— Думаю, да.
— А ты знаешь? — каким-то странным, немного дрожащим голосом спросил Рычагов.
— Думаю, что знаю.
— И ты что, предлагаешь мне воспользоваться деньгами воров?
— Ты же ими и так пользуешься. Вот сейчас чьи ты деньги давал Тамаре?
— Да, ты прав.
В бутылке еще оставалось чуть меньше половины. Дорогин взял ее за горлышко, повертел в руке, как бы прикидывал, остановиться или продолжать пить.
— Ну, что ты тянешь? Наливай, наливай, — нервно бросил Рычагов.
По резким движениям, по интонациям голоса было понятно, что он взволнован, взволнован невероятно. Подобного предложения он не ожидал. Он был готов на все, что угодно, по природе был авантюристом, но подобный выбор ему предстояло сделать впервые в жизни.
Дорогин поставил бутылку на середину стола. Рычагов потянулся к ней, куртка сползла с его плеч, упала на пол, но он даже не обратил на это внимания. Его знобило, и было непонятно, то ли это от холода, от дождя, от того, что он промок, то ли от нервов.
А вот Дорогин оставался спокоен и невозмутим. Лишь его глаза блестели и губы странно кривились в демонической улыбке.
— Тебе хорошо, — вдруг сказал Рычагов.
— Чем же это мне хорошо?
Рычагов схватил бутылку, наполнил свой бокал и залпом выпил.
— Тебе, собственно говоря, нечего терять. Ты на нуле, у тебя кроме собственной жизни ничего нет.
— По-моему, все в таком положении. Ты обременен работой, больницей, домом, обязательствами. А в целом, кроме своей жизни у тебя тоже ничего нет. Ты ничем не располагаешь на правах собственности. И как я уже понял и понял твердо, что ты в один момент все можешь потерять, и даже по независящим от тебя обстоятельствам.
— Потерять?
— Да, конечно, так, как потерял я. Ведь по большому счету ты принадлежишь бандитам, ты их собственность. Ты даже не сможешь отказать им если они тебя прижмут. Разве я не прав?
— Прав, — выдохнул Рычагов.
— И что, ты не хочешь вырваться из этого круга?
— Нет, я боюсь попасть еще в большую зависимость. Ты знаешь, что они сделают с нами, если мы позаримся на их деньги? Даже не украдем, просто они узнают о наших намерениях?
— Кто не рискует, тот живет впроголрдь, — проговорил Дорогин, налил в бокал на один глоток, повертел в руке, согревая коньяк. — Что ты думаешь?
— А, была не была, — дернувшись, махнул рукой Рычагов.
Дорогин даже не стал пить свой коньяк, он через стол протянул ладонь. Хирург не пожал ее, а просто ударил ладонью о ладонь, как это делают торговцы на базаре.
— Я знал, что ты согласишься. И не обижайся на меня, что я угробил Винта.
— Я и не обижаюсь, туда ему, подонку, и дорога.
— Вот видишь, ты уже начал рассуждать как нормальный мужик. Хотя мне и жаль твоей работы, зашил ты его на славу.
— Да уж, попотел, ничего не скажешь, и Тамаре досталось.
— Ей ничего говорить не надо, — предупредил Дорогин.
— А я и не собирался.
— Но ведь у вас же с ней…
— Да брось ты, мало ли чего случается.
— Но ты ей нравишься.
— По-моему, ты тоже ей нравишься.
— Я ей нравлюсь, как пациент, который быстро идет на поправку, с которым мало возни.
— Это тоже хорошо, — улыбнулся Рычагов.
На этот раз его улыбка была умиротворенной, и его лицо, потеряв напряженное выражение, стало спокойным, словно бы он только что закончил долгую и сложную операцию.
ГЛАВА 21
Чекан оставил охранять дом Резаного двоих — Витьку Мамона и Бурого. И одного и второго Чекан знал уже не один год, это были проверенные и надежные люди. Оба они прошли тюрьму: Бурый сидел дважды, а Витька Мамон успел сделать за свои двадцать пять лет только одну ходку. На зоне они себя зарекомендовали с лучшей стороны, так что доверие у них с Чеканом было полное.
— Вот Резаный замутил, сказал Витька Мамон, поудобнее устраиваясь у камина именно на том месте и на том стуле, на котором любил посидеть у огня сам Данилин.
Но об этом Витька Мамон не знал, не знал об этом и Бурый. В гостях у Резаного бывать ни тому, ни другому не доводилось.
— Странно он как-то жил, — сказал Бурый, — денег было не меряно, а дом такой бедный.
— Да уж, не говори, не Чекан. Интересно, а Резаный в карты играл?
— Конечно, — Бурый поковырялся спичкой в ушах, сплюнул в огонь, — ясное дело играл. Столько лет по хатам, да чтобы в карты не играть — этого быть не могло. А?
— Дров бы подкинуть, а то сидеть еще целую ночь.
— Чего-чего, а вот дров у Резаного на пять зим, сухих дров, березовых. И кто ему столько навозил? — задумчиво произнес Витька Мамон, поднялся со стула и тихо ступая по сорванным половицам, направился на улицу — туда, где были разбросаны, разворочены поленницы дров.
Он набрал большую охапку, принес, положил рядом с камином и посмотрел на Бурого. — Слушай, а чего нам здесь сидеть?
— Чекан сказал конкретно: сидеть и не рыпаться.
— Нет, это понятно, — принялся рассуждать Витька, — я про другое.
— Про что другое?
— А не выпить ли нам водки?
— Выпить водки? — и без того по лошадиному длинное лицо Бурого, побитое оспой, вытянулось и стало похоже по форме на галошу или огурец, долго валявшийся на тарелке в холодильнике. — Это ты хорошо придумал.
— Выпить оно всегда хорошо, — ухмыльнулся Витька Мамон, — только где ее родимую взять?
— Где, где… Да в Клину ночник работает.
И Витька, и Мамон были не местными. Их привез сюда Чекан из Москвы.
— Это точно, и я видел, — произнес задумчиво Бурый, почесывая щеку.
Затем он снял кепку, кожаную, как у московского мэра, поскреб ногтями голову. Ему явно хотелось выпить, ему даже не сиделось на месте, мгновенно охватила жажда деятельности. Он ходил от стены к стене, останавливался у камина, глядел на потрескивающие, ярко горящие сухие березовые дрова, наклонялся, ворочал в камине кочергой. Ему одновременно и хотелось, и кололось. После случая с Винтом если бы вдруг здесь появился Чекан и застал Бурого с Мамоном за распитием бутылки, наверняка, обошелся бы с ними круто.
«Какого хрена Чекан среди ночи попрется в Клин? Он и так за день натоптался до потери пульса».
— Слушай, Мамон, — Бурый остановился возле камина, повернулся к нему спиной и принялся греть руки, широко растопырив пальцы, — как ты думаешь…
— Что, как я думаю?
— Как ты думаешь, найдем деньги?
Витька хитро прищурился, посмотрел на длинное лицо Бурого и покачал головой.
— Думаю, они уже тю-тю.
— В смысле?
— Я думаю, что он их положил в какой-нибудь банк и всех делов.
— Да ты что, сбрендил, Мамон, сам подумай, какую чушь несешь — в банк положил! Вора не уважаешь. Резаный положит в банк? Он что, бизнесмен или новый русский? Резаный деньги должен был держать под рукой, мало ли что случится. Адвокату пару тысяч сунуть, вдруг кого-нибудь выкупать надо, залог оставлять… Где деньги брали? Конечно же ехали к Резаному, и Резаный давал.
— А ты откуда знаешь? — Бурый отошел от камина, приблизился к Мамону.
— Знаю, Чекан проговорился. Однажды мы с ним сюда приезжали, но я тогда из машины не выходил.
— И что, с деньгами вернулись?
— По-моему, да. Чекан был доволен и у него была сумка.
— Какая сумка? — спросил Бурый.
— Спортивная сумка.
— А сколько в нее положишь?
— Много, я столько в руках не держал.
— А кто сумку нес?
— Кто нес, кто нес… — Витька ухмыльнулся, — конечно же сам Чекан, кому такие деньги доверишь!
— А с охраной приезжали? — спросил Бурый.
— Да, Чекан тогда еще на «мерседесе» ездил. Три человека охраны, сам Чекан — вот и вся бригада.
— Ага, понятно. Если с охраной, то значит, точно за деньгами, — резюмировал Бурый. — А давно это было?
— Давно, с полгода.
— Ну, ты, конечно же не видел, как он давал и откуда брал.
— Этого даже Чекан не видел. Что, Резаный, думаешь, показал бы ему где он прячет деньги?
— А ты как думаешь, Чекан мог позариться на общак?
— Мог, не мог, порядок такой — «что знают двое, знает свинья».
— Неправильно все это как-то, — пригладил волосы на своей длинной голове Бурый.
— Что неправильно?
— Двое должны знать про общак. А вдруг с одним что случилось — машина сбила, подстрелили, что тогда?
— Не знаю. Может, еще кто-нибудь в курсах, но пока молчит.
— Слушай, может эти денежки уже давным-давно забрали и напрасно мы здесь все ломаем, полы взрываем, разбираем погреб?
— Напрасно, не напрасно… Чекан сказал, значит будем делать.
— Чекан, Чекан… — забурчал Бурый, — давай лучше водки выпьем.
— Я не против.
— Так сходи, Мамон, а? Ты же говорил, что знаешь, где ночник.
— Ты тоже знаешь, мы же мимо проезжали.
— Все-таки, давай, монету кинем — кому идти за водкой.
— Подождем немного. Еще не так поздно, Чекан может кого-нибудь прислать проверить. На него иногда находит, любит перепроверять, боится, что его подставят.
— А чего бояться? Что мы с тобой общак найдем, что ли?
— А неплохо было бы найти, — мечтательно произнес Мамон.
— Да, неплохо, только мы бы от него крошечку получили.
— Думаю, Бурый, нам с тобой этой крошечки на полгода хватило бы, не меньше.
— А если бы найти и прихватить?
— Потом бы пулю в лоб получили, это точно. Если жить надоело, то можешь сказать, что нашел общак. Посмотрим, что с тобой Чекан сделает и другие. В общем, считай, ты труп. Видел, что с Резаным сделали? А он был авторитет настоящий, не лишь бы кто, все чин чинарем. Если Резаный что говорил, то так оно и выходило. На него вообще дунуть боялись, косо глянуть было страшно. А тут кто-то осмелился.
— Азеры долбаные, им закон не писан!
— И с азерами Чекан разберется.
В доме Рычагова свет горел лишь в гостиной. Окна были зашторены. Сергей Дорогин стоял у стола.
— Знаешь, Геннадий, у меня же ничего нет своего, вообще ничего. Трусы, майка — и те твои, зажигалка твоя, сигареты твои. У меня, вообще, ничего нет, а я хочу, чтобы у меня все было свое.