Наброшенная на него сеть затягивалась все туже. Запечатанное обвинительное заключение, которое было представлено 31 июля в округе Колумбия, лежало у судьи Уоллеса Джоплинга в Лейк-Сити в то время, когда Тед заявлял о своей невиновности в Таллахасси. И вновь судья Радд отказал Милларду Фармеру в праве быть защитником Теда. Тед, в свою очередь, отказался от предложенных государственных защитников. Как и прежде, он собирался защищать себя сам.
Не успели закончиться эти процедуры, как судья Джоплинг вскрыл у него на глазах запечатанное обвинительное заключение. На сей раз Тед Банди обвинялся в убийстве первой степени и похищении в деле об убийстве Кимберли Лич.
Процесс по делам в Таллахасси должен был начаться 3 октября 1978 года, и пошел слух, что Теду предстоят последовательные процессы. Но он не стал отступать. Он решил атаковать.
4 августа 1978 года Миллард Фармер представил жалобу с обвинением шерифа округа Леон Кена Катсариса и еще восьмерых (нескольких окружных администраторов, Арта Голдена, капитана Джека Пойтинджера) в лишении Теда минимальных прав заключенного. Тед в ответ требовал выплатить ему 300 тысяч долларов компенсации.
Также он просил минимум час в день для ежедневных прогулок и занятий спортом без наручников, адекватного освещения в камере, отмены полной изоляции и прекращения оскорбительного поведения по отношению к нему со стороны Катсариса и других обвинителей. Он также просил, чтобы его адвокатам был назначен разумный гонорар. В дело вновь вступал «дерзкий Тед Банди».
Власти штата вновь ответили на его требования тем, что запретили Фармеру защищать Теда. Фармер заявил, что судья Радд – «вожак толпы линчевателей», и назвал штат Флорида «пряжкой на поясе смерти» для заключенных. На тот момент во Флориде от семидесяти до восьмидесяти заключенных, осужденных за убийства первой степени, ожидали приведения в исполнение смертного приговора.
Выбирая место для побега в декабре 1977 года, Тед мог бы принять во внимание и некоторые другие факторы, помимо чисто климатических.
Газетчики продолжали на все лады трубить о Теде Банди. Репортеру Эй-Би-Си из Сиэтла Тэд сообщил, что «следственным судьей» с него сняты подозрения по делам 1974 года в Сиэтле. Это было неправдой. Следственные судьи не выносят подобных решений в штате Вашингтон, и Банди все еще считался основным подозреваемым в восьми делах, по которым проводилось следствие на северо-западе США.
Тед просил, чтобы судья Радд вышел бы из его дела после того, как отказал Фармеру в возможности защищать Теда, назвав поведение Фармера в суде «дезорганизующим». Радд на требование его ухода отреагировал очень коротко:
«Заявление прочитано, обдумано и отклонено. Приложить к делу».
14 августа Тед предстал перед судьей Джоплингом в Лейк-Сити. Он заявил, что не не признает вины в обвинениях по делу Кимберли Лич. «Поскольку я невиновен».
Юстиция Флориды крайне неповоротлива. Слишком много убийств, слишком много обвинений. Суд по делу о «Хи Омега» был отложен до ноября, и были основания полагать, что и суд по делу Лич тоже будет отложен.
Предположения были верны. Суды над Тедом по делам Таллахасси и Лейк-Сити были отложены до середины 1979 года. Эти месяцы он проводил в полной изоляции в тюрьме округа Леон, и охранял Теда его главный враг шериф Кен Катсарис.
26 сентября 1978 года Тед позвонил мне. Это был вызов, оплачиваемый адресатом, но я была готова его оплатить. До этого звонка у меня не было никаких известий от Теда, но я с июля внимательно следила за событиями во Флориде в прессе. Связь была очень плохая, и я не была уверена, что нас никто не подслушивает.
Он сообщил, что поступило новое распоряжение – распоряжение, позволявшее ему прогулки.
– В первый раз за семь месяцев они вывели меня из камеры не для того, чтобы препроводить на очередные слушания. Два вооруженных охранника с рацией провели меня на крышу и разрешили ходить кругами. Внизу находились три патрульные машины и три боевые собаки.
Я заметила, что вряд ли даже он смог бы спрыгнуть с пятого этажа.
– За кого они меня принимают? – рассмеялся он. – За Человека-паука?
Он описал свою камеру:
– В ней нет естественного освещения. Это, по сути, железная клетка посередине здания. На потолке одна 150-ваттная лампочка в пластиковом фонаре и с металлической решеткой. Пока свет оттуда дойдет до меня, от него практически ничего не остается. Это всего одна шестидесятая от того, что требуется человеку. У меня есть постель, сочетание раковины с унитазом и портативный приемник, принимающий две радиостанции. Для меня было такой радостью сегодня выйти на свежий воздух без кандалов, даже просто послушать лай собак. Я так давно не слышал лай собак.
Тед был тверд в своем убеждении, что они никогда не сломают его.
– Все психологические обследования, которые они провели здесь… во время последнего шерифу сказали, что если он прочтет обвинительное заключение так, как он это сделал, это меня сломает и я заговорю. После чтения обвинительного заключения они сразу же отвели меня в камеру, затем пришли два детектива и заявили: «Теперь вы видите, сколько всего у нас есть против вас? Вам не уйти. Облегчите свою участь – расскажите нам все начистоту». Но им не удалось меня сломать.
В первый раз за все время Тед упомянул в разговоре со мной Кэрол Энн Бун, сказав, что он стал «очень, очень близок» к ней и что прислушивается к ее советам относительно всех жизненно важных для него вопросов.
Далее он говорил о своем разочаровании по поводу утраты Милларда Фармера.
– Мужчина лет примерно тридцати семи, но выглядящий на пятьдесят. Ведет до двадцати громких дел в год. Загоняет себя в гроб. Как бы то ни было, теперь я готов защищать себя сам по обоим делам.
Его очень злило то, что как в Таллахасси, так и в Лейк-Сити его держали под прицелом газетчиков. И тем не менее чувствовалось, что он преисполнен осознания собственной значимости и горд от такого внимания к нему.
– Дело «Хи Омега» очень загадочное. Не буду входить в детали…но соединять имя Теда Банди с таким делом! Я еще долго буду в центре внимания. Все улики полностью сфабрикованы. Здешние ребята преисполнены решимости добиться осуждения, даже его скоро опровергнут. Единственное, что их заботит – это заковать меня в кандалы и усадить перед присяжными. И запустить процессы встык.
Он признался, что говорит со мной из регистрационной комнаты тюрьмы, но он уже настолько часто и громко высказывал свое негативное мнение о флоридской юстиции, что не боится быть услышанным посторонними.
Было 26 сентября – годовщина первой встречи Теда и Мег. За год до того он попросил меня послать ей розу. На сей раз он сказал только, что Мег в конце концов бросила его.
– Думаю, что она говорила с репортерами… Не знаю. У меня давно не было от нее вестей. Она мне сказала, что больше не может всего этого выносить и не хочет ничего об этом слышать. Ты давно ее видела?
Очень давно, ответила я ему. Больше года назад. Уверена, он не забыл, какой это день. Возможно, именно поэтому он и позвонил мне, чтобы поговорить о Мег. Теперь у него была Кэрол Энн Бун, но он не забыл Мег.
Я спросила его, сколько сейчас времени во Флориде, он запнулся.
– Не знаю. Время больше для меня не имеет значения.
Голос Теда сорвался, и я подумала, что наш разговор прервали.
– Тед? Тед?..
Внезапно голос к нему снова вернулся, но звучал теперь как-то растерянно и неуверенно. Он извинился.
– Иногда в середине разговора я забываю то, что только что сказал… У меня какие-то проблемы с памятью.
Впервые за все время я услышала такую неуверенность в его голосе. Казалось, он вообще утрачивает осознание того, где и почему он находится. Но вот к нему снова вернулась уверенность. Он переживал по поводу процесса, боялся столкнуться с этим вызовом.
– Твой голос звучит уверенно, – заметила я. – Это твой обычный голос. Голос Теда Банди.
Его ответ был довольно странным.
– Да, я обычно… бываю самим собой.
У него была только одна просьба. Он просил меня прислать ему рекламный раздел «Сиэтл Санди Таймс». Он не сказал, зачем она ему нужна. Возможно, просто ностальгия. А возможно, чтение рекламных объявлений в газете его родного города поможет ему забыть о железных стенах без окон, что окружали его со всех сторон.
Я послала ему газету. Не знаю, получил ли он ее. Я больше не беседовала с ним и не имела от него известий вплоть до кануна суда в Майами в июне 1979 года.
Глава 41
Крайне сомнительно, что Теда Банди в штате Флорида вообще могли судить беспристрастно. Он стал там самой главной достопримечательностью. Парадоксальным образом Тед и любил публичность, и презирал ее. И само подобное отношение делало из него идеальную тему для газетных заголовков.
29 октября 1978 года эксперт-одонтолог доктор Ричард Сувирон, специалист в идентификации зубов, провел презентацию по следам от укуса на семинаре по судебно-медицинской экспертизе. В лучшем случае ее можно было охарактеризовать как преждевременную. Сувирон из Корал Гейблз представил слайды, которые, по его словам, доказывали, что «зубы этого подозреваемого совпадают со следами укуса на ягодицах жертвы». Естественно, данная информация была распространена по всем СМИ штата, и все сразу же поняли, что под подозреваемым имеется в виду Тед Банди.
И понятно, что Тед отреагировал на это восклицанием: «Грязная игра!»
Доктор Рональд Райт, старший судебно-медицинский эксперт округа Дейд, увиливал от прямого ответа, пытаясь объяснить, как мог произойти подобный юридический промах.
– Вам приходится мириться с теми проблемами, которые могут возникнуть в связи с обсуждением дела, разбираемого в суде, если вам необходимо учить людей наиболее эффективным методам установления личности убийц или, наоборот, снятия с невинного человека подобного обвинения, – заметил он.