— Очень даже может, золотко мое. Именно высокий, именно худосочный, малокровный, типичный носитель врожденного порока сердца. В причине смерти я не сомневался и сейчас не сомневаюсь, ты же знаешь, я к старости стал подозрительным, все по десять раз перепроверяю. Никто его не убивал. Но кто-то его очень сильно напугал.
— Откуда вы знаете? — встрепенулась Настя.
— У него на щиколотке довольно большой след, образовавшийся от удара, нанесенного практически в момент наступления смерти. След этот такой, что… Ну, короче, тебе эти премудрости ни к чему, главное — он не мог сам удариться обо что-нибудь. Его ударили по ноге. Может быть, хотели сбить с ног, тут уж у меня фантазии не хватает, я человек сухой и мрачный, придумывать не умею. Аккурат в этот самый момент у него сердечко и остановилось. Я Берковича этого потому и запомнил, что в своем заключении про след от удара написал и все ждал, когда мне следователь позвонит, объяснений попросит каких-нибудь, что ли. Так и прождал. Потом спросил любопытства ради, а его, бедолагу, уж и схоронили давно. Видно, никакого криминала не усмотрели. Тебе копию заключения показать?
— Обязательно.
Она крепко зажмурилась и скрестила пальцы на засунутых в карманы руках. Вообще-то Анастасия Каменская не была очень уж суеверной, но иногда… «Господи, сделай так, чтобы это был он. Пусть он будет в светло-коричневом плаще. Пусть на его нижнем белье будут следы. Следы обязательно должны быть. Я так хочу, чтобы мне наконец повезло и в этом проклятом деле хоть что-нибудь прояснилось…»
Идя вслед за Айрумяном из секционной в его кабинет, она мысленно твердила заклинание, держа пальцы по-прежнему скрещенными. В кабинете Гурген Арташесович открыл сейф и достал папку с копиями документов.
— Вот, смотри, рыбка моя вуалехвостая, твой дружок Беркович-то имел проблемы по части секса.
— Почему вы решили? — шепотом спросила Настя, у которой от волнения вдруг пропал голос. Она громко откашлялась, прочищая горло.
— На трусах следы спермы. Как ты думаешь, откуда возьмутся следы спермы на нижнем белье у человека, возвращающегося с работы? Да еще в таком изобилии. Если мужчина, прости за подробности, совершает половой акт и одевается, забыв принять душ, следы тоже остаются, но совершенно не такие, можешь мне поверить. Биохимический анализ может дать точный ответ на вопрос, был ли это акт любви с женщиной или, пардон, с самим собой.
— Во что он был одет?
— Плащ светло-коричневого цвета, ботинки черные, костюм темно-серый в полоску, «тройка», сорочка белая, галстук, белье.
Настя вскинула вверх руки в победном жесте футболиста, забившего гол, кинулась на шею к грузному пожилому эксперту и тихонечко закричала:
— Я его вычислила! Я все-таки его вычислила! Ай да Аська, ай да умница!
— Нет, Анастасия Каменская, ты не умница, — одобрительно похлопывая ее по спине, проворчал Айрумян. — Ты совершенно чокнутая. Вычислила покойника трехнедельной давности — и счастлива, будто выиграла миллион долларов.
2
К вечеру Настя почувствовала себя совершенно разбитой. Народная поговорка «разом густо — разом пусто» оправдывала себя и в оперативной работе, когда какое-нибудь дело тянется томительно долго, не двигаясь с места, и все усилия кажутся напрасными, направленными «не туда»; с каждым днем тает оптимизм, исчезает надежда, слабеет желание довести начатое до победного конца, и вдруг в одну секунду все меняется, нужно спешно принимать новые решения, менять схемы, а главное — делать все очень быстро. И ведь что любопытно: такой прорыв почему-то случается по нескольким делам одновременно, и в такие дни Насте казалось, что весь ее организм превращается в компьютер с нервами, работающий с «запредельной» нагрузкой, что еще чуть-чуть — и в цепи произойдет замыкание, машина сгорит и навсегда выйдет из строя. Но нагрузка тем не менее продолжала увеличиваться, а компьютер по-прежнему безотказно работал, что неизменно повергало Настю в изумление. Поистине, резервы человеческие безграничны. Только почему-то к вечеру она была полумертвой от усталости.
Днем позвонил Денисов. Настя даже не ожидала, что так обрадуется его звонку.
— Как там мои ребятки? Нареканий нет? Справляются?
— Что вы, Эдуард Петрович, ваши ребятки — высший класс. Нам бы таких, — искренне ответила она.
— Не грешите, Анастасия, ваши люди ничуть не хуже. Просто вы бедные, поэтому у вас их мало. И на технику денег нет. Известно же, что, пытаясь экономить на правосудии, государство обрекает себя на новые человеческие жертвы.
— Вы, как всегда, правы, — вздохнула Настя.
— А как ваши успехи? — поинтересовался Денисов. — Польза есть какая-нибудь от вашей затеи?
— Пока сама не понимаю. Как сказал бы ваш Бокр, эпидерсия какая-то.
Денисов расхохотался в трубку.
— Он уже и вас заразил своей «куздрой», да? Вообще-то он золотой мальчик, толковый, творческий. Можете смеяться, но еще и патологически честный.
— Ну да? — усомнилась она. — А срок за грабеж?
— Так то когда было! Юношеская глупость. Поверьте мне, Анастасия, он — хороший мальчик.
— Ничего себе «мальчик», — усмехнулась она. — Он, наверное, мне ровесник, если не старше.
— Ну, деточка, — благодушно заурчал Эдуард Петрович, — мне уже столько лет, что все, кто моложе пятидесяти, для меня — дети. А Бокра вы берегите.
— Я буду стараться, — пообещала Настя, весьма смутно при этом представляя, от чего или от кого нужно оберегать забавного урку-лингвиста в трогательных носочках.
Еще ей нужно было встретиться с Дашей Сундиевой и показать ей новую серию фотографий, среди которых был и снимок Берковича. В «Орион» Настя подъехать не успела, поэтому решила встретиться с Дашей в университете после окончания вечерних занятий. Собственно, выбор у Насти был довольно узкий: либо магазин, где она могла уединиться с Дашей в примерочной под видом покупательницы, либо Дашина квартира, где она жила вместе с родителями, которых непременно пришлось бы посвящать в непонятную и не очень веселую историю. В общественных местах была опасность нарваться на наблюдателей. К себе домой Настя приглашать Дашу не рискнула из тех же соображений. Оставался университет.
— Вы меня подстрахуйте, — попросила она «золотого мальчика» Бокра. — Я хочу быть уверена, что мою встречу с Дашей челноки не зафиксируют.
Когда Даша вышла из лекционного зала, светлоглазый Сурик поджидал ее возле «курилки», смешавшись с толпой студентов. Она уже поравнялась с ним, как ее окликнула симпатичная толстушка в очках.
— Сундиева! Дашка! У тебя колготки «поехали». Сзади во-о-от такая дырища!
Даша изогнулась и растерянно посмотрела на ноги. На черных колготках действительно зияла огромная дыра.
— Ах ты черт, — с досадой пробормотала она. — У тебя есть иголка с ниткой?
— Вот, держи, — толстушка раскрыла сумку-портфель и достала из косметички катушку черных ниток и иголку.
Даша покрутила головой, ища, где бы ей устроиться.
— Иди в семнадцатую аудиторию, — подсказала толстушка, — там сейчас пусто.
— А если кто войдет? — с сомнением покачала головой Даша. — Представляешь, входит ректор, а я колготки зашиваю. Или еще лучше — надеваю, задрав юбку.
— Не трусь, я покараулю снаружи. Пошли! — И толстушка решительно потянула Дашу к пустой аудитории, на которой красовалась выведенная мелом цифра 17.
Со своего поста возле «курилки» Сурику была хорошо видна несшая вахту толстушка. Вот к аудитории подошла парочка, парень с девушкой, хотели было войти, но толстушка решительно преградила им дорогу и что-то сказала, составив при этом из больших и указательных пальцев внушительный круг, видимо, демонстрируя им размер дыры на Дашиных колготках. Все трое весело расхохотались, и парочка удалилась.
Даша уверенно опознала Берковича с первого же взгляда.
— Вот он, — сказала она, беря фотографию двумя пальчиками, словно боясь запачкаться. При этом на ее приветливом лице появилось выражение гадливости, как будто она взяла в руки жабу.
Настя принялась собирать разложенные на столе фотографии, а Даша, ловко орудуя иглой, стала зашивать пресловутую дыру.
— Анастасия Павловна, а как эту девушку зовут? — спросила она, уже собираясь уходить.
— Девушку зовут Наташей. А тебе зачем?
— Ну как же, она же меня ждет под дверью, мне, наверное, нужно будет сейчас вместе с ней выходить на улицу. Я должна знать, как к ней обращаться. А вдруг глазастенький захочет послушать, о чем мы разговариваем?
Настя закрыла сумку и стала застегивать куртку.
— Поди-ка сюда, — позвала она Дашу.
Девушка подошла к ней совсем близко, и Настя мягко взяла ее за плечо.
— Ты что, совсем не боишься? — тихо спросила она.
— Теперь уже нет. — Даша светло улыбнулась и тряхнула медово-золотистыми кудрями. — Теперь вы взяли все в свои руки, чего же мне бояться. Мне интересно до ужаса! Такие приключения!
«Вот именно, до ужаса. Знаешь ли ты, малышка, что за тобой смерть ходит? Да и надо ли тебе об этом знать? Я взвалила на себя огромную ответственность, допустив всего одну ошибку, но ошибку непоправимую. Один раз уведя тебя от наблюдения, я, наверное, насторожила твоих преследователей, которые теперь укрепились в своих подозрениях, считая тебя чьим-то агентом. Но ведь тогда я еще не знала про Берковича. А теперь ты стала для них еще опаснее, и что самое плохое — не без моей помощи. С этим надо что-то делать. Ты так веришь в меня, малышка, что я обязана сделать все возможное, чтобы тебя защитить».
— Дашенька, я не хочу тебя пугать, но… Давай считать, что ты моя помощница, мы с тобой просто вместе работаем над одним сложным и запутанным делом. Именно работаем. А любая работа требует спокойствия и сосредоточенности. Если ты будешь воспринимать то, что происходит, как детскую забаву и невероятные приключения в джунглях, есть опасность, что ты заиграешься. Ты меня понимаешь?
— Понимаю, Анастасия Павловна, — серьезно ответила Даша. — Я буду вести себя аккуратно и осторожно. Знаете, я хотела вам сказать… Я очень люблю Сашу и собираюсь родить от него ребенка. Поэтому я буду очень осторожна. Вы за меня не волнуйтесь.