Парень, как бы гуляя, зашел в здание милиции. Виктор вскочил со скамейки и побежал за ним, но того и след простыл.
— Эй, тебе чего? — услышал окрик Виктор и, обернувшись, увидел милиционера, пожилого толстяка.
— Я к начальнику! — выпалил Виктор.
— Начальника нет — я за него! Тебе, парень, что надо-то?
«Ну как, как рассказать этому бегемоту обо всем, — сосредоточенно глядя на него, думал Виктор. — Нет, невозможно. Этот старый пень только все испортит — у него весь ум в пузо ушел».
— Нет, мне к начальнику. К любому начальнику. У вас еще отделение в городе есть? — нашелся Виктор.
— Тебя что — обокрали? — спросил толстяк.
— Обокрали, — согласился Виктор, внутренне ужасаясь тому, что кто-то снова толкает его на ложную дорогу.
Опять чужой голос прорезался — что ему надо? «Смутить, смутить тебя, — пришел ответ, — не поддавайся!»
— Эй, очнись! Много, говорю, украли? — спрашивал толстяк.
— Много… то есть нет! Я лучше потом приду, когда начальник появится.
Виктор осторожно обошел толстяка и направился к выходу.
Погони не было, но до самой гостиницы он бежал не останавливаясь, скованный необъяснимым ужасом. Он заперся у себя в номере и не откликался ни на какой стук. Два-три раза беспокоила дежурная с ужином, но потом стали стучать посторонние, не называясь. Виктор слышал, что пытались открыть замок, но у него был вставлен с внутренней стороны ключ.
К ночи он ясно осознал, что эти посторонние были посланниками церкви Апокалипсиса. Этим вечером должно было состояться первое знакомство молодежи города с церковью Апокалипсиса. Собрание назначено в Клубе железнодорожников, и с самого утра Виктор должен был к нему готовиться. Теперь он вне закона, потому что нарушил все клятвы, договоры и заповеди, какие только возможно. И не посторонние стучали к нему в номер, а сама смерть. Непонятно только, почему она медлила с окончательным приговором, выжидала что-то… Но впереди — целая ночь, любимое ею время.
Виктор, движимый остатками чувства самосохранения, решил спасаться немедленно! Он повторил свой прыжок с балкона в траву. Приземлившись, Виктор притаился, чтобы убедиться, что слежки нет.
Ночь была лунная, теплая, и приятно было лежать в траве. Бархатно-черное глубокое небо, которое бывает только на юге, и мириады ярких звезд успокаивали и умиротворяли, наводя на мысль о величии вечного и смехотворности временных невзгод и переживаний.
Но мысль еще не есть дело…
Виктор услышал, как стукнула его балконная дверь и открылась. Кто-то вышел на его темный балкон, глянул вниз. К первому подошел второй, они о чем-то тихо переговорили и скрылись в комнате.
Дурак, идиот, надо было все-таки заявить в милицию! А теперь что? Сколько их? Устроят облаву и поймают, как куренка!
Он понял, что нужно отбежать от того места как можно дальше. Виктор пересек небольшую площадь и спрятался за сгоревшими киосками. Уже оттуда он наблюдал, как те двое обходили гостиничное здание — не торопясь и оглядываясь. Видимо, они все-таки заметили его сверху, удовлетворенный своей находчивостью, подумал Виктор. Ну и где же они будут искать его дальше? Трудно сказать точно, но один из двоих был, кажется, тот самый парень, который сопровождал Виктора в автобусе. «Ишь, какая я у них важная птица! Что такого они во мне нашли?»
Когда парни скрылись за углом, Виктор решил сейчас же, немедленно, сообщить в милицию — любому дежурному, пусть хоть в камеру посадит, там они не найдут…
В чужом городе ночью добраться до нужного места трудно, особенно если скрываешься от погони. Пока плутал, Виктор не встретил ни единой души, даже собаки или кошки.
Выйдя наконец к зданию милиции, он заметил два знакомых силуэта. Удача была в том, что Виктор первым заметил их и смог спрятаться. Они тоже прятались, но его не видели.
«Ждите, ждите, козлы, — развеселился Виктор, — к начальнику я все равно первый…»
Так прошло два часа: Виктор в засаде и те двое — тоже.
Виктор выждал, когда один из противников вышел из кустов, отошел подальше и рванул к зданию.
И тут его обдало горячим потом: а вдруг дверь милиции закрыта? Почему он ни разу не подумал об этом?
Остались последние три прыжка, уже сзади слышно шлепанье по гравию двух пар ног: кто — кого? Кто — кого? Кто — кого?
Виктор схватился за ручку двери, она поддалась. Он шмыгнул внутрь и там заорал как резаный:
— Помогите, убивают!
В дежурке сорвался с места милиционер и выскочил в коридор с пистолетом. Это был тот самый толстяк.
Виктор стоял против него и тяжело дышал. Толстяк держал его на прицеле. Спустя время опустил руку и презрительно сказал:
— Идиот!
— Где можно сделать заявление?! — рявкнул Виктор. — Это важно. — Он прислонился к стене и стал сползать вниз. — Сейчас упаду… это они колдуют, — еле выговорил и рухнул на пол.
Очнулся он от вылитого на него ведра холодной воды. Открыл глаза, пошевелил руками:
— Где я? Кротов, это ты? А… это вы, товарищ капитан. Помогите, я поднимусь. Мне холодно.
Толстяк взял Виктора под мышки и поставил на ноги.
— Тут через сквер больница. Тебя довести или сам дойдешь?
— Нет. Мне бы чайку попить, согреться. Меня нельзя выпускать на улицу — убьют, — сказал Виктор.
— Понятно. Утром ограбили, а теперь — убьют…
— Я Виктор Гамаюнов, вот мой паспорт. Я хочу сделать заявление, — дрожал Виктор.
— Делай, — разрешил капитан.
— Сказал же: согреться надо. Если я сейчас заболею, то это может быть надолго, и вы ничего не узнаете о том, куда пропадают люди. Я замерз… Люди пропадают — понимаете?
Капитан взял Виктора за локоть.
— Пошли.
Он довел его до конца коридора, там была небольшая камера за решеткой. Капитан открыл замок и втолкнул в камеру Виктора.
— Сейчас принесу бумагу, заявление напишешь, отдашь начальнику. Здесь тебя не убьют?
— Могут. Запросто войдут и пристрелят сквозь решетку — ахнуть не успеете. Где у вас охрана?
— Где надо, — ответил капитан. — Ладно, выходи, отведу тебя наверх.
— И чайку бы горяченького, — взмолился Виктор. — Холодно.
— Бабу под бок не хочешь? Паспорт давай! Слушай… — вдруг разозлился толстяк. — Ты, может, думаешь, что здесь гостиница?
— Да я убежал оттуда. Позвоните, проверьте. И согреться…
— Сейчас проверю, — сказал с угрозой капитан, подошел к телефону, набрал номер. — Василий Петрович? Не спишь? Иванов. Проверь там… Виктор Гамаюнов у вас… Что? Взломали? Хорошо, утром придем разберемся, — и положил трубку.
— Эх, отец… Полчаса никак не въедешь… А мог бы звездочку получить, — вздохнул Виктор.
II
В восемь утра толстяк разбудил Виктора и представил пред светлые очи начальника отделения майора Агапенко.
Виктор, опуская множество подробностей, сделал акцент на единственном событии своей одиссеи. Он рассказал о том, что церковь Апокалипсиса обманным путем вовлекла в свою секту множество людей и использует их в качестве бесплатных рабов на всякого рода сельскохозяйственных работах. Местоположение одного из таких лагерей он может постараться вспомнить, если ехать из того города, где он жил в гостинице «Молодежная». Названия этого города он не знает, но он где-то здесь, неподалеку.
О том, что он был проповедником, Виктор умолчал, но признался, что сам попал в сети этой церкви и бежал.
У майора Агапенко не было слов: такого в его практике еще не случалось. Он и верил, и не верил Виктору, вопросов не задавал, а только рефреном повторял иногда:
— Ну ты найдешь лагерь? Что творят, что творят… Найдешь?
— Должен, — пожимал плечами Виктор.
Толстяк, печатавший на машинке протокол, кряхтел и беспрестанно отирал пот со лба: ну дела…
— Это Красносоветск, — догадался капитан. — Красносоветск, где «Молодежная». Километров с полста, но другой район. Им раскрытие пойдет… — вздохнул он.
— Ничего, нас тоже отметят, — уверенно ответил майор.
— Вы последите у себя. У вас тут тоже плакаты были расклеены, вчера собрание должно было быть в Клубе железнодорожников, — натолкнул на мысль Виктор.
— Батюшки! — всплеснул руками капитан. — Девка-то моя вчера пришла с танцулек этих… в клубе и говорит матери: зачем, говорит, ты меня в грехе родила, теперь вот я мучаюсь. Жена звонит мне сюда, плачет, а я ничего не пойму! Теперь все ясно!
— Их почерк, — подтвердил Виктор. — Значит, все-таки собрание было. Вы за дочкой-то последите: уйдет запросто — и следов не найдете. Это я ответственно заявляю!
— Ладно, — оборвал Агапенко. — Ты, Иванов, отведи парня домой, покорми как следует, а я выясню кой-чего. Ровно в десять чтобы здесь — как штык. Распорядись насчет машины — поедем, Или ты не спал?
— Я поеду, поеду! — поспешно сказал капитан, а у Виктора спросил: — Ты с дочкой поговоришь? Про дурь-то ее?
— Нет, нет, нет, — замахал руками Виктор. — Потом, потом когда-нибудь. У меня у самого невеста так пропала.
— Да ну? — удивились оба милиционера.
Майор добавил:
— Ишь, какая зараза, а так не подумаешь: церковь и церковь — значит, про Бога, а тут вон чего. Надо будет у настоятеля консультацию просить. Нет, ну надо же так… Я видел эти объявления, но неужели секта? Это вот раньше были баптисты там, пятидесятники… Помню, сажали — было дело. Но они скрывались, их еще найти надо было. А эти — объявления пишут. Сколько развелось: не одни, так другие — поди разбери, чего проповедуют.
— Да, вот и я поэтому влип, что не разобрался сразу, — добавил Виктор. — Вы не представляете, как это ужасно. — Он закрыл глаза, содрогнулся, вспоминая.
— У них, стало быть, разрешение есть на свою деятельность. Ну ладно, разберемся. А ты, Виктор, не того?.. Не врешь про все это?
— Я? — обалдело глянул на майора Виктор. — Да я вам такое могу порассказать. Если сразу, так голова с катушек слетит. Но вы можете мне не верить — ваше дело. Я все равно найду к кому обратиться, — если не убьют, конечно… У них с отказниками строго… Вот что! — добавил он. — Мать ничего обо мне не знает… Сегодня какое число?