Разбирательство началось самым цивилизованным образом.
Судья Браун улыбнулся подсудимому.
– Доброе утро, мистер Вудфилд.
– Доброе.
Голос Рэнди Вудфилда тоже стал для многих неожиданностью; он прозвучал по-мальчишески мягко. Ровно так, как описывали его жертвы. И этот голос никак не вязался с образом мачо и спортсмена.
– Доброе утро, джентльмены, – обратился судья Браун к представителям обеих сторон.
Затем начался отбор присяжных. Для первого раза было отобрано пятьдесят пять потенциальных заседателей. Процесс тянулся медленно и утомительно. Трое из потенциальных присяжных были исключены на том основании, что, по их словам, уже пришли к выводу о виновности или невиновности подсудимого. Некоторые из них знали свидетелей или родственников жертв. Далее вступали в дело обычные обстоятельства: предстоящая военная служба, отпуск, а один кандидат заявил, что на него «трудно положиться», поскольку у него камень в почках.
Серьезную озабоченность у обеих сторон вызывало отношение потенциальных присяжных к гипнозу, достоверность вещественных доказательств и надежность свидетельской идентификации.
Вопрос, который Крис Ван Дайк задавал едва ли не всем, касался способности человека воссоздать в своем сознании то, что он когда-то пережил. Окружному прокурору нужны были присяжные с живым воображением, которые могли бы буквально «видеть» воспоминание на «телеэкране» своего сознания.
Вопрос, который Ван Дайк задал мэру Салема, также известному спортивному судье, прозвучал так:
– Случалось ли с вами когда-либо нечто настолько пугающее или чудесное, что вы и сейчас можете закрыть глаза и воспроизвести это в своем воображении?
– Нет, пожалуй, не могу, – ответил бывший мэр.
Это был интересный вопрос. Те из присутствующих, кто мог ответить на него положительно (в том числе почти все репортеры), удивлялись, что среди кандидатов в присяжные так много людей с неразвитым воображением. Для обвинения было важно, чтобы присяжные могли понять, каким образом Бет Уилмот запомнила стрелявшего в нее человека.
– Вы запомнили бы человека, который угрожал вам револьвером, размахивая им перед вами в хорошо освещенной комнате, а позже убил вашего лучшего друга? – обратился Ван Дайк к другому кандидату.
– Да… Думаю, что запомнил бы.
Чарли Берт подошел к этому с противоположной стороны.
– Как по-вашему, может ли человек думать, что узнал кого-то, и все-таки ошибаться? Могут найтись доказательства тому, что пострадавшая верит в то, что не является правдой.
Снова и снова Берт спрашивал потенциальных присяжных, случалось ли им, обратившись к кому-то, обнаруживать, что они обознались.
Один за другим кандидаты проходили через сито отбора: это были люди всех возрастов из всех слоев общества: слесарь-трубопроводчик, мясник в магазине «Сейфуэй», пенсионер. И вот наконец жюри присяжных было собрано. Все белые, четверо мужчин, восемь женщин и двое на замену – мужчина и женщина. В окончательный список вошли: сотрудник департамента юстиции штата Орегон по расчету заработной платы, кассир в банке Салема, математик и писатель-фрилансер, две домохозяйки, сотрудник «Краун Зеллербах», обработчик данных, сотрудник налогового департамента штата Орегон, рабочий по металлу, чертежник-механик, клерк страховой компании и секретарь налогового департамента штата Орегон. Возраст участников варьировался от двадцати семи до пятидесяти шести лет.
Присяжными на замену были сорокадвухлетняя женщина-водитель автобуса «Грейхаунд» и семидесятилетний мужчина, ушедший на пенсию из игрового бизнеса в Неваде.
Таким образом, был собран настоящий срез населения Орегона: этим людям предстояло решать будущее Рэнди Вудфилда.
Судебный процесс начался в четверг, 11 июня 1981 года. Крис Ван Дайк поднялся, чтобы выступить со вступительным словом стороны обвинения.
– Несмотря на все усилия замаскироваться и скрыть свою личность, Рэндалл Вудфилд оставил след улик, своего рода «дорожную карту». И самое главное, он оставил живую жертву, свидетельницу, столкнувшуюся с ним лицом к лицу.
Ван Дайк перечислил улики, прямые и косвенные, которые штат представит присяжным.
Опознание подсудимого жертвами.
Пули. Пули «Ремингтон Питерс» 32-го калибра, взятые после расстрела Бет Уилмот и Шери Халл в здании «Трансамерика». Редкая пуля «Ремингтон Питерс», найденная в спортивной сумке Рэнди Вудфилда. Она была проверена в Центре нейтронной активации Университета штата Орегон и оказалась изготовленной из той же партии свинца, что и пули, извлеченные из голов жертв.
Лобковые волосы, найденные на ковровом покрытии в здании «Трансамерика». Эти волосы, по данным экспертизы, «микроскопически неотличимы» от лобковых волос Рэнди Вудфилда.
Анализы крови, взятые с мазка спермы, обнаруженной во рту Бет Уилмот. Тесты показали, что нападавший был секретором второй или третьей группы крови. Вудфилд был секретором третьей группы крови.
Герпес. В течение двух недель после происшествия со стрельбой у Бет Уилмот был диагностирован герпес. У Рэнди Вудфилда был герпес.
Записи телефонных разговоров. Записи телефонных разговоров из дома, где жил Рэнди, показали, что он был на месте стрельбы в здании «Трансамерика». Ван Дайк сообщил присяжным точное расписание. Вудфилд позвонил по салемскому номеру из телефонной будки в Индепенденсе в 21:01 18 января. Подозреваемый вошел в здание, где было совершено преступление, между 21:35 и 21:45. В 22:04 Берни Папенфус видел обвиняемого в паре километров от места двойной стрельбы. В 22:30 из будки в Вудберне, к северу от места стрельбы, были сделаны два телефонных звонка.
– Время, необходимое для проезда по этому маршруту, соответствует времени совершения преступления, – сказал Ван Дайк присяжным. – У штата есть сорок свидетелей. Оставленные преступником улики убедительно укажут на мистера Вудфилда.
Далее выступил адвокат защиты Берт.
Он заявил, что Бет Уилмот «просто выбрала не того человека». Он оспорил правомерность использования гипноза Дэйвом Коминеком, предположив, что результатом стала ошибка, допущенная девушкой при опознании.
Берт также сообщил присяжным, что научный анализ вещественных улик не был проведен должным образом. Он заявил, что пули не совпадают, как и лобковые волосы, а также семенная жидкость.
– Он никак не мог оставить фермент второй группы. Он его не вырабатывает.
Был у Чарли Берта и еще один туз в рукаве.
Седьмого мая 1981 года в Кейзере, штат Орегон, имело место происшествие со стрельбой, и Берт попытался бросить тень подозрения на стрелявшего тогда, предположив, что именно тот человек, Лоуренс Мур, может быть ответственен за нападение на Бет.
В четверг вечером, 7 мая, двадцатилетний Мур ворвался в таверну Орегонского музея и открыл стрельбу. В течение нескольких секунд четыре человека были убиты и девятнадцать ранены. Мур не признал себя виновным, сославшись на психическое отклонение, и теперь ожидал суда.
Ван Дайк счел намек Берта на стрелка в Орегонском музее «отвлекающим маневром» и заявил, что никаких доказательств, связывающих Мура с трагедией в здании «Трансамерика», не существует.
Через неделю после начала судебного разбирательства судья Браун вынес окончательное решение относительно Мура.
– Мистер Мур не будет вызван в качестве свидетеля по этому делу, – объявил он, – поскольку я полагаю, что его показания не могут быть существенны и отношения к рассматриваемому делу не имеют.
Глава 22
Судебный процесс – это, по сути, воссоздание преступления, в котором обвиняется подсудимый, и прошедшего за этим расследования. Бет предстояло снова пережить случившееся с ней, а детективам повторить многомесячный путь расследования.
Все сводилось к тому, каким свидетелям поверят присяжные. Чарли Берт предположил, что показания Бет – это попытка вызвать сочувствие, свидетельство девушки, чье описание нападавшего изменялось от одной версии к другой. В некотором смысле это было правдой. Ее описание действительно слегка менялось в пяти показаниях, которые она давала различным правоохранительным структурам. Именно на это расхождение и делала свою главную ставку сторона защиты. В одних случаях Бет говорила, что у него были темно-каштановые волосы, в других – каштановые или светло-каштановые. Но самым точным из показаний оказалось первое, данное Лиз Кэмерон, диспетчеру полиции Салема, когда образ нападавшего еще не стерся из памяти жертвы: «Белый мужчина, около двадцати семи лет, рост от 175 до 182 сантиметров, темно-каштановые волосы. Пластырь на носу, джинсы, кожаная куртка».
Крис Ван Дайк указал присяжным, что в этом описании Бет точно назвала все главные характеристики.
Помощник шерифа Берни Папенфус, на восприятие которого не влияла пуля в голове, увидел бегущего мужчину сразу после того, как поступил звонок о помощи. И Папенфус опознал Рэнди Вудфилда как человека, которого видел неподалеку от места преступления. Чарли Берт возразил, что ни один человек не смог бы так быстро пробежать так далеко. Но способен ли спортсмен в хорошей физической форме пробежать два километра за шесть минут?
Папенфус не согласился с оценкой времени Берта. По его словам, Бет прождала не менее пяти минут в здании «Трансамерика», прежде чем позвала на помощь.
– И я думаю, что тренированный человек смог бы пробежать такое расстояние за это время.
Детектив Джей Бутвелл, который ездил в больницу вместе с Бет, сказал, что у нее были проблемы с концентрацией внимания. Он предложил Бет описать стрелка, сравнив его с окружающими людьми, но для сравнения у нее были только он сам и два врача «Скорой помощи».
Следующей дала показания больничная медсестра.
– Она сказала, что волосы [у мужчины] были темнее, чем у Стюарта, но светлее, чем у Джойс (это имена тех двух врачей).
Доктор Роберт Буза, нейрохирург, который извлек пулю из головы Бет, показал, что обезболивающее, которое она уже приняла, когда описывала нападавшего как человека со светло-каштановыми волосами, «как известно, вызывает временную амнезию».