— И это все, что ты можешь придумать? Эйнштейн! — Внезапно Триш вскочила на ноги.
— Я говорю, уехать на время, на месяц-другой. — Мэри встала из-за стола, стараясь говорить мягче. Она никогда не видела Триш в таком состоянии: ей не свойственно было сомневаться в себе даже секунду. — А когда ты вернешься, он остынет и…
— Не пройдет. Он меня любит. Он одержим. Он этого так не оставит. — Триш покачала головой и закрыла лицо руками. — Я просто не верю, что все так получилось.
— Спокойно, Триш…
— Мы всегда думали, что поженимся. И все так думали. — Триш отняла руки от покрасневшего лица, ее глаза горели безумием. — Как я во все это влипла? Помнишь, какой он был милый? Какой добрый?
— Я же его не знаю.
— Знаешь. Он учился в Ньюманне.
Отлично. Ньюманн, школа-побратим Горетти, оказывается, выпускает мафиози.
Триш провела наманикюренными ногтями по густым волосам.
— Я считала, что мне повезло. Мы так любили друг друга. — И тут Триш назвала его имя.
Боже мой! У Мэри перехватило дыхание.
Триш продолжала:
— Мы встречались еще в школе, помнишь?
Мы тоже.
— Я порвала с ним, но потом вернулась. Это было ошибкой. Но даже после этого он безумно любил меня. Я думала, он романтик. А теперь поняла, он сумасшедший. — Триш будто вернулась из грез в реальность. — Так что мне делать, Мар?
Мэри была сыта по горло.
— Ну, если ты не хочешь ни обратиться в суд, ни уехать…
— Я не могу! Он убьет меня! Сегодня! — выкрикнула Триш. Ее отчаяние превратилось в ярость. — А тебе все равно! Мне нужна помощь! Помоги мне!
— Я пытаюсь, но…
— А иди ты, Святая Мария! — взорвалась Триш. — Знаешь, как мы тебя называли? Святая Мария! Маленькая-мисс-совершенство. Спасибо, но не за что! — Она резко повернулась, схватила сумку, распахнула дверь и выскочила прочь.
— Триш, подожди! — Мэри устремилась за ней. Триш была уже в приемной. — Подожди, пожалуйста!
Мэри почти настигла ее, но остановилась, увидев в приемной удивленные лица клиентов, ее клиентов. Мэри взяла себя в руки и изобразила кривую улыбку.
Мэри и Джуди пробирались в толпе, запрудившей тротуары в обеденный перерыв. Светило солнце, на хилых городских деревьях распускались нежные листочки, и все, кроме Мэри, наслаждались прекрасным свежим мартовским днем.
— Тебе не в чем себя упрекнуть, — успокаивала ее Джуди. — Ты ведь старалась помочь, несмотря на все, что она тебе сделала.
— Но это было в школе. — Мэри шла, понурив голову, и чувствовала себя совсем коротышкой по сравнению с Джуди. Ее подруга-калифорнийка, на добрый фут выше, была как ходячая секвойя. — Она не заслуживает того, что с ней случилось.
— О'кей, здесь я с тобой согласна.
Мэри никак не могла отогнать дурное предчувствие. Триш не выходила у нее из головы, она не могла сосредоточиться ни на встречах, ни на телефонных переговорах.
— А что, если Триш права? Что, если вечером он ее убьет?
— Но если она не принимает помощи, ты ничего не можешь поделать, — решительно сказала Джуди.
— Я позвонила в салон, но она туда не приходила, а ее домашнего номера нет в телефонном справочнике.
Джуди похлопала Мэри по плечу:
— Не волнуйся. Судя по всему, он буян, но не убийца.
— Надеюсь, ты права. — Мэри-то не верила ни в то, ни в другое — насколько она его помнила. — Но я действительно за нее боюсь. И чувствую себя виноватой.
— Ты всегда чувствуешь себя виноватой, такой уж ты родилась.
Мэри улыбнулась:
— Но я не бросила Триш в беде?
— Нет. Она сама виновата. Как можно влюбиться в такое чудовище?
Мэри не собиралась рассказывать Джуди, что и сама с ним встречалась и что он был самым популярным мальчиком в их классе, футболистом. И когда он подошел к Мэри, она была уверена, что ему нужна только помощь в уроках.
— Вот уж эти Плохие-парни!
— Он не был плохим, — буркнула Мэри.
— Ты его знала?
— Не слишком хорошо. В юности, еще до мафии.
— Ну так что ж? Послушай, ты не могла сделать большего. Если Триш отказывается уехать, отказывается подать в суд и отказывается обратиться в полицию, ты ничего не можешь сделать. Ты юрист, ты действуешь в пределах закона. Ладно, Мэри, хватит о Триш. У меня важные новости. — Джуди даже остановилась посреди тротуара. — В эти выходные мне позвонила Маршалл, она не могла разобраться в выплатах. Поэтому я приехала ей помочь и видела все счета и кто сколько заработал. Ты, я, Бенни, Энн.
— Разве это не закрытая информация?
— Когда Маршалл просит ей помочь, информация перестает быть закрытой. И я узнала удивительную вещь. — Голубые глаза Джуди блеснули. — Ты приносишь фирме больше дохода, чем Бенни.
— Что? — Мэри показалось, она ослышалась.
— У тебя оплаченных клиентами часов больше, чем у нас у всех. Почти двести пятнадцать в месяц. Ты, моя дорогая, выставила больше счетов, чем Бенни. Она насчитала тебе по двести пятьдесят долларов за час, а платит только сто двадцать пять, так же, как мне и Энн. Но мы-то работаем с ее людьми, а у тебя собственные клиенты.
— Ну и что? — растерялась Мэри.
— Ты приносишь огромный доход. Огромный!
— Не может быть. Все мои счета не выше пяти тысяч долларов. Все эти протекающие крыши, неисправные оконные рамы, заедающие гаражные двери. Сегодня утром, например, я была арбитром в диспуте, кто лучше: Дин Мартин или Фрэнк Синатра.
— Какая разница, платят-то они вовремя.
— Ну, это правда.
Клиенты Мэри, в основном дети иммигрантов, были как ее родители; они оплачивали счета заблаговременно, в наивной надежде, что это поддержит их репутацию в глазах американцев.
— Сейчас, да и почти целый год до этого, у тебя гонораров больше, чем у Бенни. У нее сложные случаи, следствия, суды, а они оплачиваются раз в два года. Гражданские процессы и разбирательства с полицией оплачиваются только после того, как суд утвердит представление на гонорар. Понимаешь, что это значит?
— Нет.
— Ты должна просить Бенни сделать тебя партнером.
— Что? — Мэри нервно оглянулась. Такие речи она считала мятежными и изменническими. — Это нехорошо.
— Хорошо. — Джуди засмеялась. — Ты будешь партнером.
— Но мы сотрудники.
Джуди покачала головой:
— Энн и я — да, но не ты. Ты — Добрая-волшебница-Южной-Филадельфии. Подумай только: «Розато и Динунцио». Серьезно, ты должна поговорить с Бенни.
— Это все равно как если бы Плутон просил равных прав с Солнцем, а Плутон уже даже и не планета. Понижен в должности, как и святой Кристофер, которого я всегда любила.
Джуди посмотрела на нее как на ненормальную.
— Мэри, разве ты не хочешь зарабатывать больше денег?
— Я зарабатываю достаточно, — ответила Мэри. — И я не хочу больше денег, если надо отнимать их у Бенни.
— Пока что она отнимает их у тебя. Ты их заработала.
— Но я работаю на нее.
Мэри никогда не думала иначе. Она — прирожденная подчиненная. Ведь все могло быть гораздо хуже. Она могла быть связана с мафией.
Глава 2
Мэри шла на последнюю в тот день встречу по тротуарам сорока кварталов, что определяли всю ее жизнь. Южный Филли — это такой городок в огромном городе, где все всех знают, где в каждом доме живут родственники или однокашники. Спускались сумерки, медно-красное солнце, уже не гревшее, садилось за плоские серые крыши. На темнеющем небе вырисовывались силуэты спутниковых тарелок и петли телевизионных антенн. По обеим сторонам узких улиц стояли старые простые кирпичные дома, у тротуаров — старые машины.
«Мар, как ты не понимаешь? Ничего из того, что ты тут наговорила, не пройдет».
В окнах красовались пластмассовые цветы, изображения Девы Марии и флажки — итальянские и американские. Новые иммигранты — вьетнамские, корейские и мексиканские семьи — тоже выставляли на подоконниках разные предметы, поддерживая негласные, но общие для всех правила.
«Этот мужик — зверь, а ты говоришь — суд!»
Каблучки Мэри стучали по мостовой в такт ее мыслям. Дозвониться до Триш ей не удалось, и она молила Бога, чтобы сегодня с ней ничего не случилось.
Вдруг одна из дверей открылась, и в ней показалась седая голова Эльвиры Ротуньо. Кругленькая старушка в цветастом платье и переднике вышла на крыльцо. Она тоже была клиенткой Мэри.
— Мар, ты к Рите? — окликнула ее Эльвира.
— Да. — Мэри остановилась у крыльца. — Вы же знаете, ее зовут Амрита, а не Рита. Она индианка, а не итальянка.
— Знаю, ну и что? Ты опоздала на полчаса, но Рита ничего не скажет. Я ей объяснила, что ты лучше Мэтлока. — Эльвира подняла вверх узловатый указательный палец. — Видела мой новый тент? Прекрасный тент! Ты сэкономила мне тыщу двести баксов!
— Спасибо, Эльвира, — улыбнулась Мэри.
— Мар, может, зайдешь на обратном пути. Ник сегодня вечером не работает, угощу тебя тирамису.
— Спасибо, но никак не получится.
Мэри пошла к соседнему дому. Вот только не надо ее снова ни с кем сводить, и особенно с Ником Ротуньо, который до сих пор живет с мамой и с третьего класса уже надоел.
Она подошла к дому Амриты, поднялась по ступенькам и позвонила в колокольчик. Дверь открылась, и Амрита, слегка улыбнувшись, пригласила ее войти. Она была зубным техником и еще, видимо, не успела переодеться. На ней была форма с изображениями милых улыбающихся зубиков в красных башмаках.
— Простите за опоздание, — сказала Мэри.
— Ничего, я сама только что вошла, — с англо-индийской певучестью ответила Амрита. Они с мужем-программистом переехали из Лондона — муж нашел здесь работу.
— Как Дайрен? — спросила Мэри.
Амрита, закрывая за ней дверь, молча показала на мальчика. В полосатой футболке и светло-коричневых шортах он лежал на диване, вытянув ноги и склонив кудрявую голову над «Геймбоем». Ему было девять лет, и он ходил в четвертый класс обычной школы, но ему это было явно не по силам.
— Дайрен, поздоровайся с мисс Динунцио, — сказала ему Амрита.