Я знала многих мужчин по имени Тед, в том числе двух детективов отдела убийств, однако единственный знакомый Тед, подходивший под описание, был Тед Банди. Его я не встречала или не разговаривала с ним уже восемь месяцев и знала лишь, что он уехал из Сиэтла. Но я знала, что в последний раз, когда я его видела, он жил в доме 4123 по 12-й Норд-Ист-авеню, в паре кварталов от стольких пропавших девушек.
Я чувствовала себя виноватой, что друг, которого я знаю три года, вообще пришел мне на ум. Вы не побежите в полицию называть имя хорошего друга, друга, казавшегося полной противоположностью разыскиваемому ими мужчине. Нет, этого не может быть. Это смешно. Банди никогда не обидит женщину. Он даже нетактичного замечания в ее адрес никогда себе не позволит. Человек, дело жизни которого помогать людям, – искоренять то самое сексуальное насилие, которым отмечены эти преступления, – не мог быть причастен, независимо от того, насколько он похож на составленный фоторобот.
На время я о нем забывала, но потом вдруг – обычно перед сном – перед глазами всплывало его лицо. Впоследствии я узнала, что не одинока: тем августом и других, знавших Теда Банди гораздо лучше меня, одолевали сомнения.
В конце концов я решила, что могу что-то предпринять, чтобы развеять сомнения. Сколько я знала Теда, у него вообще машины не было, тем более «Фольксвагена-жук». Убедись я, что машины нет и сейчас, я могла бы об этом забыть. Но если все это окажется не игрой моего воображения и Тед Банди как-то связан с пропавшими девушками, я обязана о нем сообщить.
Я решила позвонить детективу сиэтлского отдела убийств Дику Риду. Высокий, худощавый Рид был шутник, любитель розыгрышей, в отделе он проработал дольше семнадцати остальных детективов. Он стал моим близким другом. Я знала, что он без лишнего шума мог пробить Теда по базе данных Департамента транспортных средств.
Я позвонила ему и прерывающимся голосом начала:
– Не думаю, что это что-то значит, но меня это беспокоит. У меня есть хороший друг по имени Тед. Ему около двадцати семи, и он подходит под описание, и он жил рядом с университетом, но где он сейчас, я не знаю. Послушай, я думаю, что у него вообще нет машины, потому что я всегда его подвозила. И я не хочу, чтобы казалось, будто я его сдаю или еще что-нибудь в этом роде. Я просто хочу узнать, есть ли у него сейчас автомобиль. Ты можешь проверить?
– Конечно, – ответил он. – Как его зовут? Пробью по компьютеру.
Если на его имя зарегистрирована машина, компьютер покажет.
– Его зовут Тед Банди. Б-а-н-д-и. Перезвони мне, хорошо?
Двадцать минут спустя телефон зазвонил. Это был Дик Рид.
– Теодор Роберт Банди, дом 4123 по 12-й Норд-Ист-авеню.
Представляешь, у него бронзовый «Фольксваген-жук» 1968 года!
Я решила, что он меня дразнит.
– Ну, Рид, прекрати. У него и вправду есть машина? И какая машина?
– Энн, я серьезно. Сейчас машина зарегистрирована по данному адресу и это бронзовый «Жук». Я собираюсь выйти, объехать квартал и посмотреть, смогу ли я ее найти.
Рид перезвонил мне днем и сказал, что машина у дома 4123 по 12-й Норд-Ист-авеню не припаркована. Сказал, что доведет дело до конца:
– Съезжу в Олимпию, возьму его фотографию с водительского удостоверения и передам в окружную полицию.
– Но меня не обязательно упоминать как информатора?
– Без проблем. Все будет анонимно.
Рид добавил фотографию Теда Банди в огромную кучу двух тысяч других «Тедов», и на том все и закончилось.
Детективы округа Кинг физически не могли показать свидетелям из парка штата Лейк Саммамиш фотографии всех 2400 подозреваемых. Такое огромное количество лиц просто сбивало с толку. И на Теда Банди в то время ничего компрометирующего не было. Проверка по компьютеру не выявила ни одной зацепки.
И я о нем забыла. Не придала особого значения тому факту, что у Теда «Фольксваген-жук». Марка распространенная, а больше ничего подозрительного я о нем не слышала.
Я не видела Теда с рождественской вечеринки в конце 1973 года. Пару раз пыталась пригласить его в плавучий офис, но ни разу не застала дома.
Работу в Республиканской партии Тед прервал, но большую часть 1973/1974 учебного года занимался в юридической школе Университета Пьюджет-Саунда в Такоме. С начала весны 1974 года он начал получать пособие по безработице, а на занятиях в университете появлялся редко. 10 апреля он бросил юридическую школу окончательно. Но секретариат Университета Юты вторично зачислил его в юридический колледж на предстоящий осенний семестр. В Университете Пьюджет-Саунда он даже не сдал последний экзамен, но не признался в этом студентам, с которыми ездил на занятия в одной машине. Когда они спросили его об оценке, он отделался отговоркой: «Уже и не помню».
Возможно, он считал, что Университет Пьюджет-Саунда не отвечает его стандартам и юридическая школа Юты сможет дать больше. В его заявлении было указано, что к осени он собирался жениться на уроженке Юты Мег Андерс. Внизу секретарь сделал приписку: «Очень хочет поступить в Университет Юты – женится до начала четверти. Рекомендую принять на учебу».
Одно из приложений Теда к заявлению небезынтересно как свидетельство его самоуверенности:
Полагаю, сейчас не время робеть – и я не намерен. Я слишком долго планировал юридическую карьеру, чтобы позволить самолюбию или неудовлетворительным результатам вступительного теста воспрепятствовать к тому, чтобы сделать все, что в моих силах, для представления аргументов в пользу поступления в юридический колледж. Поэтому я ответственно заявляю, что личное дело, которое вы открыли, это личное дело не просто «достойного студента», а личное дело человека достаточно упорного, чтобы проявить себя решительным, неутомимым студентом и специалистом-правоведом, и достаточно квалифицированного, чтобы преуспеть в своих начинаниях. Оценки за прошедшие два года, рекомендации и личные качества говорят в пользу Теда Банди, студента, труженика и исследователя, стремящегося стать юристом.
Вступительный тест просто не способен все это показать. С уважением,
Теодор Р. Банди.
Подпись Теда изобиловала росчерками и завитушками. К этому заявлению он прикрепил карточку с просьбой прочитать его прежде всех остальных бумаг.
Далеко не последним по значимости в досье Теда было рекомендательное письмо, написанное по его просьбе губернатором Дэном Эвансом:
Декану приемного отделения юридической школы
Университета Юты,
Солт-Лейк-Сити, Юта, 84112
Уважаемый декан,
Пишу вам в поддержку заявления Теодора Роберта Банди на поступление в вашу юридическую школу. Тед выразил желание поступить в Университет Юты, и я с удовольствием поддержу его этим рекомендательным письмом.
Я познакомился с Тедом, когда его выбрали для работы в штабе моей предвыборной кампании 1972 года. Играя ключевую роль в разрешении конфликтов, исследованиях и определении стратегии, он продемонстрировал способность генерировать и продвигать собственные планы, эффективно отбирать и четко доносить важную информацию, а также проявлять устойчивость в непредсказуемых, а порой и критических ситуациях.
В итоге самообладание и благоразумие помогали ему добиться выполнения поставленных перед ним задач. Эти качества сделали его вклад в выработку стратегии и политику надежным и продуктивным.
Если политическая кампания не является для вас мерилом достойного студента-юриста, я не сомневаюсь, что вы, как и я, откроете для себя и другие способности и умения Теда. Взгляните на его академическую успеваемость за последние два года, на его активное участие в общественной жизни. Отметьте, какие связанные с правом должности он занимал по окончании обучения в университете. Не сомневаюсь, он способен и хочет связать жизнь с юридическим поприщем.
Настоятельно рекомендую принять Теда Банди в вашу юридическую школу. Вам достанется исключительный студент. С уважением,
Даниэл Дж. Эванс.
Университет Юты хотел принять Теда в 1973 году. Он был желанным студентом, и в 1974 году его приняли, когда он оправился после «серьезной аварии», не позволившей ему поступить в юридическую школу годом ранее.
Университет Пьюджет-Саунда остался позади, впереди, в сентябре, ждала Юта. В мае Теда приняли на работу по составлению бюджета Департамента чрезвычайных ситуаций штата Вашингтон – множества военизированных подразделений, отвечающих за быстрое реагирование в случаях стихийных бедствий, лесных пожаров, нападения противника и даже эпидемии чумы, случись вдруг такая катастрофа. В 1974 году в стране был пик первой волны дефицита бензина. Распределение топлива тоже входило в компетенцию Департамента чрезвычайных ситуаций.
Тед работал пять дней в неделю с восьми до пяти, иногда оставался в штаб-квартире Департамента в Олимпии сверхурочно. Дорога до работы от дома Роджерсов занимала 60 миль, хотя время от времени он оставался у друзей в Олимпии или заезжал переночевать к семье в Такому.
Для Теда это была отличная временная работа перед переездом в Солт-Лейк-Сити. Он получал 772 доллара в месяц – меньше, чем у Росса Дэвиса и не так престижно, зато можно было заработать на учебу и увидеть изнутри бюрократическую машину штата.
Летом 1974 года новые соседи по дому Роджерсов встречали Теда настолько редко, что окрестили его «привидением». В основном замечали, что он приходит или уходит, порой видели, как он смотрит телевизор. Иногда он не появлялся в доме по несколько дней.
Коллеги по Департаменту относились к Теду неоднозначно. Комуто он нравился, другие считали его бездельником: работал он неровно. Трудиться ночами над планами распределения топлива было ему непривычно, утром он часто приходил с приличным опозданием. Начальство о невыходе на работу он никогда не предупреждал, а просто являлся день спустя с рассказом о том, что приболел.
Тед записался в офисную команду по софтболу и ходил на организованные коллегами вечеринки. Он очень нравился Кэрол Энн Бун Андерсон, Элис Тиссен и Джо Маклин. Некоторые коллеги считали его мошенником, манипулятором, который только изображал, что горит на работе; результат же его деятельности был ничтожен.