Кроме того, Шарп отметил, что все названные характеристики особенно ярко проявились в ходе аргументации Тедом его возражений против смертного приговора в последний день суда 12 февраля 1980 года.
Кривая расходов штата на тяжбы с Банди становилась все круче. В офисе Генерального прокурора Флориды Боба Баттеруорта подсчитали, что расходы на юридические битвы с Тедом Банди достигли шести миллионов долларов!
Но конца не было видно. К судье Шарпу приходили все новые и новые апелляции.
– Я не расстанусь с ним до конца своей жизни… или его.
Для Флориды гораздо дешевле было бы просто держать Теда в тюрьме, чем вести с ним бесконечную юридическую войну. Содержание заключенного в тюрьме обходилось в 33 доллара 70 центов в день. Эта сумма включала еду, стирку, уборку, оплату охранников и другие расходы. Если бы Тед, которому был сорок один год, дожил бы до восьмидесяти, его содержание за все эти годы обошлось бы примерно в 492 000 долларов.
Большинству жителей Флориды было наплевать. Они хотели, чтобы приговор Банди был наконец приведен в исполнение, сколько бы это ни стоило.
Через тридцать дней после вынесения решения судьей Шарпом Верховный суд США поддержал его в том, что Тед был полностью вменяем в ходе процесса по делу Кимберли Лич.
После чего начался до странности тихий год. Юридическое маневрирование, без всякого сомнения, продолжалось, но на первые полосы оно не выходило. Было легко забыть о Теде Банди.
Но Боб Кеппел не забывал. Более того, он прилетел во Флориду и во второй раз встретился с Тедом в феврале 1988 года. Репортеры об этом ничего не узнали.
Их общение и переписка продолжались.
О Теде постоянно думал еще один человек, и ее мысли достигли степени одержимости. Этим человеком была Элеонора Роуз, мать Дэнис Насланд. Элеонора не могла похоронить свою дочь в розовом гробу, который приобрела еще в 1974 году. Останки Дэнис были утеряны.
Ей было разрешено взять на время останки Дэнис в 1974 году для проведения заупокойной службы. Но затем они должны были быть возвращены в полицию, и вот теперь они исчезли.
В декабре 1987 года семья миссис Роуз выиграла иск к округу по поводу утраты останков Дэнис. Вскоре после этого представители похоронной компании предложили Элеоноре устроить похороны гроба. Он хранился у них уже в течение тринадцати лет.
Роуз, который было пятьдесят лет, выглядела лет на двадцать старше. Казалось, силы жить ей давало только одно – необходимость отомстить за смерть Дэнис.
30 марта 1988 года Элеонора поместила в розовый гроб несколько памятных вещей: любимое платье Дэнис с цветочным узором, стихотворение, розовую шелковую розу, фотографии Элеоноры и Дэнис, четки, распятие и записку:
Дорогая Дэнис,
Да простит их Бог за то, что они сделали. Я люблю тебя.
Она написала не «он». Она написала «они». Элеонора не стала объяснять репортерам, что она имела в виду. В «Сиэтл Таймс» и в «Пост-Интеллидженсере» в рубрике «Оплаченные объявления: Похороны» появилась короткая заметка:
ДЭНИС МЭРИ НАСЛАНД
Поминальная служба состоится в среду 30 марта в 14:00 на кладбище «Форест Лон» в Западном Сиэтле. Дэнис погибла 14 июля 1974 года. Ее останки были найдены в сентябре следующего года. Служба и погребальная месса состоялись 10 октября 1974 года в церкви Святого Семейства. Она дочь Элеоноры и Роберта Насланд, сестра Брок Насланд, внучка Ольги Хансен. Организовано Похоронным бюро Яррингтона.
Впервые за много лет я отправилась во Флориду в июле 1988 года. Я ехала в рекламное турне со своей книгой «Малые жертвы». Прошло восемь лет с тех пор, как я была в Майами и в Тампе – СентПитерсберге. И хотя интервьюеры хотели прежде всего обсуждать Диану Даунс, убийцу из «Малых жертв», все равно время от времени проскальзывали вопросы о Теде Банди. Как ни странно, память на Северо-Западе о нем начала постепенно угасать, в то время как во Флориде он оставался живой реальностью.
В Орландо, месте суда по делу Лич в 1980 году, я выступала на радиостанции в странном утреннем шоу «Q-Zoo». Шоу состояло в том, что диджей проигрывал пластинки и приветствовал гостей. Кроме всего прочего программа полностью снималась для телевидения одновременно с трансляцией по радио.
Это была именно та радиостанция, которая популяризировала звук жарящегося бекона, чтобы всякий раз напоминать слушателям о том, что Банди следует «поджарить». Вся кассета была заполнена пародийными песнями о Банди. И так как я была их утренним гостем, то ведущий посвящал песни Теду. И я даже задалась вопросом, слышит ли это Тед. Что было совсем не исключено – мы находились не так уж и далеко от тюрьмы Рейфорд.
Как когда-то в Колорадо, Тед Банди сделался жутковатой разновидностью героя (или антигероя) местного фольклора. Возможно, из-за того, что его преступления были настолько чудовищны, люди просто не могли о них забыть. И, чтобы как-то смягчить жуткое впечатление, они высмеивали их.
Я не находила ничего смешного в том, что сделал Тед. Самое большее, на что я была способна, это порой отыскать в его саге намеки на черный юмор. Но здесь, в Орландо 19 июля 1988 года, солнце уже раскаляло асфальт в восемь утра, а радио истошно вопило: «Повесь голову, Тед Банди / Повесь голову и плачь / Повесь голову, Тед Банди / Бедняга, тебе скоро умирать…»
Что-то подталкивало меня к микрофону, мне очень хотелось произнести в него: «Тед, это не я проигрываю песню. Я просто случайно оказалась здесь с рекламой моей книги».
Но я ничего не сказала. Статус биографа Теда вынуждал меня выслушивать массу отвратительных шуток о нем.
В течение лета и осени 1988 года время от времени появлялись короткие сообщения о Теде. Заголовки в основном начинались с фразы: «Апелляция Банди отклонена…»
Мне кажется, что те из нас, кто следил за его делом, откровенно пресытились такого рода новостями. За ними становилось просто трудно следить. Я помню, как в разговоре с молодым сотрудником флоридской прокуратуры сказала:
– Создается впечатление, что Тед может довести одну просьбу до Верховного суда, ее отклоняют, и он мгновенно формулирует какую-то другую и все начинается снова.
– Совершенно верно, – ответил он кратко.
Джин Миллер из «Майами Геральд» позвонил мне на первой неделе декабря 1988 года. Время от времени мы общались с ним в течение десятилетия, прошедшего с момента нашей встречи на первом процессе в Майами.
– С Тедом вот-вот будет покончено, – сказал он.
– Что?
– Ходит слух, что его казнят в начале весны 1989 года.
– Я такие слухи и раньше слышала, – ответила я.
– На сей раз они звучат убедительно.
Я поблагодарила его. Он сказал, что у него есть молодой репортер Дейв фон Дреле, ему всего двадцать семь лет, но он очень способный.
– Дейв работает над большим материалом о Банди. Ему можно позвонить вам?
– Конечно.
Не веря в то, что развязка может случиться в каком-то обозримом будущем, я решила расспросить фон Дреле. Казалось, он тоже был уверен, что время развязки приближается. Великолепная статья фон Дреле появилась в воскресном выпуске «Геральда» 11 декабря. «Это – последний рубеж Теда Банди» – так она начиналась.
Я задумалась над тем, что репортеру, которому известны все аспекты долгой истории Теда Банди, было всего двенадцать лет, когда погибла Линда Энн Хили. И он даже еще не родился, когда Энн Мэри Берр исчезла из дома в Такоме в 1961 году.
Адвокаты Теда передали, вполне возможно, свою последнюю апелляцию в Верховный суд США. В том случае, если бы суд отклонил эту апелляцию – которую уже отклонили судьи в Орландо, Таллахасси и Атланте, губернатор Боб Мартинес сможет подписать очередное постановление о приведении в исполнение приговора.
17 января 1989 года Верховный суд отклонил апелляцию, и Мартинес тут же подписал постановление.
Постановление было действительно в течение семи дней, начиная с семи часов утра в понедельник 23 января. Планировалось привести приговор в исполнение во вторник 24 января.
Напряжение нарастало. Мой телефон раскалялся от непрекращающихся звонков с разных телевизионных и радиошоу. Форт-Лодердейл, Олбани, Калгари, Денвер. Откуда всем могло быть известно, что время действительно пришло?
Это было четвертое постановление. И возможно, время действительно пришло. Колеса юридических процедур хорошенько смазали, и они вертелись все быстрее и быстрее.
Боб Кеппел, уже дважды ездивший к Теду Банди в тюрьму Флориды, ждал звонка из Флориды. Так же, как и детективы округа Солт-Лейк и округа Питкин в Колорадо.
Равно как и родители, так и не получившие правдивых ответов на страшные вопросы. Те, чьи дочери до сих пор считались пропавшими без вести, разрывались между желанием скорее положить этому конец и пониманием того, что если Тед умрет, вместе с ним исчезнет и их последняя надежда отыскать останки своих дочерей.
Тед до конца отыграл свою удачу. Он всегда ходил по самому краю. Я помню, с каким презрением он относился к Гэри Гилмору, но и о том, что он почти завидовал, когда вдруг пришли новости о расстреле Гилмора в Юте. Тед не мог уйти из этой жизни тихо. Он не мог существовать без фанфар до последнего мгновения жизни.
Я это прекрасно знала. Нам еще предстояли фейерверки и откровения.
На следующий день после того, как было подписано четвертое постановление о приведении в исполнение приговора, во Флориде прошел слух, что Тед Банди, возможно, хочет рассказать то, что ему известно о нераскрытых убийствах. Создавалось впечатление, что от таких признаний он практически ничего не терял, зато мог многое получить. Он мог надеяться, к примеру, на отсрочку. До тех пор, пока он будет выдавать свои признания, его вряд ли казнят. Слишком много людей слишком долго ждали раскрытия тех тайн, которые были известны только ему.
Кроме того, это давало ему возможность вновь оказаться в свете софитов. И мне, и многим другим он говорил, что знает о серийных убийствах больше кого бы то ни было еще. Возможно, это был его последний шанс продемонстрировать свои способности эксперта.