— Так… а кровь пускать не будут? — почему-то спросил Виктор, вспомнив о вампирах из современных фильмов ужасов.
— Будут только слезы, мои слезы, пролитые о грехах рода человеческого. Драгоценную свою кровь ты уже пролил две тысячи лет назад.
Виктор успокоился, и тут его душу наполнило тихой радостью, а в воздухе словно бы возник крест.
— А зачем Кротов снял с меня крест, а? Ты не знаешь? — совершенно спокойно спросил Виктор.
Женщина напряглась, нить разговора была потеряна.
— Ты непослушный сын, — только и сказала она и взмахнула руками.
Тут же в нескольких местах раздвинулся бархат, и в комнату вошли несколько девушек в белых полупрозрачных хламидах. Они встали рядком и, глядя в пол, забормотали — монотонно и бесстрастно. Пять минут, десять, полчаса все оставались на своих местах. У Виктора заболела голова от навязчивых звуков.
— Матерь Мира — Божья Мать, Матерь Мира — Божья Мать… — безостановочно произносили девушки.
— Замолчите! — вдруг крикнул он.
Его крик возымел странное действие. Девушки, как по команде, начали кружиться на месте. Бормотание усилилось. Виктор посмотрел на Матерь Мира. Та, оставаясь на своем троне, запрокинула голову, закатила глаза и в этом положении тоже вращала телом.
— Дух святой, дух святой сошел на меня! — закричала она.
В тот же момент снова раздвинулся бархат, и явились мужчины в хламидах. Они начали сновать между девушками, не соприкасаясь с ними и не сталкиваясь в столь малом помещении.
— Сын мой, Сын Божий, избери себе невесту! Сегодня день брака! Духовным браком брачуешься, в духовную купель окунаешься! Смотри, Сын мой, смотри и выбирай невесту! — продолжала Матерь Мира, раскачиваясь на троне.
Кружение мужчин и девушек становилось вихреобразным. Они возбуждались от движения, бормотание превратилось в призывные вздохи и восклицания.
— Христосики, христосики родятся от этого брака! Не от похоти мужской, но от Бога! От Бога родятся, от наития духа святого! Дух сошел на вас всех!
Виктор почувствовал, что снова попал в какую-то ловушку. Ужас был в том, что казалось — еще чуть-чуть, и он ринется вместе с беснующимися крутиться, и прыгать, и выкрикивать непонятные и бессмысленные слова.
— Выбирай невесту, выбирай, Сын мой! — приказывала распорядительница действа.
Комната осветилась скрытыми в стенах светильниками. Прояснились лица, которые дотоле невозможно было разглядеть.
Мужчины начали срывать с девушек одеяния и по одной подталкивать к Виктору. Теперь стало понятно, что девушки находятся в трансе: они совсем ничего не понимают, а действуют лишь по приказу.
Одна подошла к Виктору, покрутила бедрами и отошла. Другая, третья… Он старался не смотреть на них, только отрицательно качал головой. Девушки принялись по две и по три подступать к нему, вовлекая в свой хоровод, шаря по телу Виктора возбужденными руками. Он зажмурил глаза. Они облепили его тело своими горячими прикосновениями, он стал отталкивать их в стороны, но девушек было много — не справиться! Через мгновение Виктор тоже остался голышом.
— Прими, прими свою небесную супругу! — приказывала Матерь Мира. На троне сидела уже какая-то другая женщина под белой вуалью. — Прими, Сын мой, свою небесную супругу!
Женщина на троне откинула вуаль.
— Оля! — взревел Виктор. — Господи! Оля… Это я.
Она только ласково улыбнулась ему и с королевским достоинством кивнула. Виктор бросился к ней, обхватил ее ноги.
— Оля! Оля!
— Сын Божий выбрал меня, — ровно сказала та. — Иди ко мне, я твоя.
— Что ты… что ты говоришь! Какой я тебе Сын Божий!
Она прильнула к нему и повела под руку к широкой кровати.
— Пойдем! Ангелы мои, отнесите нас на крыльях любви! — воскликнула она. К Чим подбежали.
— Брысь! Брысь! Не трогайте меня! — стал отбиваться Виктор.
Его невесту цапали чужие мужские руки, хватали за грудь, гладили по бедрам. Он, не долго думая, со всего размаха двинул в скулу одному, другому. От этих ударов, казалось, они испытали одно лишь наслаждение, быстро очухались и снова полезли…
— Что же тут творится? Убью, всех убью! — заорал в исступлении Виктор. — Стерва! — ударил он невесту по ребрам.
Но и она сделалась от этого удара необыкновенно счастливой.
— Бей, бог мой! Убей меня! Так ты снимешь с меня первородный грех. Ну, бей же!
— Оля, Оля, что с тобой? Отойдите от нее, твари мерзкие! Отойдите от нее — сейчас разнесу тут все к чертовой матери! — крикнул Виктор и огляделся.
В дальнем углу комнаты образовался маленький Содом. Голые тела лежали, стояли, копошились на полу в самых разнообразных позах.
— Тьфу! — сплюнул Виктор. — Твари! Мерзкие твари!
Хорошо бы, подумал он, сейчас туда маленькую гранату — сразу подорвать весь гадюшник. Когда Виктор обернулся к невесте, то увидел еще более отвратительную картину: она, его невеста, лежала на кровати между двумя мужчинами и занималась тем же, чем и все в этой комнате.
— Тварь! Стерва! — рванулся он к ней и стал колошматить эту троицу почем зря.
Они не чувствовали ударов. Но, может, в его руках не было сил? Все может быть. Он орал поганые слова и пытался отодрать тела друг от друга, но видел лишь наслаждение на их лицах. Виктор пришел в исступление. Наверно, он сошел бы с ума, если бы не сильнейший удар в спину. И он тут же потерял сознание.
Глава третьяКОЗЕЛ ОТПУЩЕНИЯ
I
Очнулся он от яркого и горячего света. Еще ничего не осознавая, он открыл глаза и вновь зажмурился в страхе. Он боялся, что опять очутится в пирамиде Хеопса, а скорее всего — в месте похуже…
Но долгое время ничего не происходило, а жарило неимоверно. Виктор одним рывком поднялся, от резкого движения закружилась голова, и он вновь упал.
Он лежал на небольшой поляне, до которой дошло в своем дневном шествии солнце. «Спасен!» — понял он.
— Спасен… — произнес он вслух и обрадовался, что голос не пропал.
Руки-ноги на месте. Он лежал в своей одежде в лесу, было жарко в свитере и куртке. Виктор на всякий случай ощупал свою мужскую гордость — вроде все на месте…
Но радость его была недолгой. Сильно заболела голова. Боль нарастала. Виктор больше не мог терпеть.
— Лучше сдохнуть! Господи, за что такие муки! Лучше сдохнуть! Господи!
И он снова потерял сознание.
Когда очнулся, солнца на поляне не было. Только заходящие лучи пробивались сквозь кроны деревьев. Виктор продрог до костей, лежа на сырой земле. Необходимо было действовать, чтобы ночь не застала в лесу.
Он осторожно поднялся. Со всех четырех сторон его окружал лес. Неподалеку слышался шум автострады. Виктор пошел на звук. Наконец лес расступился, Виктор оказался на краю скоростной магистрали. Огромное красное солнце касалось ее на горизонте. От этого зрелища захотелось жить как никогда, даже вдыхать бензиновые пары, словно лучшие духи.
Он стоял столбом на обочине дороги. Из столбняка его вывел резкий скрип тормозов. Остановился красный, как солнце, «КамАЗ», шофер крикнул:
— Эй, парень, тебе куда? Сколько даешь?
— Денег?.. Денег нет.
— Коз-зел! — «КамАЗ» резко взял с места.
Виктор принялся голосовать, но машины свистели мимо. Тогда он поплелся вдоль автострады, иногда поднимая руку. У машин теперь были включены фары, наступала ночь. Наконец усталость взяла свое: он рухнул на землю и остался лежать на обочине.
II
Поздно ночью он добрался до своего дома — зайцем на двух электричках до города и на автобусе почти до подъезда. Еще из автобуса он увидел, что в его квартире горит свет — этого только не хватало! Виктор сел у подъезда на лавочке и стал размышлять, что бы это могло значить… Его ищут — раз, его плотно обложили со всех сторон — два, никуда от них не скроешься — три. С какой стороны ни глянь — он попался! Он вляпался, но до сих пор не мог понять — во что. Кто его враги, кому и зачем он нужен — Виктор не понимал. А когда не понимаешь, что происходит, как можно бороться?
— О, Витек! — услышал он знакомый голос. — На тебя уже всероссийский розыск объявили! А ты сам нашелся…
Пашка вышел из своего «вольво», подошел к Виктору, похлопал по плечу.
— Правда, ты…
Виктор тоже вдруг обрадовался Пашке, как родному.
— А кто у меня в квартире?
— Как кто? Мать… Ждет жениха, а его нет.
— Она же к Пасхе хотела приехать! — удивился Виктор.
— Ты че? Пасха уж была, завтра первое мая. Ну ты чудило!
— Первое мая? Сколько же меня не было?.. Как же так можно? Наверно, недели три? — поразился Виктор.
— Ты что, на игле сидел или колеса глотал? — спросил Пашка. — Это же вредно для здоровья. — Он внимательно осмотрел внешность Виктора. — Точно, накачался. Ну, Витек, не ожидал…
— А мать как — не болеет? — перебил Виктор, испугавшись чего-то.
— А как ты думаешь?
Виктор позвонил в свою дверь.
За дверью потоптались, скрипнули половицы, щелкнул выключатель, потом раздалось испуганное:
— Кто там?
Виктор узнал голос матери.
— Это я, мама. Витя…
Дверь распахнулась, и мать повисла у него на шее, заголосила:
— Витечка! Родненький! А я и не чаяла, не думала… — Зарыдала в голос. — У-у! Думала, нет в живых. Витечка…
— Живой, живой, ма. Заходи, соседи соберутся!
— Со-седи только и спасли. Все время со мной сидели. То один, то другой. Пашка твой, Валериан с Милочкой. Добрые люди.
Они, обнявшись, прошли на кухню. Виктор усадил мать за стол, накапал валерьянки, заставил выпить лекарство.
— Вот что, — сказал он сурово. — Ни о чем меня не спрашивай. Я пойду спать.
— Хорошо, Витечка, спи. Олечка, говорят, уже погибла. С марта два месяца нет. Что ж ты мне не сказал? Дядя Саша звонил. Сказал, что Олечка в секту попала. Ты тоже там был, да?
— Замолчи! — заорал Виктор. — Замолчи. Кто говорит?
— Все. Хорошо, что тебя не обвиняют. А то не ровен час…
— Замолчи! — стукнул он по столу кулаком так,