к этой двери, предлагал мне что-то ценное, но желал взамен чего-то гораздо более дорогого. А теперь приходишь ты, со своими странными манерами, говорящим белкокотом и со своей храброй, храброй душой.
Убрав с моей руки левую руку, графиня приложила её к моей щеке.
– Я не хотела тебя обидеть, когда поблагодарила, Келлен.
Мариадна притянула меня к себе и поцеловала в губы.
Меня уже целовали. Правда, нечасто, но я чувствовал, что у меня есть с чем сравнивать. Нифения была первой, и первый раз с ней стал таким потрясением, что я не мог по-настоящему вспомнить тогдашние ощущения. Если подумать, второй раз она поцеловала меня, когда я принял её за парня, которому помог спастись от религиозных берабесских фанатиков, поэтому всё тоже случилось довольно неожиданно. С Сенейрой это началось как способ помочь ей вырваться из тисков магической пытки, а потом стало своего рода отчаянным облегчением боли. Здесь всё было по-другому.
Поцелуй Мариадны оказался тёплым, сладким и жадным. Она была старше меня и чувствовала себя уверенней. Она не пыталась делать громкие заявления или что-то утаить. Она знала, чего хочет, и брала от меня столько же, сколько я брал от неё.
Я почувствовал, как её руки скользнули вверх по моим рукам, шее, и в конце концов её пальцы запутались в моих волосах, сбив шляпу на землю.
Мои руки обвились вокруг её талии, притягивая её ближе, стараясь не тянуть слишком сильно.
Я услышал, как Рейчис подошёл к двери, принюхался, фыркнул и отвернулся. Я не обратил на него внимания. Я не обращал внимания ни на что, стараясь погрузиться в поцелуй так глубоко, как только мог. Желание Мариадны было очевидным. Оно было настоящим и знающим.
«Она хочет меня, – подумал я. – Не из любви, надежды или благодарности. Она просто хочет меня таким, каков я есть».
Вот чего Чёрная Тень вроде меня не ожидает когда-нибудь испытать.
Мужчина не должен ощущать себя в такой момент триумфатором. Так сказала бы Фериус. Но я ничего не мог с собой поделать. Моя сестра со свойственным ей высокомерием сообщила, что я убью Мариадну, но вот она здесь, живая, в моих объятиях. Леонидас, человек насилия – валет клинков, который, как предупреждала Тасия, собирался меня уничтожить, – был мёртв. Значит, вот оно каково, быть героем. Не человеком, осуждённым с первого взгляда, а тем, кем восхищаются. Которого даже желают. Я знал, что с моей стороны это мелочно, но не мог выбросить из головы мысль: «Я победил».
Мариадна неожиданно отстранилась, но осталась рядом, уткнувшись головой в мою грудь.
– Мы должны…
Она заколебалась.
– Остановиться? – спросил я.
Мариадна покачала головой. Её волосы защекотали мне нос.
– Подняться наверх.
Я чуть не пошутил. Чуть не сказал, что Рейчис заставил меня пообещать, что это не зайдёт слишком далеко. Вот каким идиотом я бываю каждый день. Но не сегодня.
Я взял Мариадну за руку.
– Веди.
Она потянула меня к лестнице, но я услышал, как кто-то бежит по дорожке к двери.
– Подожди, – сказал я, отпустив её руку и открыв свои футляры с порошком.
Маршал Бракиус вбежала в дверь, за ней – Фэн.
Я взял по щепотке красного и чёрного порошков.
У меня не было причин думать, что маршалы захотят отомстить за Леонидаса, но потом я вспомнил, что Тасия говорила о картах и короле колесниц. «Человек секретов», – сказала она. Если этот человек – Колфакс, глава службы маршалов, у меня могут быть серьёзные проблемы.
– Графиня Мариадна, – сказала Бракиус. Она тяжело дышала. – Нам надо поговорить. Сейчас.
Мариадна подняла руку.
– Нет, маршал. Поединок был абсолютно честным. Вы сами поставили своё имя под контрактом. Если за это надо заплатить, я заплачу. Но не сейчас. Не сегодня.
– Да, графиня, но дело в другом. Мой человек, Фэн, явился из тюрьмы.
Я посмотрел на Фэна и не увидел в его глазах ни злости, ни решимости, ничего, что ожидал в них увидеть. В них была грусть.
– Мне жаль, но ваша служанка, Тасия… Я нашёл её в камере. Она…
Не знаю, тошнота ли, вежливость или страх перед расправой помешали ему закончить фразу, но какая разница? По выражению его глаз было ясно, какое слово он не сказал.
Глава 39Награда за верность
Я был благодарен, что они нашли время снять тело Тасии, прежде чем впустить нас в камеру. Вместо того чтобы увидеть свою подругу висящей на верёвке, которую она сплела из собственного платья и привязала к решётке маленького окошка под потолком, Мариадна увидела Тасию мирно лежащей на тюфяке, под простынёй.