Ясен пень, что ответы не придут сами по себе.
Надо экспериментировать.
В любом случае, мне надо отправиться в Баку на две недели. Присмотреться, спланировать, подобрать оптимальное решение. И как прикажете всё это совмещать с уроками в гимназии?
Думаю, мне понадобится справка.
Есть два способа заполучить медицинскую справку. Первый — заболеть. Отсекается, потому что болеть я не люблю. Второй — заплатить врачу. Кто-то назовёт подобный приём взяткой, но я мыслю шире и предпочитаю термин «благодарственное подношение».
Шучу.
Взятка она и есть взятка.
Не откладывая дело в долгий ящик, я вышел из комнаты, в которой делал уроки, чтобы поговорить с Джан. Мои соседи врубили телек и, попивая морс, смотрели «Интеллект-ринг» по одному из московских каналов. Две команды умников сидели за круглыми столами и отвечали на каверзные вопросы ведущего. Право ответа переходило к игрокам, капитан которых раньше противника нажимал кнопку. Сразу после нажатия над столом отвечающих загорался световой шар.
— Джан, — позвал я морфистку. — Можно на секунду?
Девушка нехотя оторвалась от увлекательного зрелища.
Мы спустились на кухню, включили свет, и я сразу приступил к сути:
— Мне нужен врач, выдающий справки.
— Какие ещё справки? — девушка не сразу дорубила, что к чему.
— От школы, — терпеливо пояснил я. — Хочу уехать в другой город на пару недель.
— Заказ, — догадалась моя соседка.
— Бинго.
— А разве тебе одного дня не хватит?
Ох уж эти обыватели…
— Не хватит. Такие вещи тщательно планируются. Нужна подготовка. Я сниму квартиру, изучу клиента… В общем, это же две недели! Мне нельзя пропускать занятия без уважительных причин.
— Поняла. И что ты хочешь?
— Формально я числюсь в ПСП. Если беспризорник с жетоном заболел, куда он идёт?
Девушка на несколько секунд задумалась.
А потом уверенно заявила:
— В губернскую поликлинику. Туда идут все, кто не лечится у клановых целителей.
Что-то подобное мне говорила Юля в первый день моего попаданчества. А ещё Юленька предлагала выписать направление…
— Я могу заявиться туда… просто так? Безо всяких-разных направлений?
— Ну, если с тобой в школе травма случилась, и это зафиксировано, направление выпишут. А так… приходишь, заводишь карточку, идёшь к нужному врачу. Ничего сложного. Только очереди там километровые.
— Блин… я не знаю, какой мне нужен врач. Вообще без разницы, от какой хрени мне выпишут справку. Главное — получить освобождение на две недели.
Джан допила морс, ополоснула и поставила на сушилку стакан.
— Я бы позвонила в регистратуру на твоём месте. У меня где-то был записан номер справочной. А вообще… я слышала такую тему, что от адреса зависит. Есть районные сектора, отделение хиропрактики, дежурные целители…
— Ладно, — я достал из холодильника графин и налил себе немного морса в чашку. Не люблю все эти фужеры и бокалы. — Давай свой номер.
Через минуту Джан вернулась на кухню с клочком бумаги.
— Это справочная. Телефонистка продиктует номер регистратуры. Звони туда и выясняй, что к чему.
— Деньги они берут? — в лоб поинтересовался я.
— Издеваешься? Я никогда такими вещами не занималась. Да и с деньгами у меня постоянный напряг… Кстати, а куда ты собрался? Что за город?
— Меньше знаешь — крепче спишь.
Девушка молниеносно поджала губы.
— Не надо оно вам, — вздохнул я. — Помочь ничем не сможете, а если возникнут проблемы… Чем меньше у вас инфы, тем лучше.
— Как знаешь. Но мы ведь туда на Бродяге отправимся?
Качаю головой:
— Нет.
— Нет? — брови морфистки поползли вверх.
— Постоянные переброски привлекут внимание соседей. Даже ночные переезды. Поэтому вы сидите здесь, а я куплю билет на дирижабль.
— А поезд не годится?
— Слишком далеко. Потеря времени.
Вот в такие минуты я жалею, что не выбрал телепортацию. Сейчас бы махнул в Баку за секунду. Эх, зажрались вы, батенька. К чудесам быстро привыкаете…
— Мы можем переехать. Что делать, если к нам привяжутся коммунальщики?
Этот вопрос я детально изучил, заглянув в юридическую консультацию. Фазис отличается своим ревностным отношением к частной собственности. Нельзя просто так взять и вломиться в чужой дом без разрешения хозяев. Надо поймать владельца жилья, переговорить с ним, получить объяснения, внести в протокол, соблюсти кучу формальностей, а затем… наложить штраф. Это самое популярное наказание в городе. Так что выселение за неуплату коммуналки нам не грозит в обозримом будущем. Зато грозит нездоровый интерес — вдруг кто догадается об истинной природе домоморфа?
— Не переживай, — улыбнулся я. — В дом никто не может влезть без вашего разрешения. Я уточнял. Не пускайте внутрь сотрудников муниципалитета — это всё, что от вас требуется. Буду звонить из таксофонов время от времени.
Утром я взял с собой пачку новеньких купюр и отправился на трамвае к побережью. Утопающая в зелени поликлиника смотрелась архаично и монументально — так выглядели больнички времён раннего СССР. По телефону мне сказали, что нужно пройти регистрацию и записаться на приём к дежурному целителю. Что я и сделал, терпеливо отстояв очередь. Есть вещи, которые в России не меняются. Одна из фундаментальных констант — очередь в поликлиниках.
Регистрируясь, я выдал адрес своего ПСП, даже глазом не моргнув. На меня завели бумажную карточку, причём все данные вписывались от руки. Выполнив эту часть квеста, я отправился на седьмой этаж с талоном в руках, где снова пришлось отстоять очередь. Ближе к полудню я переступил порог кабинета дежурного целителя — грузной тётки с выражением усталости на лице. Интерьер клиники, обшарпанные стены, бедная одежда посетителей, да и сам взгляд женщины недвусмысленно намекали, что учреждение в деньгах не купается. Я сразу спросил, сколько стоит справка для освобождения от занятий в гимназии Эфы. Удовольствие обошлось мне в тридцать рублей.
Через час я уже выходил с купленным билетом из здания аэровокзала.
Мой дирижабль отправлялся в Баку поздним вечером.
Глава 24
То, что я принял издалека за швартовочные мачты, на деле оказалось какими-то хитрыми антеннами. Подозреваю, что в этой реальности есть и диспетчеры — воздушные суда должны курсировать в разных коридорах.
Мой летательный аппарат опустился прямо на бетонное покрытие.
Издалека эта хрень напоминала НЛО.
Громадный пузырь с выдвинутыми пилонами, на которых вращались несущие винты. Складные крылья, хвостовое оперение… тоже с винтами. Корпус показался мне жёстким, а гондолы, как таковой, не было. Нижняя часть пузыря выкрашена в белый цвет, снабжена иллюминаторами, люком и откидным пандусом. Купол — бледно-голубой. Мне говорили, что взрывоопасным водородом дирижабли уже не накачивают. Только инертный гелий. Не знаю, слышали в этом мире про «Гинденбург» или нет, но выводы из прежних ошибок сделали.
Поле было обширным, но совершенно не заточенным под разгон самолёта. Никаких вытянутых полос. Всё расчерчено на квадраты с вмурованными в углы семафорами. Пока горит красный — заступать за линию нельзя. Вспыхивает зелёный — начинается погрузка.
Я впервые видел столько дирижаблей в одном месте.
Аппараты величественно парили в небе, плавно опускались в выделенные сектора, неспешно поднимались вверх и уплывали к горизонту.
По полю пассажиров развозили автобусы.
Мимо прожужжала тележка, загруженная чемоданами. Я свои вещи в багаж не сдавал — не хватало ещё, чтобы оптику побили криворукие грузчики. За спиной у меня был рюкзак с минимальным набором одежды, запасным магазином к «элке», патронами, ножом и кусаригамой. Наган я решил не брать, поскольку не планировал им пользоваться от слова «совсем»… В левой руке я держал футляр с винтовкой, в правой — билет из плотного картона.
Дирижабль мягко коснулся опорами земли.
Из громкоговорителей донеслось:
— Прибыл рейс 246250 «Горгиппия-Баку». Начинается посадка. Отправление — через сорок минут. Рейс беспересадочный, с пунктом прибытия в морской порт. Повторяю…
Пассажиры потянулись к пандусу.
Удивительный факт: багаж в этом мире не досматривается. Я могу протащить в дирижабль что угодно, мне и слова не скажут. Похоже, никто не боится террористов, взрывов, захвата заложников… Оно и понятно — Нобель с большой долей вероятности сгорел на костре.
Или это касается только внутренних рейсов?
Уверен, если бы я намылился в Евроблок, так просто обойти таможню не получилось бы…
У края пандуса я заметил симпатичную стюардессу. Девушка проверяла билеты и паспорта, всех приветствовала, мило улыбалась и указывала путь к выкупленным местам. Вблизи дирижабль казался исполином. Вся эта масса нависала надо мной, давила своей гигантоманией…
— Молодой человек, — голос девушки отвлёк меня от размышлений. — У вас есть паспорт?
— Жетон самостоятельности, — ответил я.
— Предъявите, пожалуйста.
Девушка была стройной, даже немного хрупкой на вид. Волосы аккуратно уложены, униформа — с иголочки. На груди логотип «Имперских аэролиний».
Снимаю с шеи жетон, протягиваю стюардессе.
После короткой сверки девушка расплывается в дежурной улыбке:
— Добро пожаловать на борт, господин Иванов. Ваше место на первом ярусе, левый борт, третий ряд. Приятного путешествия!
Над аэровокзалом сгустилась тьма.
Чёрное небо, россыпи южных звёзд. Прожекторы в носовых отсеках дирижаблей. Вмурованные в бетон световые полосы, подсвеченные заградительными фонарями вышки антенн, терминал аэровокзала…
Вхожу в тамбур, поворачиваю к корме.
Первый пассажирский ярус — это для простых ребят вроде меня. Эконом-класс, так сказать. На втором уровне, куда можно подняться по трапу, расположился небольшой ресторанчик. Общая зона отдыха с панорамным окном — в носовом отсеке. Вдоль бортов — каюты для богатеньких буратин. Я в теории мог бы себе позволит