– Нет, – ответил он, – это необязательно так. Большинство хороших профессионалов настолько увлечены своей работой, что они вряд ли читают что-нибудь, кроме отраслевых журналов. Большинство из них, по-видимому, вообще ничего обо мне не слышали.
– Ты не опасаешься за свою личную безопасность?
– Нисколько. Я слишком известен. Настоящая знаменитость. Они не допустят, чтобы со мной что-то произошло. Они хотят довести меня до суда в целости и сохранности.
Казалось, он полностью контролирует свои эмоции и поведение. В его словах не было обычного тумана и попыток ускользнуть от прямого ответа, на которые я обратила внимание в телефонном разговоре с ним девятью месяцами ранее. Он объяснил, как будут проходить предварительные слушания, на которых все сто пятьдесят свидетелей кратко представят свои показания, на основании чего будет принято решение, представят ли их на суде или они до суда не будут допущены. Он подробно рассказал о процессуальной стадии, о стадии вынесения приговора, заметил, что сторона обвинения разрешила тем присяжным, которые будут против смертного приговора, не вставать. Теду казалось, что он капитан, который будет командовать собственным судном.
– Что показывают по телевизору в Сиэтле? – спросил он. – Много говорят обо мне?
– Да, довольно-таки много. Я смотрела тебя в Таллахасси, когда ты знакомился с будущими присяжными. Ты выглядел очень уверенным в себе.
Мои слова доставили ему удовольствие.
У меня не было способов проверить, на самом ли деле Тед так уверен в себе, как демонстрирует. Но идя на свой суд в Майами, он, казалось, верил, что может победить.
В разговорах с газетчиками он отказывался строить какие-либо прогнозы относительно исхода процесса:
– Если бы я был футбольным тренером, я бы сказал, что, начиная первую игру сезона, вы не думаете о Суперкубке.
Доктор Эмиль Спилман, психотерапевт из Атланты, выступавший в качестве консультанта Теда по отбору присяжных, сказал представителям прессы, что Тед в прямом смысле слова выбирал своих собственных присяжных. Через них прошли семьдесят семь потенциальных присяжных до того, как они сделали окончательный выбор. По мнению Спилмана, в семнадцати или восемнадцати случаях выбор Теда был «идеален в эмоциональном смысле». Он сказал Теду: «Это – ваша жизнь, не моя». Говоря с репортерами, Спилман пожал плечами и заметил, что Тед пропустил нескольких совершенно фантастических присяжных.
Финальная дюжина состояла в основном из людей среднего возраста, преимущественно чернокожих. Выбирал их Тед и только Тед. Это была его жизнь.
Жюри присяжных было выбрано в следующем составе:
• Алан Смит, модельер одежды, который выступал против вынесения смертного приговора.
• Эстела Суарес, бухгалтер. Именно мисс Суарес вызвала взрыв смеха в зале суда во время подбора присяжных, когда не узнала в Теде обвиняемого.
• Вернон Свиндл, рабочий в «Майами Геральд», заявивший,что у него нет времени на чтение газет, которые он помогает издавать.
• Рудольф Тремл, старший инженер-проектировщик в компании «Texaco», человек с хорошим образованием, с научным подходом к проблемам; он заявил, что читает только технические журналы. Его избрали старшиной присяжных.
• Бернест Дональд, школьный учитель, дьякон в церкви.
• Флой Митчелл, набожная домохозяйка, гораздо больше интересующаяся мыльными операми, чем газетными заголовками.
• Рут Гамильтон, прислуга, прихожанка церкви. Ее племянник– полицейский в Таллахасси.
• Роберт Корбетт, большой поклонник спорта, в газетах читающий только спортивную страницу. Ему было известно, что Теда обвиняют в убийстве «кого-то».
• Мейзи Эдж, бывший директор начальной школы на пенсии.Из-за ее гриппа вскоре в заседаниях суда пришлось сделать перерыв.
• Дейв Браун, инженер-электрик в отеле в Майами.
• Мэри Руссо, клерк в супермаркете, пребывавшая в благоговейном ужасе от своего статуса присяжной и осуждавшая применение смертной казни.
• Джеймс Беннет, водитель грузовика, отец пятерых детей,который никогда не считал Теда виновным.
Названные двенадцать человек (и еще трое запасных) составили жюри присяжных, представлявшее округ Дейд, штат Флорида, в процессе над Тедом Банди. И от их решения будет зависеть жизнь и смерть молодого человека из Такомы, штат Вашингтон.
Глава 42
Я вылетела в Майами из Сиэтла в час ночи третьего июля. Когда я прибыла в место назначения – Центр правосудия округа Дейд, – мне обещали дать удостоверение представителя прессы. Я сразу же узнала, что там уже находятся триста репортеров в полной готовности обработать и распространить по всей Америке малейшую информацию касательно Теда Банди.
И вновь меня охватило ощущение абсолютной нереальности всего происходящего. По случайному совпадению во время полета нам показывали фильм «Любовь с первого укуса», и все пассажиры, кроме меня, восторженно хохотали над Дракулой в исполнении Джорджа Гамильтона, вонзавшим зубы в тела прекрасных девушек. Я же не находила в этом фильме ничего смешного.
Пройдет еще сорок два часа, прежде чем я смогу снова уснуть. Мы пересекли Скалистые горы. Слева, глядя из самолета, я могла видеть, как занимается рассвет, но справа все еще была непроглядная ночь. Вскоре я увидела великие реки, прокладывающие свой путь к морю, и города, громоздящиеся вдали. Мы приземлились в Атланте в шесть часов утра, прождали около часа, а затем полетели дальше на юг на более маленьком самолете. Флоридские болота казались бесконечными. И вот впереди появился Майами. Совершенно плоский, размазанный по долине, он был прямой противоположностью Сиэтлу, построенному на цепи холмов.
Когда я выходила из аэропорта Майами, июльская жара южной Флориды усиливалась и вот-вот готова была окончательно лишить меня сил. За все те недели, которые мне пришлось провести в Майами, я так и не смогла привыкнуть к этой нестерпимой жаре. Она не прекращалась ни на мгновение. Даже внезапные предвечерние грозы проливали на землю только несколько крупных капель горячей воды, а воздух оставался таким же раскаленно-тяжелым, как и до грозы. И вечер, в отличие от вечеров на Северо-Западе, тоже не приносил облегчения. При виде пальм меня охватил острый приступ тоски по дому, я вспомнила долгие месяцы, проведенные в ЛосАнджелесе, и вдруг подумала, что Теду, возможно, уже больше никогда не суждено вернуться домой.
Я оставила вещи в мотеле и взяла такси до Центра правосудия округа Дейд, нового шикарного комплекса, расположенного неподалеку от того стадиона, где проводится ежегодный теннисный турнир «Орандж Баул». Стоило мне войти в приемную часть Отдела общественной безопасности округа Дейд, в здании которого располагалась тюрьма, связанная воздушным переходом с Центром правосудия, на пятом этаже которого проводился суд над Тедом, я сразу же почувствовала, что приняты невиданные меры безопасности. Никому не дозволялось даже входить в лифты, поднимавшиеся на верхние этажи, без специальной проверки и получения особого опознавательного бейджа. В Майами у Теда не было ни малейшего шанса сбежать.
Мне тоже пришлось получить такой бейдж перед тем, как подняться в отдел по связи с общественностью и получить там еще один бейдж, наличие которого служило пропуском на заседания суда. Так я стала «Корреспондентом новостных СМИ № 15».
Прежде всего я отправилась на десятый этаж этого громадного здания и обнаружила, что он полностью отдан в распоряжение прессы. Никогда прежде я не видела ничего подобного. Там кипела бурная деятельность. Три десятка телевизоров транслировали каждое слово, произносившееся на судебном заседании пятью этажами ниже; телеведущие, мужчины и женщины, технические сотрудники, репортеры – десятки и десятки – непрерывно смотрели, передавали, редактировали. Какофония, царившая там, казалось, никого не беспокоила. В помещениях висела густая завеса сигаретного дыма, повсюду были видны кофейные чашки. Ковры на входе было не разглядеть из-за хитросплетений телевизионных кабелей.
Кабели отходили от единственной телекамеры, установленной в зале суда, и тянулись по боковому фасаду здания в центральную аппаратную. Там серия усилителей-распределителей направляла полученную информацию на все три телесети сразу. Куски, отобранные сетями, передавались на девятый этаж, где была установлена «тарелка» для передачи сигнала в центр Майами для дальнейшей проводной трансляции в специальную телесистему Флориды. Те же сигналы передавались по проводам в Атланту, откуда Эй-Би-Си передавала их в Нью-Йорк по спутнику «Telstar I», а по спутнику «Telstar II» в Калифорнию и на Западное побережье. Единственную камеру в зале суда предоставила Си-Би-Эс, и с ней работали по очереди операторы из разных телевизионных сетей.
Тед как-то сказал мне, что он «золотой мальчик», и СМИ воспринимали его именно в этом образе.
Я оглянулась по сторонам. Телестудии из Колорадо, Юты, Вашингтона и Флориды зарезервировали для себя «территории», прикрепив специальные рукописные объявления. Работа на десятом этаже здания Центра правосудия продолжалась круглосуточно на протяжении всего процесса. А мне, всегда жаловавшейся на одиночество человека, занимающегося писательской деятельностью, и проводившей так много времени в уединении своего подвального кабинета, здесь одиночество явно не грозило. Меня поразили выдержка и дисциплинированность моих коллег-репортеров, которые могли написать заметку от начала до конца в помещении, которое буквально гудело от шума и суеты.
Я оставила свой магнитофон наверху. В зал суда магнитофоны вносить не разрешалось. Позже я научилась оставлять его включенным рядом с телевизором перед тем, как самой броситься в зал суда на начинающийся процесс. Таким образом у меня были заметки, сделанные на самом процессе, и полная его запись на пленке.
Я вышла из лифта на пятом этаже и направилась в зал суда. Откровенно говоря, меня терзал страх, ведь я входила в совершенно незнакомый мне мир, где мне предстояло увидеть кульминацию четырех лет мучительных метаний.